Туман

– Что это значит? – спрашиваю я и потираю шею, скоро появятся синяки.

Патрульный поджимает губы и не хочет отвечать, но в итоге сдается. Смотрит мне в глаза и говорит:

– Это значит, что наш город уже не спасти. Тут практически не осталось не заражённых, а к восьми часам утра следующего дня город оцепят и отсюда больше никто не выйдет.

– Не будут выпускать? Даже тех, кто не заражен?

– Нет. Полная эвакуация идет в столицах и больших городах. Такие, как наш, – коп печально улыбается и продолжает, – никому не нужны.

– Откуда вы это знаете?

– Нам сообщили ещё два дня назад.

– Понятно, – косо смотрю на полицейского и спрашиваю. – И вы до сих пор здесь?

– Кто-то решил уехать, кто-то заразился, а кто-то остался.

– Для чего?

И я искренне не понимаю мотивов этого полицейского. Он мог покинуть Дрим Сити ещё два дня назад, но он по-прежнему здесь.

– Кто-то должен остаться. Не окажись я сегодня здесь, и…

Ему не нужно договаривать, я знаю, что произошло бы.

Сначала я не могла понять, что меня смущает в полицейском и только сейчас до меня дошло.

– Вы не носите респиратор, – говорю я.

– В этом нет необходимости. Ничто не способно спасти нас от тумана и Т001. Он передается не воздушно-капельным путем, а через кожу, поры.

Тянусь, чтобы снять шарф, но его нет. Потеряла в квартире Хами и даже не заметила этого.

– У нас тут ребенок, – говорю я, указывая на заднее сидение машины. – Она не наша, мы забрали её у заражённой…

– Я не могу забрать её, – говорит коп.

Я и не надеялась, но стоило попытаться.

– Что нам с ней делать? – спрашиваю я скорее у себя, чем у полицейского.

– Спасать.

– Но вы же полицейский, спасать – это ваша прерогатива.

– Да. Но я не думаю, что доживу до закрытия границ города. А вот вы можете. Езжайте по дороге, которая ведет в Колборк, свернёте на пересечении дорог к заповеднику и отправляйтесь к морю, там ещё эвакуируют не зараженных. Попадёте на корабль и вас увезут на одну из военных баз. Там помогут и вам, и ребенку.

– А вы? Можем уехать все вместе.

– Меня не возьмут на корабль.

– Почему?

– С хроническими заболеваниями не берут. Слишком ограниченное количество мест. Да и я не уеду из родного города. Я нужен тут.

С хроническими заболеваниями не берут. Твою же мать. Лекса.

Наш путь лежит не на пристань, но это выглядит как запасной вариант. Совсем недавно у нас не было ни одного, а сейчас целых два. Богатеем.

– Спасибо, – говорю я полицейскому и вкладываю в это слово такую благодарность, которой в жизни не испытывала. – Вы спасли нам жизни.

Этот мужчина достоин куда больше, чем "спасибо", он остаётся в заведомо мертвом городе, чтобы спасать тех, кто ещё продолжает цепляться за жизнь. А это дорогого стоит. Человечность, одно из лучших и редких качеств.

Подхожу к водительской дверце, но меня окликает коп:

– Александрия?

– Да?

– Возьмите это.

Полицейский подает мне небольшой черный электрошокер и, кивнув, уходит к своей машине. Не успевает он дойти до автомобиля, как его нагрудная рация оживает, и он, ответив, ускоряется, усаживается за руль и быстро уезжает.

Сажусь в машину. Лари более-менее пришел в себя, осматриваю его руку и вижу на ней следы укусов. Мама вроде как в сознании. Малышка тихонько хлюпает носом, сидя у Лексы на коленях. Завожу двигатель и отъезжаю.

– Лари, ты как? – спрашиваю я.

– Нормально, – отвечает он и откидывает голову назад.

– Мам?

Мама всхлипывает, и я ловлю её взгляд через зеркало заднего вида.

– Девочки мои, мне так жаль, – шепчет она.

– Мама, всё хорошо, – говорит Лекса. – Мы вместе и это самое главное.

В кои-то веки я полностью согласна с сестрой.

– Что они сделали с тобой? – спрашиваю я.

Кажется, что мама скрючивается ещё больше и становится такой маленькой и хрупкой. Во взгляде ужас и боль.

– Хами словно слетел с катушек. Когда я в последний раз разговаривала с тобой по телефону, я хотела уйти домой, но он не позволил. Забрал телефон и связал меня. А потом посадил в комод.

– И ты все эти дни просидела там?

– Нет. Он доставал меня… иногда. А потом снова запирал.

Ужас какой. Коп застрелил Хами, и у меня нет ни единой капли скорби. Так ему и надо.

– Кто тебе звонил? – спрашивает Лари.

Я и забыла об этом. Достаю телефон и смотрю на дисплей. Бар. Кто-то звонил мне из бара.

Набираю ответный вызов, но теперь даже гудки не идут.

Чёрт!

Подъезжаю к развилке дороги. Одна ведет на загородную трассу, вторая вернет меня в мой район. Останавливаюсь и смотрю на Лари.

– Алекс, не надо, – говорит он. – Нам не может везти вечно.

Меня разрывает противоречие. Я могу сейчас поехать и искать некоего Минча или же вернуться к бару и проверить. А вдруг там Рена со своим ребенком?

Сворачиваю направо, и Лари говорит:

– Это ошибка.

Возможно, но все, кто работает в баре, стали для меня своего рода второй семьей. Я должна убедиться, что с ними всё в порядке. Я ведь могу рассказать им о том, что есть выход из города. Есть безопасное место, о котором не говорили по ТВ.

К бару я подъезжаю достаточно быстро. Людей на улице почти нет и это радует. Беру шокер, выхожу из машины и направляюсь к закрытой двери бара, но стоит мне подойти к ней, как она открывается, и на меня оттуда смотрит Питер.

– Алекс, – говорит он и сгребает меня в медвежьи объятия.

– Питер, как ты? – отстранившись, спрашиваю я.

– Всё хорошо. Я был у тебя дома, но там заперто. Я переживал.

Входим в бар, тут больше никого нет.

Нужно забрать Питера с собой. Он военный и сможет помочь нам, да и себе тоже.

Дверь закрывается, отгораживает меня и охранника бара от внешнего мира. Внутри горит свет и даже тихо играет музыка.

– Почему ты здесь? – спрашиваю я. – Почему не дома?

– Скоро придёт Билли, и мы откроем бар. Алекс, ты же знаешь, он не любит, когда кто-то опаздывает.

Медленно оборачиваюсь к Питеру и сердце проваливается в пятки. Бывший военный смотрит на меня своим обычным добрым взглядом, а по его левой щеке проползает туманная дрянь. Теперь я именно так буду называть эти странные всполохи под кожей.