Тщательная работа

— А значит, никогда не известно, где он…

Кристина Лезаж довольно долго размышляет, прикидывая, какой стратегии придерживаться.

— Вам не кажется, что мы могли бы сэкономить время? Если бы вы мне прямо сказали…

— Это довольно просто, мадам Лезаж. Ваш брат позвонил нам, чтобы навести на след преступления и…

— Вот и помогай вам…

— Мы не просили его о помощи, он сам предложил ее. В порыве чувств. Великодушно. Он сообщил нам, что двойное преступление в Курбевуа было инспирировано произведением Брета Истона Эллиса. Он хорошо осведомлен. И оказался прав.

— Это его профессия.

— Убивать проституток?

Кристина Лезаж немедленно краснеет.

— Если у вас есть доказательства, майор, я вас слушаю. Кстати, если б они у вас были, я не сидела бы здесь и не отвечала на ваши вопросы. Я могу идти? — заключает она, делая вид, что встает.

Камиль ограничивается тем, что просто внимательно на нее смотрит. Она неохотно остается на месте, так и не закончив движения, которое якобы собиралась сделать.

— Мы забрали еженедельники вашего брата. Он человек скрупулезный. И вроде бы очень организованный. Наши агенты сейчас перепроверяют расписание его встреч. За последние пять лет. На данный момент мы провели только поверхностный опрос, и просто невероятно, сколько там оказалось нестыковок. Особенно для человека столь организованного.

— Нестыковок?.. — удивленно переспрашивает она.

— Да, читаем, что он был там-то и там-то… а его там не было. Отмечает несуществующие встречи. И все в таком роде. Записывает, что он с кем-то, а сам где-то в другом месте. Естественно, мы начали задумываться.

— О чем задумываться, майор?

— Ну как же, о том, что же он делал в это время. Что он делал в ноябре две тысячи первого, в то время, когда кто-то разрезал на две равные части проститутку; что он делал в начале этого месяца, когда резали на куски двух проституток в Курбевуа. Он часто ходит по проституткам, ваш брат?

— Вы отвратительны.

— А он?

— Если это все, что у вас имеется против моего брата…

— Ну что ж, мадам Лезаж, это не единственные вопросы, которые у нас возникли в связи с ним. Нам также интересно узнать, куда уходят его деньги.

Кристина Лезаж поднимает на Камиля ошеломленный взгляд:

— Его деньги?

— Вообще-то, ваши деньги. Потому что, как мы поняли… это ведь он управляет вашим состоянием?

— У меня нет «состояния»!

Она выделяет слово, как будто это ругательство.

— И все же… У вас имеется… дайте посмотреть… пакет акций, две квартиры в Париже, которые вы сдаете, фамильный дом. Да, кстати, мы туда послали наших людей.

— В Вильреаль? И можно узнать, зачем?

— Мы ищем два трупа, мадам Лезаж. Большой и маленький. Мы к этому еще вернемся. Итак, ваше состояние…

— Управление им я доверила брату.

— Что ж, мадам Лезаж, не убежден, что вы сделали правильный выбор…

Кристина Лезаж довольно долго смотрит на Камиля. Удивление, гнев, сомнение… Ему так и не удается разобрать, что выражает этот взгляд. Но почти сразу выясняется, что там была только глухая решимость.

— Все, что брат сделал с этими деньгами, сделано с моего разрешения, майор. Все. Без исключения.

2

— И что мы с этого имеем?

— Честно, Жан, сам не знаю. У этой парочки действительно странные отношения. Нет, не знаю.

Жером Лезаж сидит на стуле очень прямо и демонстрирует нарочитое и подчеркнутое спокойствие. Он желает, чтобы все видели: с ним такие штучки не пройдут.

— Я только что беседовал с вашей сестрой, мсье Лезаж.

Несмотря на очевидную решимость не проявлять никакого волнения, Лезаж чуть заметно вздрагивает.

— Почему с ней? — спрашивает он, как если бы спрашивал меню или железнодорожное расписание.

— Чтобы лучше вас понять. Чтобы постараться лучше вас понять.

— Она защищает его, как наседка цыплят. Будет трудно вклиниться между ними.

— Что ж. В конце концов, они пара.

— И непростая пара, да.

— Пара — это всегда непростые отношения. Мои-то точно всегда были очень непростыми.

— Ваши передвижения трудно отследить, вы в курсе? Даже ваша сестра, которая хорошо вас знает…

— Она знает только то, что я считаю нужным ей сообщать.

Он складывает руки на груди. Для него тема закрыта. Камиль предпочитает молчание.

— Можете мне сказать, какие у вас ко мне претензии? — спрашивает наконец Лезаж.

— У меня нет к вам претензий. Я веду уголовное расследование. И у меня немало трупов на руках, мсье Лезаж.

— Я вообще не должен был вам помогать, даже в тот первый раз.

— Желание перевесило.

— Это верно.

Казалось, Лезаж сам удивляется своему ответу.

— Я был горд тем, что распознал книгу Эллиса, когда прочел отчеты о преступлении, — продолжает он задумчиво. — Но это не делает из меня убийцу.

— Она его прикрывает. Он ее защищает. Или наоборот.

— Что у нас есть, Камиль? Нет, правда, что у нас есть?

— Прорехи в его расписании, во-первых.

— Прежде всего мне бы хотелось, чтобы вы объяснили ваше пребывание в Шотландии.

— Что вы хотите знать?

— Ну, что вы делали между девятым и двенадцатым июля две тысячи первого года. Вы приехали в Эдинбург девятого. Уехали оттуда тем же вечером и снова объявились только двенадцатого. Получается дыра почти в четыре дня. Чем вы занимались в эти дни?

— Туризмом.

— Он дает объяснения?

— Нет. Тянет время. Ждет, пока у нас будут доказательства. Он прекрасно понял, что мы ничего против него выдвинуть не можем. Они оба поняли.

— Туризмом… Где именно?

— То здесь, то там. Я прогуливался. Как все. Когда люди на отдыхе…

— Люди на отдыхе не отправляются убивать молоденьких девушек в первой подвернувшейся им столице, мсье Лезаж.

— Я никого не убивал!..

Впервые с начала допроса книготорговец позволяет себе взорваться. Выказывать свое презрение к Верховену — одно дело, а рисковать тем, что тебя примут за убийцу, — совсем другое.

— Я этого и не говорил…

— Да, вы этого не говорили… Но я сам вижу, как вы стараетесь сделать из меня убийцу.