Туман искажений

— И как это может помешать нашим планам?! Мы проводим их на политическом уровне.

— Березовский нацелен на выкуп контрольного пакета новой «Сибнефти», сэр.

— Хм, — многозначительно промычал шэф. — Но ведь у нас там свой опцион, и с Чубайсом мы цену обговорили…

— Я думаю, что англичане решили нас переиграть, сэр. На Кавказе дела складываются не так, как они хотели.

— Хорошо. И что ты предлагаешь?

— Сэр, не могли бы вы по своим каналам отложить доставку денег. До аукциона осталась неделя…

— Хорошо, я сейчас позвоню на нашу базу в Брайз-Нортон. А ты подумай, как можно скомпрометировать Березовского. Он стал мне надоедать.

— Ещё один момент, сэр, — Хэй собрался с духом, чтобы шеф не услышал его волнения. — У русских появилась крайне опасная для нас структура. Её агенты действуют жестко, нагло и профессионально.

— Так разберись с ней, Джонатан…

— Мне не хватает средств на её разработку, сэр. Вы же знаете…

— Хорошо, — поспешно ответил шеф. У него были свои личные интересы в России. — Я утром организую перевод на сто тысяч.

— Сэр!.. Мне нужно три миллиона. Срочно! — Джонатан не смог удержать эмоции.

Шеф на другом конце провода сдавленно замолчал. Он знал, что Хэй не будет просить столько денег, даже если вдрызг проиграется в казино. Значит, положение действительно было серьёзным.

— Я не буду отменять борт, Джонатан. Деньги Фонда перевезёшь к нам в посольство и возьмёшь оттуда нужную сумму. А после заключения соглашения и аукциона немедленно ко мне.

— Слушаюсь, сэр! Спасибо…

Хэй достал из кармана и сжал вспотевшей ладонью телесные трусики. Провёл ими по лицу, вытирая пот. Глубоко вдохнул, проводя мимо носа.

— Ну, милая, ты мне за всё заплатишь! — зашипел рассерженной змеёй. — И даже ту тысячу, что я отдал за шампанское…

Вика, по обыкновению, сидела у окна и рассматривала тени во дворе, качающиеся при тусклом свете фонаря.

— Думаешь, получится? — спросил Хмель у Ткачёва, рассеянно водившего карандашом по ватману.

— Не знаю. На месте Хэя я бы не стал рисковать. Охрану Явлинского он усилит, но как быть с Березовским — он не знает. Если Борис Абрамович Хэя переиграет, то…

— Ничего не случится, — сказала Вика. — Теперь за нами начнут охоту. Надо менять место — у Андрея становится опасно.

— Не кипешуй, — усмехнулся Хмель. — До послезавтра у нас время ещё есть.

— Мы слишком нашумели за два дня, — возразила Виктория. — Это не осталось незамеченным. Я думаю, что Гришаев должен дать знать о себе в ближайшее время. Очень легко сложить два и два, и понять, что полковник имеет с нами связь. Надо готовиться к уходу.

— Так денег пока нет, — вяло заметил Хмель.

— Они будут, — твердо сказала Вика. — Если не с одной стороны, то с другой. Война сейчас никому не нужна, слишком много интереса у сторон, и нам легче заплатить, чем конфликтовать. Но искать начнут.

Будто, подтверждая её слова, пиликнул сообщением пейджер Ткачёва.

«Добро получено. Завтра минус два часа».

— Завтра в десять утра мне надо быть в Москве, — Андрей Викторович победно посмотрел на Хмеля.

— Я пойду с тобой, — Виктория поднялась с кресла, потянула сзади джинсы за пояс. — Если Гришаев принесёт деньги, то надо их разделить и тут же начинать уход. Хмель, собирайся и уходи к Шмелю. Завтра вечером придёшь к Андрею на два этажа выше. Полмиллиона вам хватит, чтобы грамотно совершить переход на полную конспирацию. А ты, Андрей, забирай всё самое необходимое и пойдём со мной.

Ткачёв вопросительно взглянул на Хмеля.

— Викторыч, я советую её послушаться, — ответил агент, закидывая в небольшую сумку свои нехитрые пожитки.

Хмель растворился в ночной темноте, а Ткачёву было отведено место на кухне в квартире Вики.

Было уже два часа ночи, но Андрей Викторович никак не мог заснуть. За десять лет он отвык от стремительных переходов с место на место и чувствовал себя невероятно уставшим. Теперь, лежа на небольшом кухонном диване, Ткачёв неотрывно глядел в побеленный потолок, и ему совсем не хотелось спать.

Неслышно приоткрылась дверь, и на кухню вошла Виктория в короткой ночной рубашке. Подошла и села на диван. Ткачёв поднялся и сел рядом. Он чувствовал её запах — чуть сладкий и терпкий, как у нагретой солнцем земляники.

— Андрей, завтра мы расстанемся и очень надолго, — прошептала Виктория. — Тебе придётся самому выходить на оставшихся агентов. Я не знаю, кто они, но руководитель группы под псевдонимом «Барс». Знаю, что ему не больше тридцати, и он служит в милиции. И точно в Москве. Ищи в отделениях рядом с бывшей площадью Дзержинского.

— Хорошо, — кивнул Ткачёв. — Я постараюсь.

Она зябко повела плечами, и Андрей Викторович поспешил накинуть на них одеяло.

— А ты хороший… бывший генерал.

Она склонила голову ему на грудь, обняла за талию.

— Андрей, а сколько тебе лет?

Он осторожно провел ладонью по её пушистым волосам.

— Пятьдесят шесть…

Виктория вздохнула.

— А мне тридцать четыре, но, правда ведь, это сейчас совсем неважно, — она провела ладонью по груди Ткачёва, потом по напряженному животу, потом…

— Не надо, — попросил он.

— Почему?

— Если я привыкну, то мне будет больно с тобой расставаться. И ещё больнее терять тебя навсегда.

Она выпрямилась и взглянула ему в глаза.

— Неужели тебе не хочется?..

— Очень хочется, но это лишь неразумный порыв. Он быстро пройдёт, а боль останется надолго.

Она прикоснулась к его щеке теплыми губами и ушла, прикрыв дверь.

Глава 8

Ткачёв подошёл к «Букинисту» на Кузнецком мосту без двух минут десять. Постоял перед витриной и заметил внутри магазина Гришаева. Тот стоял у прилавка и разговаривал с продавцом магазина.

Андрей Викторович неторопливо открыл дверь и зашёл внутрь. Гришаев обернулся, всматриваясь, а продавец дежурно улыбнулся.

— У вас есть довоенное издание Достоевского? — спросил Ткачёв, подходя к прилавку и встав рядом с полковником. — Любого года и желательно дешевле.

— Сейчас поищу, — продавец ушёл в подсобку, а Гришаев протянул Андрею Викторовичу томик Тургенева.

— Вас не заинтересует?

Ткачёв взял книгу. Осторожно полистал и между страниц увидел записку. Там же, между страниц развернул и прочитал: «Номер квартиры вы знаете. Через десять минут».