Туманы Авалона

– Если б я лгал, Гавейн, ты с легкостью заставил бы меня умолкнуть, – но сможешь ли ты кулаками остановить правду? Или ты по-прежнему будешь утверждать, что Гвенвифар и Ланселет ни в чем не повинны? Ладно еще Гарет – Ланселет всегда любил и баловал его, и он не в состоянии плохо думать о своем друге – это я понимаю…

– Честно признаюсь, – скрипнув зубами, отозвался Гарет, – я с радостью отправил бы эту женщину на дно морское или в самый надежный из корнуольских монастырей. Но пока Артур молчит, и я ничего говорить не стану. А они уже достаточно стары, чтоб соблюдать осторожность. Всем известно, что Ланселет всю жизнь был ее поборником…

– Если б только у меня были надежные доказательства, Артур мог бы прислушаться ко мне, – сказал Гвидион.

– Проклятье! Я уверен, что Артур и так обо всем знает. Но лишь от него зависит, закрывать на это глаза или вмешиваться… а он не желает слушать ни единого дурного слова о них, – сглотнув, Гавейн продолжил: – Ланселет – мой родич и мой друг. Но – черт тебя побери! – ты что же думаешь, я не пытался?

– И что же сказал Артур?

– Он сказал, что королева выше моих укоров и что она не делает ничего дурного. Он говорил очень любезно, но я могу поручиться: он знал, о чем я веду речь, и дал мне понять, чтобы я не вмешивался.

– А что, если мы привлечем его внимание к этому делу таким образом, что он уже не сможет закрыть глаза? – негромко, задумчиво произнес Гвидион, затем помахал рукой Ниниане. Ниниана в этот момент сидела у ног Артура и играла на арфе. Заметив жест Гвидиона, она учтиво испросила у Артура разрешения удалиться, затем подошла к Гвидиону.

– Госпожа моя, – спросил Гвидион, – правда ли, что она, – он едва заметно кивнул в сторону Гвенвифар, – часто отсылает своих женщин на всю ночь?

– Она этого не делала с того самого момента, как легион покинул Камелот, – негромко ответила Ниниана.

– Ну что ж, по крайней мере, мы знаем, что этой леди свойственна верность, – цинично произнес Гвидион, – и она не расточает свои милости направо и налево.

– Никто и не обвинял ее в обычном распутстве! – оборвал его Гарет. – А в их возрасте – они ведь оба старше тебя, Гвидион, – они уже никому не причинят особого вреда – я так полагаю.

– Нет, я серьезно говорю! – с не меньшим пылом откликнулся Гвидион. – Если Артур намерен оставаться Верховным королем…

– Ты хочешь сказать, – гневно произнес Гарет, – если тебе предстоит стать Верховным королем после него…

– А ты чего хочешь, брат? Ты что, думаешь, что я после смерти Артура отдам эту землю саксам?

Они сидели голова к голове и говорили яростным шепотом. Моргауза поняла, что они забыли не только о ее присутствии, но даже и о ее существовании.

– А что? Как я посмотрю, ты саксов любишь, – с яростной издевкой произнес Гарет. – Разве ты не был бы рад передать власть им, а?

– Нет, послушай! – в бешенстве воскликнул Гвидион, но Гарет снова схватил его за плечо и прикрикнул:

– Тебя так услышит весь двор, если ты не будешь говорить потише! Глянь – Артур смотрит на тебя. С того момента, как Ниниана подошла сюда, он только в эту сторону и смотрит! Быть может, не одному Артуру стоит присматривать за своей леди, или…

– Замолчи! – огрызнулся Гвидион, вырываясь из рук Гарета.

– Что я вижу? – окликнул их Артур. – Неужели мои верные кузены ссорятся между собой? Я не желаю видеть ссор в моих чертогах, родичи! Иди лучше к нам, Гавейн. Король Кеардиг спрашивает, не хочешь ли ты сыграть с ним в загадки.

Гавейн поднялся со своего места, но тут Гвидион негромко произнес:

– Вот загадка для тебя: если человек не заботится о своем достоянии, что делать тому, кто имеет в нем долю?

Гавейн размашисто зашагал прочь, сделав вид, будто ничего не услышал. Ниниана же, наклонившись к Гвидиону, сказала:

– Оставь пока этот разговор. Здесь чересчур много глаз и ушей. Ты уже посеял семена сомнений и раздумий. Теперь попробуй поговорить с другими рыцарями. Неужто ты думаешь, что никто, кроме тебя, не замечает… этого? – Ниниана едва заметно шевельнула локтем. Моргауза, взглянув в том направлении, увидела, что Гвенвифар и Ланселет положили на колени доску для какой-то игры и теперь склонились над нею; головы их почти соприкасались.

– Я думаю, здесь многие считают, что это задевает честь Камелота, – задумчиво произнесла Ниниана. – Тебе нужно лишь найти кого-нибудь менее… предубежденного, чем твои братья, Гвидион.

Но Гвидион гневно смотрел на Гарета.

– Ланселет! – пробормотал он себе под нос. – Вечно этот Ланселет!

И Моргауза, переведя взгляд с Гвидиона на своего младшего сына, вспомнила мальчишку, игравшего с ярко раскрашенным деревянным рыцарем и называвшего этого рыцаря Ланселетом.

А потом ей вспомнилось, как маленький Гвидион повсюду ходил за Гаретом, словно щенок за хозяином. "Гарет – его Ланселет, –подумала Моргауза. – Чем же все это закончится?"И на миг Моргану охватили дурные предчувствия, но их тут же заглушило злорадство. «Самое время заставить Ланселета ответить за все, что он натворил!» –подумала она.

Ниниана стояла на крепостной стене и смотрела вниз, на туманы, окружающие Камелот. Сзади послышались шаги, и Ниниана, не оборачиваясь, спросила:

– Гвидион, ты?

– Кто ж еще?

Он обнял Ниниану и прижал к себе, и женщина повернула голову, чтоб поцеловать его. Но Гвидион, не отпуская ее, спросил:

– Артур тоже целует тебя так?

Ниниана высвободилась из объятий Гвидиона и встала с ним лицом к лицу.

– Ты что, вздумал ревновать меня к королю? Ты же сам попросил меня войти к нему в доверие.

– Артур и без того владеет многим из того, что по праву принадлежит мне…

– Артур – христианин, и мне больше нечего к этому добавить, – отозвалась Ниниана, – а ты – мой возлюбленный. Но я – Ниниана Авалонская, и я ни перед кем не собираюсь отчитываться в своих делах – да, это мое дело, а не твое. Я – не римлянка, чтоб позволять мужчине указывать мне, как мне распоряжаться дарами Богини. А если тебе это не по нраву, Гвидион, я вернусь на Авалон.