Трудовые будни Тёмных Властелинов

* * *

Лорд Жакрам, Призрачный дракон, был в неописуемом бешенстве.

Он сидел на собрании их чудесного клуба, преимущественно состоящего из психопатов, идиотов и пушечного мяса. Дракон слушал речи отца и старался не морщиться.

— Рик Алый должен умереть, пока есть такая возможность! Он перешёл черту. Он вынудил меня убить старого друга! — вещал родитель пафосно.

Это была классическая папочкина песня, известная Жакраму с самого детства. Звучала она примерно так: "Я — не больной на всю голову садист, меня просто все провоцируют! Если бы окружающие вели себя нормально, то и я был бы лапочкой".

Жакрам хотел передёрнуть плечами, но подавил порыв. Он ещё помнил, как отец сломал ему крылья, когда он без спросу улетел на ближайший карнавал. Или как отдал на съедение голодным тварям очередную "мать драконов", которая вовремя поняла, какая участь её ждёт, и избавилась от монстра в своей утробе. И ещё множество случаев, подтверждающих: отца постоянно все провоцируют.

С чего бы это, право?

Вот теперь дошла очередь и до Тэ Чёрного: он предсказуемо послал папочку с его безумными идеями в пешее путешествие по интимным местам; папочка так же предсказуемо решил, что его снова спровоцировали, и прикончил Властелина Бажен-Шаба, окончательно настроив Вольные Города против них.

Отличная работа! Потрясающе!

Это при том, что всем, у кого тут есть хоть какие-то извилины (то есть, ему, лорду Лаари, ублюдочному Ижену и даже редкой гостье, леди Розе) с самого начала было ясно, как день, что Властелин откажется выступать за них в открытую. Но папочка в этом смысле был непрошибаем, как пять лиг горной породы.

И примерно так же умён.

Хотя нет, дайте подумать — не так же. Всё же, это звучит оскорбительно — для горной породы.

— И всё же, мой Призрачный друг, вам следовало согласовать с нами такую милую мелочь, как убийство правителя одной из не самых слабых стран, — сказала леди Роза мягко.

— Я поступаю, как считаю нужным, дивная, — с презрением отозвался папочка.

Ах да, точно — он ненавидит фейри. Хотя что уж там? Он всех ненавидит.

Лаари склонил голову набок. По лицу рогатого урода ничего нельзя было прочесть, но Жакрам не сомневался: от отжигов родителя демон порядком устал. Интересно, когда всё же решит заменить папочку Иженом? Почву рогатый готовил давно, но — почему медлит? Судя по тому, как прогрессировало безумие отца — давно пора.

— Я убью Рика Алого, — вещал папочка. — Это не обсуждается. Дело не только в мести, но ещё и в том, что он слишком много знает. Нельзя позволить ему добраться до Предгорья! Я хочу, чтобы кто-то из вас помог мне в этом. Жакрам и Ожон заняты, им атаковать в первой волне. Жоран… полагаю, это будешь ты.

Младшенький в ответ послушно кивнул, но осчастливленным не выглядел: кажется, до сих пор огорчался, что не будет наносить первый удар вместе с людьми. Что взять с малолетки? До сих пор не понимает, в какую дрянную переделку они все влипли.

И вряд ли уже успеет понять.

— При всём уважении, — ох какой у лорда Лаари мягкий тон. — Алый Старейшина — опасный противник. Почему бы вам не взять с собой лорда Ижеени? Верю, он справится с заданием лучше; я хорошо обучил его.

— Буду рад, — коротко добавил Ижен, но счастливым не выглядел.

Все присутствующие за столом едва уловимо напряглись. Жакрам покосился на невозмутимого Ижена, потом — на Лаари. Что это? Разлад между учеником и учителем? Или…

Пожалуй, он бы поставил на "или". Слишком уж демонстративно Ижен был недоволен, слишком резко Лаари отпустил от себя своего любимца…

— Хорошо же, — сказал отец жёстко. — Ты полетишь со мной, Ижен, и поможешь отомстить за моего сына.

Жакрам опустил глаза. Ажар, любимый братик, наверняка крикнул бы сейчас: "Мы, мы ведь твои сыновья!" Как Жакрам ни пытался тормозить его, этот неугомонный ребёнок стоял на своём.

За что и поплатился. Жизнью.

Жакрам был умнее. Он никогда не говорил, пока не спрашивали; он вообще старался как можно реже открывать рот — будучи старшим, он куда лучше прочих осознавал положение, в которое они все попали. На нём, первом выжившем, механизм "выращивания драконов" ещё не успели отточить, их ещё не научились воспитывать правильно (то есть, превращать в тупых марионеток), потому Жакрам в своё время много слышал, видел и понял достаточно, чтобы возненавидеть и научиться молчать.

Вот и теперь он отстранённо смотрел в пространство над плечом отца.

Как бы я хотел увидеть, как ты сдохнешь… как бы я хотел сломать твой проклятый хребет… но, кажется, честь поучаствовать в этом развлечении Лаари даровал своему фавориту.

Хотя… фаворит — неверное слово, в котором часто принято слышать пошлый подтекст. Между тем, как ни странно, отношение лорда Лаари к своему любимцу было совсем другого толка. В нём было довольно много расчёта: Ижен был умён, но порывист, перспективен, но молод, потому был идеальной глиной для лепки. Кому-то могло показаться, конечно, что проще было бы взять более послушный материал, но Лаари никогда не был дураком. Он был по-своему безумен (о, да!), но ни разу не слабоумен; он прекрасно понимал, что менять одного придурка на другого — неверное в корне решение. От умного союзника может быть больше проблем, да, но — и пользы тоже. Опять же, будучи истинным демоном, Лаари уважал в других силу и вызов. Ижен мог ему всё это обеспечить.

Сам Жакрам тоже мог бы — в теории. Но был для этих целей слишком взрослым и закостенелым, принёс отцу усиленные клятвы и слабо годился на роль ставленника. Опять же, говоря о Лаари и Ижене…

Однажды Жакрам стал свидетелем довольно забавной, на какой-то вкус, сцены. Остальные присутствующие едва ли придали ей должное значение, но он… он помнил по сей день.

Ижену было тогда всего пять лет, и он впервые превратился в дракона. По поводу этого торжественного события местные драконоведы собрались, дабы проверить, не придётся ли новое чудо природы отбраковывать (что не раз и не два случалось). Папочка с Элом Зелёным придирчиво рассматривали нового дракончика на предмет соответствия стандартам, тот, не понимая происходящего, резвился посреди комнаты, а Лаари развалился в кресле поодаль, лениво созерцая этот цирк. В этот момент Элу пришло в голову проверить, работают ли у новой игрушки мозги в драконьем обличьи, потому он сказал:

— Подойди к отцу, Ижен!

Драконёнок, очень смутно представлявший, кто именно из присутствующих — его папа, направился к тому, кого видел чуть чаще и кто был к нему чуть добрее. Проще говоря, он подошёл к Лаари, вильнул хвостом, как собачонка, и положил голову ошалевшему от таких несрастух демону на колени, преданно заглядывая в глаза.

Надо сказать, лорд Лаари отлично умел держать лицо. Его презрительная маска тогда не дрогнула ни на миг, но там, в глубине глаз, мелькнуло нечто. Остальные едва ли имели шанс это различить, но Жакрам, так долго и упорно искавший это самое нечто в глазах собственного отца, заметил.

И сразу понял, что Ижен для Лаари стал особенным, привлёк внимание, удивил и, возможно, даже немного тронул. Лорда Лаари, который сам из-за врождённых отклонений был в собственной семье изгоем, редко кто баловал такими вот проявлениями доверия и любви просто так, без предварительной обработки, авансом.

Нет, Жакрам не был самым наивным мечтателем в этом доме скорби и прекрасно понимал, что один мимолётный тёплый порыв не делает Лаари добряком, не отменяет того, скольких разумных он искалечил, сломал и убил. Не было никакой гарантии, что его жертвой не станет и сам Ижен — однажды. Но привязанность имела место, и отрицать это было бы глупо.