Туман Луизианы

– Новый Орлеан – мультикультурный город, – видя заинтересованность девушки, принялся объяснять Свенсон. – Я бы назвал его новым Вавилоном, если позволите. Здесь собраны практически все национальности мира! Спросите о любых – они здесь есть!

– Португальцы! – загорелась Луиза.

– Есть!

– Французы!

– Полно!

– Немцы!

– Целая община!

– Испанцы! Нет, итальянцы!

– И они есть!

– Сдаюсь, – Луиза со смехом подняла руки. – Подозреваю, что здесь действительно собран весь мир!

– Шесть лет назад Наполеон продал Луизиану американцам, и с тех пор город постигли изменения, – продолжил Свенсон. – Вырос порт, в город потянулись предприниматели и люди разнообразных профессий. – Миссис Пинс громко фыркнула и пробормотала: «Город торговцев, было бы чем гордиться!». – Однако протестантская церковь пытается повлиять на слишком свободные нравы, а местным жителям это не нравится, – протянул мистер Свенсон, показывая глазами на нескольких монашек, яростно выкрикивающих что-то трем хохочущим девушкам, свешивающимся с кованого балкончика. – Какого вы вероисповедания? – спросил вдруг Свенсон.

– Католичка, – моргнула Луиза. – У меня мама – француженка.

Управляющий довольно кивнул и принялся рассказывать дальше. Коляска выехала на мост, перекинутый через широкую реку.

– Миссисипи, – в ответ на её невысказанный вопрос ответил мистер Свенсон. – Она здесь делает петлю. Скоро мы выедем за город.

Новый Орлеан действительно вскоре остался за спиной, а впереди легли влажные субтропические леса. Воздух сгустился, в нём зазвенела незаметная в городе мошкара. Меж деревьев тут и там мелькали ядовито-зелёные бочаги болот, а мохнатый серебряный мох кутал высокие деревья в шали. Луиза замолчала, с интересом разглядывая природу вокруг. Миссис Пинс задремала, вскоре к ней присоединился и мистер Свенсон. Коляску мерно покачивало на дороге. Изредка она выныривала на яркие солнечные лужайки, но в основном дорогу обступали мрачные и серые заросли, в которых то и дело что-то вздрагивало и шевелилось. Небо затянуло серыми облаками, и кучер остановил коляску, спрыгивая с козел и натягивая над пассажирами кожаную крышу. Луиза вздрогнула, глядя на высокого чернокожего мужчину, со сноровкой развязывающего полог. Он блеснул яркими белками глаз, хитро улыбнулся и ловко запрыгнул обратно. Коляска снова покатилась по дороге, и спустя пару минут по пологу застучали первые капли. Под их мерный стук измученная обилием впечатлений Луиза погрузилась в сон.

Проснулась она от чьих-то голосов и недоуменно огляделась, пытаясь понять, где находится. Дождь давно перестал, и коляску окутали мягкие сиреневые сумерки. Воздух был наполнен ароматом неизвестных Луизе цветов. По краям дороги стояли рабы, то и дело выкрикивавшие что-то кучеру на странном гортанном языке. Кучер, смеясь, отвечал им. Леса отступили, вокруг, на сколько хватало глаз, тянулись поля высокого тростника, а впереди, в стремительно сгущающихся сумерках чернело поместье.

– Смотрите, это «Магдалена», – в голосе Свенсона слышалась гордость. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее стучало сердце Луизы. Огромные дубы подпирали небо, угольными тенями выделяясь на сером небе. Дорога вилась между ними, ведя прямо к большому белоснежному дому, погружённому во тьму.

– Нас точно ждут? – с беспокойством спросила Луиза, оборачиваясь к Свенсону.

– О, конечно, не сомневайтесь! – улыбнулся управляющий. – Видимо, мистер Уоррингтон ещё не приехал, поэтому огни в комнатах не зажигают.

– Он ещё и скряга, оказывается, – пробормотала проснувшаяся миссис Пинс.

– Свет привлекает насекомых, мэм, – уязвлено ответил мистер Свенсон, явно обидевшийся за несправедливое обвинение хозяина поместья. Компаньонка скосила глаза на нахохлившегося мужчину, но ничего не сказала. Коляска сделала широкий круг и остановилась у белоснежной лестницы, у подножия которой стояло несколько слуг.

– Смотрите, слуги вышли встречать вас. – Свенсон спрыгнул с коляски с несвойственной для его комплекции живостью и протянул руку Луизе, а затем и миссис Пинс. Чернокожие слуги окружили вновь прибывших, блистая белозубыми улыбками на тёмных лицах.

– Какая хорошенькая!

– Давно пора вдохнуть жизнь в этот дом!

– Вы такая тоненькая, аж страшно!

– Оставьте девочку в покое, с дороги ведь, устала небось! – Высокая полная негритянка в белоснежном чепце и тёмно-синем платье растолкала собравшихся слуг и подошла к ошалевшим от такого неожиданного внимания путешественницам.

– Пройдёмте в дом, мэм, там давно вас комнаты ожидают. И ванны, конечно, куда ж без этого! Ишь, облепили, как осы арбуз! А ну за работу быстро! И ты, масса Свенсон, уж должен был бы догадаться! Взрослый мужчина, ай-ай-ай!

Миссис Пинс с интересом смотрела на негритянку, важно поднимавшуюся по ступеням. Один её вид внушал глубочайшее уважение. А то, как она разогнала слуг, так и вовсе пробудило в сердце пожилой леди глубокую симпатию.

– Я ведь не представилась, – спохватилась женщина, обернувшись в самых дверях. – Адеола. Я управляю слугами в этом доме. А вы, должно быть, леди Грейсток. – Адеола повернулась к Луизе, и та поспешно кивнула. – А вы – компаньонка?

– Миссис Пинс, – представилась та.

– И правильно, негоже молодой леди самой путешествовать, да ещё и так далеко. – Адеола вошла в дом. Миссис Пинс прошла следом, то и дело кивая, будто соглашаясь с каждым словом негритянки.

Дом, погружённый во тьму, казался огромным и мрачным. Запалив свечу, Адеола принялась подниматься по широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

– Мы тут свет лишний раз не зажигаем. Москиты налетают да мошкара всякая. Да и экономия опять же. – Она повернулась к миссис Пинс, будто ища поддержки, и та с готовностью кивнула. Понять бережливость экономки она как раз-таки могла.

***

Горячая ванна стояла прямо посередине комнаты, зазывая ароматным паром. Пока Адеола зажигала свечи в канделябрах, Луиза разглядывала комнату, в которой ей предстояло жить. Кровать стояла на возвышении (чтобы еноты не пробрались, как сказала Адеола), укрытая густой сеткой, спускавшейся с потолка (от москитов, опять же поведала экономка). Плетёные сундуки стояли вдоль широких окон, сейчас прикрытых. Небольшой туалетный столик, шкаф да дверь, ведущая в отхожее место. Комната, после каюты на корабле и тряски в коляске, показалась графине верхом комфорта.

Едва дверь за экономкой и миссис Пинс закрылась, как Луиза развязала ленты на шляпке и стянула её, бросая в одно из плетёных кресел. Перчатки полетели туда же, и девушка с блаженным вздохом запустила руки в волосы, стянутые тугой причёской. В дверь тихо постучали, и практически сразу внутрь просунулась любопытная голова.

– Я Зэмба, мэм, буду вам помогать. – В комнату юркнула худенькая темнокожая девушка в оранжевом платье и небрежно нахлобученном на голову чепце. Стараясь не задумываться об общей невоспитанности слуг, Луиза благодарно повернулась к девушке спиной, открывая ей доступ к многочисленным крючкам на платье.

– Ох, мэм, как же вы ходите-то в этом! – охнула Зэмба, едва верхнее платье опустилось на пол. Уставившись на корсет, плотно облегающий тело, служанка обошла Луизу по кругу, цокая и качая головой. Луиза же, опешив от такой бесцеремонности, попросту потеряла дар речи. Вспомнив наконец о своих обязанностях, Зэмба принялась расшнуровывать корсет, не уставая бормотать что-то на своём языке. Но вскоре Луиза позабыла обо всём, стоило ей погрузиться в тёплую воду, пахнущую мятой и лимоном. Каждую клеточку ломило от усталости, а глаза закрывались сами собой. Она лениво поворачивала голову, пока Зэмба мыла её волосы, и откидывалась на колени, позволяя служанке натереть ей спину. Казалось, если бы не служанка, она давно бы соскользнула в воду и уснула на дне большой медной ванны. Мерный плеск воды и тихий напев Зэмбы убаюкивал, и Луиза, видимо, всё же уснула, потому что крик служанки заставил её испуганно распахнуть глаза.