Туман и Молния. Книга 12

И, так и не надев на Маркуса маску, вышел, закрыв за собой дверь на ключ.

Он спустился во двор, где на выложенной плитами площади Никто и Корс собрали всех своих воинов и уже ждали его. И как только Лис вышел и нечистые, и наёмники Корса, благородные чёрные, закричали:

– Ура-а-а!

Громко, радостно приветствуя своего командира. Слуга подвёл коня. Лис вскочил сходу в седло, даже не вставив ногу в стремя, конь плясал под ним, то и дело становясь на дыбы, Лис словно не замечал этого, гарцуя перед своим войском:

– Я поздравляю вас с победой!

Глава вторая. Праздник.

Ещё даже не собрав и не похоронив всех убитых, и своих, и красных, сразу после вдохновляющего поздравления командира Атли Элиса, начали пить. Места в Форте было много, мебели, утвари и запасов тоже. Нечистых было не остановить, впрочем, никто этого и не пытался сделать. Воины Зафа и оставшиеся Тажа обустроились в левом крыле, но столы вытащили на площадь, и тут же зарядили музыку, взяли несколько красных служанок и рабынь. Спонтанно разделили всех найденных в Форте женщин поровну между нечистыми и наёмниками. Женщин в Форте было очень мало, буквально с десяток служанок и столько же рабынь. Но нечистые всё равно остались довольны и этим, хотя служанки были откровенно так себе. Наёмники Корса расположились в центральной части и пристройках справа. Их осталось около двух третей от первоначального состава, и таким образом, у Витора Корса по-прежнему было больше всех солдат. Чёрные и нечистые, как ни отгораживали их друг от друга, всё же волей-неволей пересекались, а в ограниченном пространстве Форта с этим просто ничего невозможно было поделать, поэтому этот вопрос тоже был пущен на самотёк. Сейчас опьянённые победой и совместным штурмом люди и нечистые ладили. Хотя большинство чёрных и устроили своё празднование в правом флигеле, многие вышли и на площадь, смешались с нечистыми. В главном зале были накрыты столы для избранных: командиров и отличившихся во время штурма. Здесь были все оставшиеся в живых ополченцы князя, их командир Шрад, и между ним и Шеймусом сидела довольная Аня, на её шее блестела золотая цепочка, красивый кулон лежал между пышных грудей. Тут же сидел безносый мальчишка, тот, который во время штурма их первого Форта, далеко от границы, испугался «стреляющих огнём палок» красных и бежал с поля боя, за что был жестоко наказан самосудом ополченцев. В этот раз он сражался отчаянно, не боялся за свою жизнь и под градом стрел вовремя развёл костёр, подав знак воинам Тажа и Тарла. Сейчас, сидя за столом, он был уже изрядно пьян, и лицо его, перевязанное широкой полоской чёрной ткани, закрывающей отрезанный нос, было радостным. Был здесь и повар из обозников, которого нарядили в одежду воина и поставили Тажу в отряд для «массовки», но этот уже не молодой мужчина так вошёл в свою роль, что сражался наравне с другими и даже сумел убить несколько красных. Мармер, получивший ранение, и несколько оставшихся его солдат, тоже были здесь. Все ели, пили и веселились.

Держа в руках миску, наполненную едой с праздничного стола, Лис пришёл к Маркусу. Завидев его, Маркус встрепенулся, вскочил со стула, лицо его было всё таким же растерянным и испуганным:

– Простите меня, что я нёс тогда, я был не в себе… – стал говорить он.

–Ты сделал что-нибудь? – спросил Лис, и видно было, что его волновало только это.

– Да.

– Покажи.

Маркус насыпал в широкую каменную ступку порошка на кончике ножа, очень мало, буквально несколько крупинок, и поджёг при помощи тонкого фитиля, опустив его в чашу. Порошок ярко вспыхнул, раздался громкий хлопок, комнату заволокло дымом. Лис посмотрел на Маркуса: он словно не мог взять в толк, как из такого маленького количества порошка получился такой огонь:

– Ты лучше сделал, чем у красных, – сказал он ошарашено.

– Спасибо, – Маркус смущённо опустил глаза.

Лис словно опомнился и, схватив миску с едой, быстро сунул её Маркусу:

– На, поешь!

– Спасибо. У вас праздник? Поздравляю вас с победой, – сказал Маркус грустно. Он повернулся к окошку, находящемуся почти под самым потолком низкого помещения, оттуда слышалась музыка, крики и громкий смех. Лис тоже взглянул на окно: фигуры празднующих, мелькали за пыльным стеклом.

– Красные – сосут! Нечистые – решают! – громко орали воины Зафа.

– Да. Праздник, – сказал Лис, вдруг явственно увидев за окном Карину, её новый белый полушубок нельзя было спутать ни с чем, и Нидже, и то, как их силуэты сблизились. Лис замер, а потом словно придя в себя, бросился вон из комнаты, даже не закрыв её, оставив Маркуса в полном недоумении.

Здорово подвыпивший Даниэль Красс, так по-простому, панибратски хлопнул Никто по плечу. Видимо, Никто в его понимании и по учительской привычке оставался мальчишкой-простолюдином, которых он, как и Лиса, всю свою жизнь гонял в учебке, и это покровительственное отношение уже стало чертой его характера.

– Сын Дьявола, – улыбался он, глядя на Никто отечески, как умудрённый опытом наставник на хорошего ученика. – Когда ты сражаешься, это прозвище тебе подходит. Ты очень хорошо сражаешься. Как мы с тобой разнесли эти их грёбанные задние ворота!

Никто тоже улыбнулся:

– Да уж…

Красс посмотрел на сидящего рядом с Никто Арела:

– Отдать должное, князь Арел сражается лучше всех! Тебе чуть не хватает скорости, а он очень быстрый и мощный. Техника на невероятном уровне, никогда такого не видел!

– Его обучали лучшие учителя Королевской Академии, и потом много лет он сражался, каждый день. Он воюет без перерыва больше десяти лет, как думаешь, будет такое заметно?

– Да-а-а, – Красс с восторгом посмотрел на Арела. Тот оставался совершенно равнодушным к этим лестным словам и похвале, его красивое лицо ничего не выражало, словно Красс говорил и не про него вовсе, и Арел ничего не ответил Крассу. А Красс посмотрел на чуть надменное в своём безразличии лицо князя, только слегка покачав головой:

– После того, как увидел его в бою, считаю несправедливым то жестокое наказание, которое применил к нему наш Король. Сделать отверженным такого хорошего воина! – И Красс на некоторое время задумался, но быстро развеселился снова, повернувшись к Никто:

– Ну, а ты?! Скажи мне, почему же ты так похож на девчонку?!

– Красс! – сидевший рядом Витор Корс метнул на него взгляд не глаз – молний.

Никто, услышав такое сравнение, хоть сначала немного опешил, но совсем не разозлился, и потом искренне засмеялся:

– Потому что я белая полукровка.

Красс довольно заржал тоже:

–Твоя мать была белой?

– Да. Мать – белая, отец – чёрный, – ответил Никто, он посмотрел на Корса, едва сдерживая смех. Корс терпел из последних сил.

– Она была рабыней? – спросил Красс. – Все белые рабыни. Ты сын белой рабыни и чёрного господина?

– Я не знаю точно, я сирота.

– А почему тебя прозвали Сын Дьявола? Что в тебе дьявольского?

– Моя приёмная мать была ведьмой.

– Да ладно! А как её звали? У меня был по молодости роман с одной молоденькой ведьмочкой, ох… до сих пор не могу её забыть!

– Красс! – не выдержал Корс.

– Да что такого, Витор? Это же просто дружеский разговор! Сын Дьявола, ты как девчонка, а у самого-то, у тебя, девчонка есть?

– У меня жена есть.

– Да ладно! А дети?

– Всё есть, – улыбнулся Никто.

И Витор Корс посмотрел на него, округлив глаза от удивления:

– Прошу меня простить, – поспешно сказал он, – мне нужно ненадолго выйти… – И Корс встал и направился в сторону лестницы на второй этаж, при этом в своих мыслях он очень чётко повторял просьбу, чтобы Никто подошёл к нему. Корс поднялся по лестнице на галерею и смотрел на празднование сверху вниз. Через некоторое время Никто встал и вышел из зала, но было понятно, что он услышал Корса и сейчас подойдёт к нему.

Когда Никто отошёл от стола, Арел повернулся ему вслед, провожая взглядом, Никто увидел, что Даниэль Красс спросил о чём-то его князя, хотя по правилам благородных чёрных ему нельзя было ни в коем случае этого делать. Но он сделал это при всех, рядом сидел Камиэль Варах, он ни во что не вмешивался, но наблюдал за всеми с явным неодобрением. Арел ответил Крассу, назвал имя своего учителя из Академии. Понятно, что Даниэлю Крассу как наставнику было интересно, кто так хорошо обучил Арела. Но это было нарушение правил и приличий, и Красс на глазах у других истинных благородных чёрных плевал на их законы.