Трудный ребенок 2
Шрифт:
Толстяк эффектным, перенятым у мистера Бокса ударом ноги с разворота снес фанерного осьминога, стоящего чуть подальше от того, возле которого опозорился Джуниор.
— Смотри, чтобы тебя самого пустили, а то еще все сломается от перегрузки! — попытался защищаться Бен Младший, но голос его звучал далеко не радостно.
Конечно же, Мерфа пропустили и даже не взяли двойную плату.
— Эй, ты, малявка! Тяжело, наверное, быть недоростком!
Тут внимание Джуниора привлекла Трикси. Малыш ничего не понимал: девчонка, которая с трудом доставала до унитаза, стояла возле мерки и прекрасно вписывалась в нормативы. Отдав служащему
Зная характер Джуниора, трудно предположить, что он так легко согласился с поражением. В маленькой белобрысой голове с компьютерной скоростью прокручивались возможные варианты.
— Готовы? Готовы! Поехали, держитесь крепче. Дикая пляска началась! — хозяин аттракциона привычным движением оттолкнул микрофон и нажал на кнопку «Пуск».
Безусловно, очень большой просчет в данной ситуации сделал мистер Хилли: нельзя было оставлять малыша одного в такие тяжелые минуты. Возможно, все бы и обошлось. Но очередь за глазированными яблоками вот-вот должна была подойти.
На щите управления аттракционом, который элементарно нашел Джуниор, никем не замеченный проскочив под вывеской «Осторожно! Высокое напряжение», было всего два переключателя: скорости вращения большого круга и скорости вращения дочерних платформ с посадочными креслами. Не раздумывая, Джуниор повернул до отказа за красные метки и один, и второй. Электромоторы завизжали еще пронзительней. Но по-настоящему оценить свою работу юный мститель смог только тогда, когда снова оказался в праздной толпе отдыхающих.
Платформы резко увеличили скорость, ожидавшие внизу родители перестали различать в сплошном мельтешащем, словно спицы в колесе, потоке своих наследников. Хозяин аттракциона растерянно кивал головой в такт взбесившимся «Диким пляскам».
Не сразу поняли, что произошло, и пассажиры. Их резко прижало к креслам, небо перепуталось с землей, желание рассматривать достопримечательности парка сильно поубавилось.
Мерф больше не прыгал на своем сиденье и не пританцовывал в такт звучащей музыке. Волосы у него встали дыбом, глаза округлились, а из раскрытого рта сам собой вырывался крик ужаса. Примерно так же реагировала Трикси, как, впрочем, и все остальные катающиеся. Вопли их слились в один сплошной звук постоянной частоты, сильно напоминающий то, что можно услышать на мощном распределителе электроэнергии.
Время растянулось: шестьдесят секунд, оставшиеся до конца сеанса после того, как рука Джуниора повернула переключатели, для многих превратились в вечность. Уже через двадцать секунд страстных любителей острых ощущений начало тошнить. Заработала цепная реакция. Спустя пару мгновений платформа стала щедро разбрызгивать вокруг себя продукты неоконченной переработки детских желудков — съеденные завтраки, обеды, мороженое и коктейли.
Теперь выворачивало внутренности не только у катающихся, но и у стоящих на земле наблюдателей.
Когда «Дикие пляски» наконец-то закончились, аттракцион выглядел далеко не привлекательно. Спускаясь на дрожащих ногах на родную, вращающуюся значительно медленней землю, многие пострадавшие по несколько раз шлепались на скользкой платформе. Впрочем, это уже не могло как-нибудь существенно
повлиять на их внешний вид.Купленные отцом глазированные яблоки пришлось выбросить. Джуниор оказался не очень устойчивым к созерцанию массовых блеваний и все запачкал.
Понятно, что поход в луна-парк не состоялся.
Абсолютно закономерно, что по дороге в машине домой произошел серьезный разговор.
— Сын, ну почему ты так себя ведешь? Зачем ты так? Я думал, мы переехали в Нортвил, чтобы начать новую жизнь. Мне всегда говорили, что ты трудный ребенок. Я не соглашался, считал, что люди ошибаются. Мне казалось, что тебе нужно дать возможность показать себя с хорошей стороны. Но у нас с тобой не получается нормальной жизни, особенно у меня. Стоит мне пойти с кем-нибудь на свидание или отлучиться на пять минут, обязательно случается что-нибудь ужасное.
— А может, тебе не стоит ходить на свидания?
— Сынок, от того, что я общаюсь с другими людьми, я отнюдь не люблю тебя меньше. Неужели ты этого не понимаешь?
Отец оторвался от дороги и взглянул на сына. Тот упрямо смотрел себе под ноги.
— Ну, наверное…
— Наверное? Уже хорошо. Начнем хотя бы с того, что ты это допускаешь. Давай мы с тобой договоримся. Я обещаю тебе, что всегда буду рядом с тобой, когда ты этого захочешь, а ты должен пообещать, что отныне будешь вести себя хорошо.
— Обещаю, — малыш все еще боялся поднять глаза.
— Это слишком просто — сказать «обещаю» и все. Это не должно быть пустым обещанием. Сегодня мы с тобой заключаем договор, союз, с тем чтобы восстановить наше прежнее доверие друг к другу.
Казалось, Джуниор что-то серьезно обдумывал. Отец продолжал:
— Ну, что скажешь? Ты постараешься вести себя лучше, чтобы я мог хвалиться тобой перед друзьями, говорить, что ты самый лучший сын в мире?
— Конечно. Я буду вести себя лучше.
Обещание Джуниора прозвучало весьма скромно, просто он будет вести себя лучше. Но именно эти слова подняли настроение Маленького Бена, уверившегося, что до мальчика что-то дошло. Тем более что теперь Джуниор не прятал свои глаза.
— Вот умница… — после этих слов мистер Хилли, достаточно опытный педагог, резко сменил тему разговора.
О происшествии на «Диких плясках» не было сказано ни слова. Как будто ничего не случилось.
Когда повеселевшие отец и сын шумно ввалились в помещение, оба на мгновение опешили, озадаченно изучая существенные изменения в их прежде уютном жилище. Мебель была расставлена совершенно по-другому, откуда-то появились абсолютно бесполезные мраморные тумбы, масса больших и маленьких пальм в горшочках, на стенах — огромные зеркала, которые никак не смогут уцелеть во время первого же розыгрыша мяча. На скользком и удобном для игры полу — цветастое ковровое покрытие. Даже стены стали другими.
— Что случилось с нашим домом?
По лестнице спускался Большой Бен, не в обычном махровом халате, а в отутюженных светлых брюках и легком шерстяном свитере. Он выглядел помолодевшим лет на двадцать, и не только от того, что поблескивал тщательно выбритым подбородком. Артистичным жестом обведя помещение и счастливо улыбаясь, дед объявил:
— Сюрприз!
— Папа, что ты сделал?
— Я? Ничего. Это чудо сотворено одной необыкновенной женщиной, — дед многозначительно засмеялся.