Туманная река 4
Шрифт:
— А чё это вы здесь делаете, а? — Спросил я, заглянув в аппаратную. — Рабочий день советского человека в самом разгаре, а вы загораете?
— А мы…, - разволновалась какая-то молоденькая симпатичная девчонка. — А мы принесли вам кофе!
— Перерыв пять минут! — Скомандовал я своим «Синим гитарам». — Артамоныч, мне позвонить нужно, где у вас переговорный пункт?
— Вон, пусть тебя Краснова проводи, — кивнул звукорежиссёр на свою находчивую молоденькую коллегу.
И девушка посеменила своими милыми ножками по длинному коридору.
— А, правда, вы все песни сами сочиняете? —
— Да, нет, нет, — строго по пунктам ответил я.
Наконец, мы добрались до телефона, который находился в приёмной директора.
— Вот здесь я работаю, секретарём, — похвасталась девушка.
Я достал из заднего кармана синих джипсов записную книжку, где все номера у меня были записаны без алфавитного порядка. Поэтому я несколько раз чертыхнулся про себя, выискивая телефон главного редактора «Пионерской правды». Наконец, мои глаза наткнулись на нужное имя, и я не теряя ни минуты, набрал телефонный номер. Благо Татьяна Владимировна Матвеева была на месте и к тому же сразу меня узнала.
— Когда же вы Богдан придёте к нам в гости? — Грудным с небольшой хрипотцой голосом спросила меня редактор детской газеты. — Витусику нужно уже приниматься за вторую книгу. Читатели письма шлют мешками!
— Торжественно обещаю и как бывший пионер клянусь, честное пионерское буду у вас в последних числах октября, — я подмигнул, секретарше Красновой, которая усиленно «грела здесь уши». — Срочно нужна ваша помощь.
— Неужели такому симпатичному мужчине, никто помоложе уже не может и помочь? — Хохотнула в трубку Матвеева.
— Чего греха таить, некому кроме вас утолить мои печали, — засмеялся и я.
— Вы так далеко можете дошутиться, — продолжала кокетничать Татьяна Владимировна.
— Сегодня в семь вечера в ДК будет новая театральная программа, — я перешёл к сути. — Творческие встречи. Нужны на показ хорошие принципиальные журналисты из разных газет. Коньяк, закуски и фуршет входят в развлекательную программу.
— Да? — Удивилась Матвеева. — А насколько принципиальны, должны быть мои коллеги?
— Такие — «тёртые калачи», чтобы за отдельную плату написали любую восторженную рецензию.
— Ха-ха-ха, — засмеялась женщина на том конце провода. — Уговорили, так и быть…
«Чего только не сделаешь ради родного театра, — думал я, возвращаясь в студию. — Пришлось даже пообещать зреложенской музе бедного Витюши, организовать столик в ресторане. Естественно после того, как её коллеги вознесут в своих статьях творчество Высоцкого и компании на новую художественную высоту. И что-то мне подсказывало, что явится в ресторан Татьяна уже без писателя».
Перед записью песни белорусских «Песняров» «Косил Ясь конюшину», которая гремела в 70-х годах в будущем того моего мира, я снова вырвал листки из тетради, где были расписаны все квадраты.
— Всё понятно? — Спросил я музыкантов. — Здесь вступление, здесь куплет, проигрыш, снова куплет, проигрыш два квадрата и так далее.
— На трёх языках петь, что ли будем? — Толик почесал свой затылок.
— В этом и суть композиции, — я ткнул пальцем в схему. — Какую республику не возьми, что
Украина, что Белоруссия, что Россия, юноши и девушки знакомятся одинаково, не отвлекаясь от созидательного социалистического и героического труда.— План выполняют, — заключил Санька Земакович.
— Русское четверостишие не очень мелодичное получается, — сморщилась Наташа и напела русский куплет:
Косил Ваня клевер красный,
Косил Ваня клевер красный,
Косил Ваня клевер красный!
Марьи взгляд увидел ясный!
А Мария рожь срезала,
А Мария рожь срезала,
А Мария рожь срезала!
И Ванюшу видала!
— Ладно, главное музыка хорошая, — махнул рукой Толик Маэстро.
— Артамоныч! — Крикнул я звукорежиссёру. — Включай магнитофон!
Первый дубль белорусской песни ожидаемо вышел кривым и косым. Это на концерте, в динамике, не чувствуются косяки в музыке и вокале, а в студии всё как под увеличительным стеклом, все недостатки вылезают наружу. Второй дубль мы вообще не доиграли. Третий тоже. После четвёртого нервы не выдержали у Саньки и Вадьки.
— Толя проснись! — Гомонили они наперебой. — Что ты такое играешь? Куда лепишь мимо нот?
— Да пошли вы на…! — Вспылил Толик Маэстро. — Сами только вчера научились более-менее играть и ещё учить лезут!
— А если по мардасам сейчас накинуть? Полегчает? — Земакович грохнул палками о барабаны.
— Стоп! — Вмешался я. — Толя, соло партию играю я, на тебе ритм и вокал. Окей? Всё нормально, Артамоныч! — Крикнул я опешившему от нашего «рабочего процесса» звукорежиссёру. — Заводи шарманку!
Пятый дубль с первого же раза вышел на загляденье, просто — конфетка. Я сразу вспомнил, как ещё ребёнком слушал этот трек в мультфильме «Ну, погоди», где волк гонял зайца по пшеничному полю. Кстати, не плохо было бы подсказать отечественным мультипликаторам идею мультсериала про эту забавную парочку.
— Перекур пять минут, — пробубнил красный, как варёный рак, Толик Маэстро.
Я перешёл из звукозаписывающей комнаты в аппаратную, где прослушал записанные треки на магнитофон.
— Хит, — коротко высказался Артамоныч.
— Пометь, пожалуйста, — сказал я звукорежиссёру, — последние дубли «Мы едем в Одессу» и «Косил Ясь конюшину», это всё для отдельного маленького диска, для сингла. Точнее сказать для двойного сингла. Сейчас начнём писать восемь песен для второй пластинки.
— Что-то вы сегодня какие-то нервные? — Не то спросил, не то прокомментировал очевидное звукарь.
— Люди с возрастом, Артамоныч, меняются и порой не в лучшую сторону, — я пожал плечами.
— Надеюсь, вы тут не подерётесь? — Осторожно спросил он.
— Я тоже на это надеюсь, — хмыкнул я.
Дальше посоветовавшись с пока ещё друзьями, мы приняли решение записать все песни, где солировала Наташа. Так как Толик был, что называется на взводе. И в очень хорошем темпе, за час, мы записали песни из репертуара «Ласкового мая»: «Розовый вечер», «Белые розы» и «Капризный май». А вот с песней «Позвони мне позвони» застряли на полтора часа. Если Толик немного пришёл в себя и успокоился, то теперь Наташа, часто срывалась и кричала на нас, что мы не то и не так играем.