Трудовые будни барышни-попаданки

Селифан в ответ на каждый вопрос только моргал. Кажется, он не ждал от меня таких хозяйственных знаний. Барынька из самой столицы, да после института, что она может понимать в крестьянских делах? Тут он был неприятно поражен. Более того, даже Павловна у меня за спиной озадаченно крякнула. А я продолжала, не давая им опомниться:

— Девки в поместье чем заняты? Птичницы и скотницы где? Почему в конюшне один Еремей распоряжается, где здешний конюх?

Лицо старосты напоминало экран компьютера, когда после перезагрузки одновременно выскочили несколько обновленных приложений. Здесь были и растерянность, и злость, и страх.

Впрочем, немного погодя загрузилась программа «добродушно-глуповатый, но старательный».

— Вы уж звиняйте, барыня, — сказал он, — рад бы вам ответить, кабы готов был. Хлеба — десять четвертей намолочено, можете сами в амбаре поглядеть. Сено… не очень, дождливое лето выдалось. Сколько смогли — взяли. Капуста уродилась, ее девки после Покрова рубить примутся. Сейчас-то они к празднику готовятся. Я им работы задам.

Похоже, я перестаралась, закидав старосту вопросами, — он умудрился не ответить на половину. К тому же осмотр был не окончен.

— Вот что, Селифан, — сказала я, — потом дашь мне полный отчет. Окончите молотьбу и отдохните.

Староста что-то промямлил, я покинула гумно, удачно обойдя лужи. Это было не так-то просто — уже стемнело.

Осмотреть амбар и сеновал? И кстати, найдутся ли дома свечи? Ох, вот с этим надо что-то решать, я же пропаду тут темными ночами, когда даже масло для лампадок надо будет экономить.

— Барыня, — услышала я тихий, смутно знакомый голос, — сделайте милость, выслушайте. Важное скажу! Уезжайте отсель, пока беды не приключилось!

Глава 9

Я обернулась и не без труда узнала прорицательницу. Это была Танька — девица, которой я поручила привести в порядок свою спальную каморку.

— Танюша, — сказала я, удачно подавив волнение, — расскажи-ка подробней, что за беда такая приключиться может?

— Танька, что ты к барыне лезешь? — проворчала Павловна, к счастью не расслышавшая зловещих слов.

Девица не успела ответить няне, когда сзади нарисовался староста.

— Ты чо тут без дела шлендаешь? — спросил он. Танька чуть не вжалась в сарай.

Похоже, пришла пора решить вопрос о власти.

— Ты спаленку убрала? — спросила я. Девчонка только кивнула. — Тогда покажи-ка мне сад яблоневый. Проводи туда, а потом домой ступай.

— Эмма Марковна, проводить я сам… — начал было староста. Я перебила его повышенным тоном, да так, что сама себе удивилась.

— Это мне решать, кто какую услугу окажет! Да, голубчик, скажи-ка, будет ли завтра на барском столе хлеб свежий? Праздник как-никак. Ответь-ка!

— Эмма Марковна, так-то оно… — неуверенно начал староста. Я даже догадалась, что он хочет сказать «не моя обязанность». Эх, существует ли регламентация этих обязанностей?

Выручила Павловна.

— Не твое дело, сказать хочешь? Твое дело баб найти, чтоб испекли. А коль тебя бабы не слушают, пусть твоя Иванна печет, если ты хучь для жены своей указка.

Староста зло посмотрел на няню, но возразить не смог.

— Вот что, голубчик, — сказала я чуть тише, но столь же уверенно, решив не называть старосту по имени, — закончи-ка с молотьбой да обеспечь хлеб на завтра. Павловна, а ты ступай в дом и проследи.

— Проследить и без меня могут, — возразила няня.

Настал самый неприятный момент для любого начальника: подавлять волю хорошего, даже близкого человека. Ссориться с Павловной я не собиралась. Но определиться с иерархией придется.

— Милая моя, — постаралась я сказать одновременно громко и душевно, — ступай в дом. Лучше тебя никто не проследит. А по усадьбе меня и Танька проводит. Пошли, — велела я девке таким тоном, чтобы было ясно — разговоры на тему, куда кому идти, кому что делать, окончены.

Я развернулась и пошла в ту сторону, где, по моему предположению, был сад. Сзади донесся сердитый спор старосты и няни, но, как я поняла, сами приказания они не оспаривали.

Идти было недалеко. В садоводстве я в последние годы разбиралась неплохо и тут же поняла, что на выбраковку годится каждое пятое дерево.

— Какая беда грозит? — спросила я Таньку. — Говори, не бойся.

— Старая барыня здесь ни года не жила, все у брата хозяйствовала, — неуверенно вздохнула Таня. — А без барыни, понятное дело, вольготно живется. Не всем, конечно, а кто хитер. Барыня, когда уехала к братцу своему, оставила Федорыча ключником и бурмистром, чтобы за хозяйством наблюдал и ей присылал доходы. Вот только и года не прошло, как Федорыч на Масленицу замерз.

— Это как? — спросила я, разглядывая одинокое красное яблоко, сохранившееся на голой ветке.

— Шел от кума, упал в сугроб, когда нашли — замерз уже. Стала ключницей его жена Настасья, да и она недолго прожила. А я слышала перемолвку старосты и старостихи, мол, барышня-то дотошная, в первый день в доме раскомандовалась — то ей не нравится, это не годится. Иванна-то и говорит: барышня нежная, такой замерзнуть да богу душу отдать — дело плевое. А еще того раньше — от печки угорит, как бог есть.

Несмотря на то что вечер был теплый, меня пробрал легкий морозец. Ничего себе, милое поместье! Я ожидала ужасов, но больше хозяйственных. А тут того и гляди обратно на тот свет отправят.

На секунду меня захватила мысль — а что, если таким способом можно вернуться на свою уютную дачу под Зеленогорском, к мужу, электричеству и хорошей медицине?!

Но я сразу отогнала этот соблазн. Не может быть все так просто. И Мишенька… не оставляет меня надежда, что он тоже где-то здесь. Сама не понимаю, откуда взялось, а вот тянет внутри, свербит. Нужно выживать и искать.

— Понятно. Спасибо, голубушка, за предупреждение. Я разберусь. А пока скажи, милая, молодые деревья есть? А ягодные кусты? Где тут, кстати, огород?

М-да. Сумерки немного сгладили впечатление, но ягодный сектор сада и огород имели весьма жалкий вид. Смородину и малину, похоже, никто не подрезал. Я нарвала смородиновых листьев — хоть какой-то чай, когда запас кончится.

Огород выглядел еще печальнее, чем сад. Кривые лысые грядки утонули в грязи. Капусту еще не сняли, она мокла под дождем, расстелив в лужах нижние листы. О картошке Таня не слышала, даже переспросила.