Туляки – Герои Советского Союза

У местечка Лисув немцы встретили бригаду контратаками.

От опушки леса ударили вкопанные в землю «фердинанды», а командир второго батальона донес, что атакован полусотней «тигров».

— Ну уж, полусотней! — усмехнулся Зайцев. — Привыкли, что немцы бегут, а тут — по мордам. Передайте: помощи не будет, — повернулся он к радисту. — Пусть держится.

В это время в мегафоне настойчиво забасил голос комбрига.

— Начштаба, — сказал он, — дела швах. Беру роту Болотова, контратакую. Иначе они перережут коммуникации.

— Добро, — сказал Зайцев и помрачнел.

Он знал за комбригом эту неистовую кавалерийскую страсть к атаке. Ни уговоры, ни проработки не помогали. Седой рубака-полковник, полжизни протрубивший в кавалерии, любил танк, как любят коня, любил в танковой войне все то, что было мило еще с гражданской, — ярость атаки, быстротечность схватки, неумолимый напор преследования.

Но вот в этот раз полковник, кажется, был прав: немцы, нанося удар справа, грозили отрезать тылы и зажать бригаду в кольцо. Положение становилось тем более серьезным, что соседей ни слева, ни справа не существовало, и неизвестно было, когда они выйдут на рубежи.

Зайцев прикинул, что он сможет бросить навстречу противнику. В резерве был потрепанный батальон «тридцатьчетверок» и противотанковая батарея на автомобильной тяге.

Он тронул радиста за плечо:

— Спроси, как во втором.

С минуту радист переговаривался с комбатом.

— Немцы атакуют силами двух полков, — доносил комбат. — Несу потери.

— Держись, — сказал Зайцев в мегафон. — Держись, чем хочешь. Хоть голыми руками.

Самым опасным было то, что немцы атаковали с обоих флангов.

«Если комбат-два выдержит, то к ночи мы оправимся, — думал Зайцев. — Комбриг, конечно, немцев не пропустит».

Он поставил свою «тридцатьчетверку» у кювета и, наполовину высунувшись из люка, сквозь мокрую порошу вглядывался в сторону, откуда должны были подойти резервы.

Впереди ухали орудия, изредка наплывал рев наших штурмовиков.

Внезапно загромыхал танк. Высунувшись из башни, перекрывая грохот мотора и гусениц, почернелый лейтенант из разведбата прокричал:

— Товарищ подполковник, принимайте команду: комбриг убит.

Зайцев зажмурился, мысленно представив седую голову комбрига, его вечно смеющиеся глаза и молодцеватую походку старого солдата, какой он расхаживал перед строем танкистов.

— Атака отбита? — спросил он, с усилием раздирая веки.

— Немцев полон лес наклали, — возбужденно сказал лейтенант. — Бегут, хоть вроде бы и бежать там некому.

— Большие потери?

— У Болотова три танка осталось, — сказал лейтенант. — Товарищ подполковник, языка допросите?

— Давай сюда.

Лейтенант вскочил на свой танк, нагнулся над люком, что-то крикнул. Из башни вылез длинный, худой немец без шапки, с офицерскими погонами.

— Спроси у него, какими силами ведется атака? — велел Зайцев, устало оглядывая замерзшего немца.

— Два полка сводно-гренадерской дивизии, а против комбрига — батальон СС.

— Ну, этого вроде уже не существует, — сказал Зайцев, стряхивая снег, залепивший глаза и брови. — Спроси, какие резервы у них в Лисуве?

— Фолькштурм, — сказал немец, и Зайцев кивнул, не требуя перевода.

Зайцев спустился в танк.

— Комбат-два доносит, — сказал радист, откидываясь на сиденье. — Продержится два часа.

— Ладно, — сказал Зайцев. — Передай: продержится три — поздравляю Героем!

Он вслушивался в далекий грохот. Сейчас все решали минуты. Дерзкий и сомнительный замысел зрел в его мозгу. Было и страшно, и соблазнительно — поставить на карту все. Если это идут немцы — он чутко слушал, отогнув наушники шлема, — конец… Если резерв — победа.

Из снежной пелены выступали знакомые силуэты «тридцатьчетверок».

— Так, — сказал он вслух. — А теперь кто — кого!

Замысел его таил в себе равные возможности победы и поражения. Все зависело от второго батальона. Когда на башне танка головой вниз повис умирающий комбат-два, в тылу прорвавшихся танков заговорили орудия…

Гарнизон Лисува сдавал оружие. Метавшиеся в лесу немецкие танки напоминали кабанов, обложенных опытными охотниками. Выхода не было.

Поредевшая бригада проходила через городок. Подполковник Зайцев, обнажив голову, стоял в кузове грузовика, где плечом к плечу лежали мертвый комбриг и мертвый комбат-два.

В скорбном карауле стыли запорошенные деревья.

Испуганные лица жителей смотрели из подворотен. Но вдруг засмеялась девочка, и в ответ загрохотал радостный и растроганный солдатский бас.

Зайцев Дмитрий Александрович

Родился в 1918 году в селе Кутьма Щекинского района Тульской области в семье крестьянина. Окончив Крапивенскую семилетнюю школу, работал в лаборатории по ремонту электросчетчиков в г.Туле. В 1937 году без отрыва от производства окончил Тульский аэроклуб и был направлен в Борисоглебское авиационное училище. В Великой Отечественной войне участвовал с первого дня. Звание Героя Советского Союза присвоено 2 августа 1941 года за воздушный таран фашистского самолета. Являлся членом КПСС. Погиб в боях с немецко-фашистскими захватчиками в 1944 году.

Июль 1941 года. На правом берегу Днепра развернулась огромная битва. Советские войска, проявляя невероятные усилия, в неравных условиях ведут тяжелые бои. Враг рвется к столице Советской Украины — Киеву. На одном из аэродромов в районе Днепра вот уже который день ждут приказа молодые летчики. Среди них младший лейтенант Дмитрий Зайцев.

— Когда же в бой? — спрашивает Дмитрий старшего командира. — Ведь враг к Киеву прет…

— Что прет — знаю, товарищ младший лейтенант. И о том, что тебе не терпится, — тоже знаю…

И вдруг команда:

— Младший лейтенант Зайцев, на вылет!

С юго-запада на Киев идет вражеский разведчик. Задача: перехватить его и уничтожить.

Секунды — и летчик уже в воздухе. Над Киевом голубое небо. Под небом море зелени, испещренное красивыми зданиями города. Синей лентой вьется Днепр…

Зайцев мгновенно окидывает все это взглядом. Его внимание сосредоточено на поиске врага. А вот и он, «Юнкерс-88»! Советский летчик идет прямо навстречу врагу… Фашист заметил его, развернулся, пытается улизнуть.