Туман
Шрифт:
– Когда ты лжешь, то всегда щуришь глаза.
– Неправда.
– Неправда – это то, что вытекает из твоего рта. Если остальные хавают твою ложь, то меня тебе не обмануть. Ты ничего не знаешь и доносить тебе нечего.
Ладно, индюк, посмотрим, как ты отреагируешь на это.
– Тогда можем проверить, наведаюсь-ка я к полковнику Келлер.
Разворачиваюсь, и тут же Келлер окликает меня.
– Твоя взяла.
Победная улыбка расцветает на моих губах, но я быстро стираю её и оборачиваюсь с совершенно каменным лицом.
Келлер внимательно смотрит на меня, вглядывается так, что
– Ты останешься, но на моих условиях.
Так, пошли торги. Это уже пятьдесят процентов успеха.
– Слушаю.
– Во-первых, если твоей сестре нужны лекарства, ты должна сама их достать и не на базе. Будешь ходить на вылазки и восполнишь поредевший запас Дока. Во-вторых, ты держишь свой язык за зубами. Всегда. Что бы ни произошло. В-третьих, с завтрашнего дня тебе запрещено посещать медблок.
Вот тебе поворот. Меня моментально скручивает ужас, и я делаю непроизвольный шаг назад.
– Нет, – говорю я как можно твёрже.
– Да. Я и так пошел на уступки.
– Всё будет по моим правилам.
– Не думаю.
– А стоило. Я продолжаю работать у Дока и в медблоке, а ты будешь приносить мне лекарство из-за периметра.
Вот я наглая рожа.
– Идём, – говорит Келлер и берет свою куртку с кровати.
– Куда?
– К полковнику, ты ей расскажешь всё, что знаешь, а она уже будет решать, прогонять родного сына или же нет.
Келлер хватает меня за локоть и волоком тащит вон из комнаты. Пытаюсь вырваться, но у меня не получается. По факту мне нечего говорить полковнику. У меня нет никаких доказательств.
– Стой!
– Нет.
– Стой! Я согласна!
Келлер тут же отпускает меня, отшатываюсь от него и зло смотрю в раздражающие голубые глаза.
– Вот так бы сразу, – говорит он.
Открываю дверь, чтобы уйти, но он меня окликает.
– И, Брукс, приведи волосы в порядок.
– Идиот.
– Я слышу.
– Надеюсь!
Хлопаю дверью и с трясущимися руками шагаю в свою комнату. Я только что заключила сделку с дьяволом, и цена этому будет не меньше, чем моя душа.
Глава четырнадцатая
Стараюсь не думать о том, что меня выперли из медблока и отняли белый браслет. Жаль, ведь мне он уже начал нравиться.
Пытаюсь отогнать мысли о сегодняшнем пробуждении. Ещё до всеобщего будильника Хьюго вылил воду мне на кровать, этот идиот притащил бутылку, доверху наполненную ледяной жидкостью, и залил меня с ног до головы, а после ржал как раненый в голову конь. Мой крик и его смех разбудили всех в комнате. Пелена ярости опустилась мне на глаза, и я бросилась на него, но Рики удержал меня и в итоге смог успокоить. Я была готова разорвать рыжего засранца на лоскуты. Его поступок был мелким и ребяческим, но меня он вывел изрядно. Не знаю как, но тихие слова Рики и его крепкие объятия усмирили мой пыл, но не затушили костёр ярости до конца. Остался тлеть маленький, но живучий огонёк, который даже при малейшей мысли о веснушчатой роже вспыхивает всё ярче и ярче.
Также я отодвигаю мысли о разговоре с Келлером. Сразу после того, как все ушли из комнаты, а я стояла как мокрая крыса и обтекала после шутки Хьюго, пришёл Келлер, срезал с моей руки
браслет, бросил на кровать черный и сказал, что Лексе ничего не угрожает, теперь Оливия, главная в отсеке, где живет моя сестра, в курсе её болезни. Я не успела сказать ни единого слова, как он ушёл. Но прежде, чем покинуть комнату Келлер посмотрел на меня своим ненавистным взглядом, и я моментально почувствовала себя какой-то недостойной и грязной. Вероятно, что мой шантаж не способствует нашей крепкой дружбе, но он помог устроить Лексе более-менее спокойную жизнь и лекарство, которое эту самую жизнь и поддерживает.Словно заколдованная я смотрела на чёрный браслет, валяющийся на моей мокрой кровати, и не могла пересилить себя и взять его в руки. Это бы означало одно – я чёрная. Если бы я надела его, то смирилась бы со своей участью. Я и так смирилась, и браслет не в силах изменить того, что теперь мне придётся покидать базу и отправляться наверх, туда, где царит ад. Но что-то внутри меня, какая-то маленькая часть противилась этому. Одна достаточно глупая, но навязчивая мысль не позволила мне нацепить на себя чёрный браслет. "Если я его надену, пути обратно не будет".
Алекс, кого ты обманываешь? Пути назад и так нет. Только вперёд. В ад.
Что говорит о моей храбрости или трусости? Итог таков – я трусиха, ведь браслет я так и не надела. Переодевшись и оставив постель в убогом виде, я отправилась к маме в блок и рассказала семье о том, что меня раскрыли. Хреновый из меня вышел агент. Мама и Лекса выдохнули с облегчением, ведь им больше не нужно лгать. Что касается меня, то лучше бы я продолжила обворовывать Дока, чем начала выходить на поверхность.
Жизнь уже не раз показывала мне – ложь всегда раскрывается, но я не смогла сказать маме, что теперь я буду покидать базу вместе с отрядом Зейна Келлера.
Я патологическая лгунья.
Целый день я провела со своей семьей и всё это ради ещё одного сложного разговора. Лекса так и не рассказала маме о своём незавидном положении. Уже на протяжении двух часов я жду, когда у меня и Лексы появится мгновение на разговор тет-а-тет. Лари за всё время не проронил ни единого слова, он как сидел на своей кровати, так и остался недвижим.
Наконец-то мама собирает вещи и уходит купать Габи. И вот наступает долгожданный момент, когда в комнате остаёмся только я, Лекса и Лари.
– Нужно сказать маме, – тут же говорю я, пристально вглядываясь сестре в глаза.
– Я не могу.
– Можешь, Лекса, мама очень любит тебя и, поверь, она сможет помочь.
– В чём помочь?
– Принять решение.
Лекса садится на кровать рядом со мной и говорит на удивление уверенно:
– Я уже приняла его.
– Какое?
На долю секунды Лекса вскидывает подбородок и с бунтарским взглядом смотрит на меня.
– Я не избавлюсь от ребенка.
Чёрт!
Не знаю, какое решение я ожидала услышать от своей шестнадцатилетней сестры. Я была не готова к любому её ответу.
– А ты бы что сделала? – спрашивает она.
– Не знаю, надеюсь, передо мной такого выбора не встанет.
Весь бунтарский настрой Лексы улетучивается, словно его и не было.
– Может, ты скажешь маме? – спрашивает Лекса, и я внутренне сжимаюсь.