Туманян

К началу 90-х годов относится знакомство Туманяна с Марией Марковной Туманян, своей однофамилицей, женой редактора тифлисской русской газеты «Новое Обозрение». В доме Марии Марковны была богатая библиотека, постоянно пополнявшаяся новыми книгами, свежими журналами и газетами. В эти годы Туманян много читал, в особенности русские книги. Хозяйка дома была культурной, образованной женщиной. Она сотрудничала в детских журналах. У Марии Марковны по четвергам собирались литераторы, журналисты. Здесь бывали Агаян, Ширванзаде¹³, Исаакян, Демирчян¹⁴. Вскоре и Туманян стал постоянным посетителем «четвергов». Здесь он встречался со многими писателями, поэтами, критиками, участвовал в диспутах. Мария Марковна материально помогала поэту и в трудные минуты морально поддерживала его.

В 1890 году, при активной поддержке ближайших друзей Туманяна, в Москве был издан первый сборник его стихотворений и поэм. Через два года увидел свет и второй сборник. Имя молодого автора стало известным широкой литературной общественности.

Передовая критика правильно оценила выступление молодого поэта. В журнале «Мурч» была напечатана рецензия Левона Манвеляна¹⁵, который, разбирая стихи Туманяна, отмечал самостоятельность автора и те новые черты, которые вносил Туманян в армянскую поэзию. Это новое, по мнению Манвеляна, определялось народным элементом. «Недавно раскрылся цветок благоухающий и скромный, как фиалка, растущая на берегах прозрачных родников», — писал Агаян о Туманяне. Другие как бы разъясняли содержание образного выражения Агаяна, отмечали оригинальность дарования Туманяна, естественность чувств, простоту и ясность его языка. «Туманян, — писал М. Абегян¹⁶, — не осложняет, как другие наши поэты, свои стихи лишними словами и напыщенностью. Описания его отличаются ясностью и простотой, язык его дышит живостью народной речи и вполне соответствует тематике, взятой также из народной жизни.»

Туманян явился достойным приемником демократического направления армянской поэзии и его первые сборники сыграли важную роль в утверждении реализма и народности.

Ранние стихи и поэмы Туманяна отражали атмосферу общественно-литературной борьбы начала 90-х годов.

Присоединение закавказских областей к России закончилось к первой половине XIX века. Началось экономическое освоение края, которое длилось очень долго, вплоть до конца XIX века. Вслед за манифестом 19 февраля 1861 года, царизм проводит крестьянскую реформу и в Закавказье, в результате которой еще больше ухудшается положение крестьянских масс. Усиливается процесс расслоения в армянской деревне. На базе новых социально-экономических отношений бурно растет армянская буржуазия. Суть национальной политики царизма на Кавказе заключалась в том, чтобы убить в малых народностях всякий элемент государственности, уничтожить возможность самостоятельного культурного развития. Армянский народ в условиях царской России переживал тяжелый период национального угнетения. Но еще более страшным было положение в западной Армении, где султанская Турция проводила г. отношении армян политику насилия и террора.

Вместе с тем в XIX веке растет и ширится армянское освободительное движение, во главе которого в 40-х годах стоял Абовян, а в 60-х — Микаел Налбандян¹⁷. Армянский народ, опираясь на достижения передовой русской литературы, обогащаясь ее идейным богатством, переживал процесс культурного возрождения.

Произведения Туманяна знаменовали собой следующий, более высокий этап в развитии новой армянской литературы, возникновение которой связано с именем Хачатура Абовяна.

По своему мировоззрению Абовян был просветителем и демократом. В темные времена царствования Николая I, в борьбе с духовенством и реакционными слоями армянской интеллигенции, он поднял знамя борьбы за просвещение, свободу и счастье своего народа. Он первым из армянских писателей смело пошел по пути демократизации литературы, он одним из первых начал писать на популярном, понятном народу языке.

Абовян на своем трудном, тернистом пути много пережил и много выстрадал. Он решил рассказать в простой, задушевной форме о страданиях своего народа. Так родился первый армянский роман «Раны Армении». Он был написан в едином порыве вдохновения. Каждая строка этого замечательного произведения, которому было суждено сыграть исключительную роль в истории армянской литературы и общественной мысли, проникнута чувством боли и тревоги за судьбу Армении.

Материалом для романа послужила жизнь армянского народа в мрачные времена персидского владычества. С особой любовью обрисован автором благородный образ пламенного патриота Агаси. «С детских лет, едва открыв глаза, — писал Туманян об Абовяне, — он увидел, как стонал наш народ под игом персидского владычества. Тяжелая судьба родной страны превратилась для Абовяна в сердечную рану. Он вырос, побывал в чужих краях, получил образование, и рана его сердца стала еще глубже.

Об этой глубокой ране, обо всем виденном собственными глазами, о мучениях и страданиях, о борьбе и мужестве своего народа огненным языком рассказал он в одной книге и назвал ее «Раны Армении».

Туманян не раз возвращался к изучению романа Абовяна. Он пытался восстановить реальную канву событий, чтобы показать, насколько правдиво изображена историческая действительность. Такое внимание к наследию основоположника новой армянской литературы было вызвано идейной близостью к нему Туманяна. В одной из статей, посвященной роману, Туманян приводит свидетельство декабриста, участника Арзрумского похода Е. Е. Лачинова, о радостной встрече в Араратской равнине русских войск с армянским населением.

В романе «Раны Армении» Туманян видел отражение чувства любви армянского населения к русскому народу и благодарности ему. «Как со слезами и мольбой встречал многострадальный народ освободительную русскую армию, — говорит Туманян, — так со слезами и мольбой было увековечено в «Ранах Армении» это историческое событие».

Правители Турции и Персии создали для армянского населения страшный режим. «И армянский народ освобождался из ада, созданного для него грубым и мрачным персидским деспотизмом, — писал Туманян в черновых набросках статьи, посвященной изучению романа Абовяна, — деспотизм, свирепость которого не знала ни меры, ни границ, не признавала ни закона, ни права, ни просьб, ни мольбы, ни религии, ни святыни, ни имущества, ни женщины, ни чести, ни стыда, ни совести…»

Туманян очень высоко ценил роман «Раны Армении» и не только за то, что в нем автор изобразил героя в реальной исторической среде, «в этом огненном аду на родной земле», но и за то, что автор устами героя выразил свой гнев против насилия и несправедливости и «впервые подымал знамя непокорности» пробужденного к жизни армянского народа, отстаивавшего свою свободу. В этом, прежде всего, видел Туманян всенародное значение деятельности Абовяна.

Романом «Раны Армении», который увидел свет лишь десять лет спустя после гибели автора, начался новый этап в развитии армянской литературы. Все передовые писатели и общественные деятели Армении второй половины XIX века вдохновлялись этой замечательной книгой. Ею восхищался Степан Шаумян¹⁸. В 1897 году в одном из писем он говорил о «священном воодушевлении», которым наполняется сердце читателя при чтении романа Абовяна.

Новая литература рождалась в атмосфере ожесточенной борьбы.

Революционные идеи Белинского и Герцена, Чернышевского и Добролюбова нашли горячий отклик среди передовых деятелей армянской литературы. Центральной фигурой общественно-политической борьбы становится соратник Герцена и Чернышевского Микаел Налбандян, которого Туманян назвал «одним из немногочисленных передовых деятелей просвещенного мира своего времени, одной из немеркнущих, светлых и ярко горящих звезд на небосклоне армянской литературы».

После освобождения Восточной Армении от турецко-персидского ига и присоединения ее к России и армянская область вместе со всем Закавказьем также вовлекается в усиленное капиталистическое развитие, начинается процесс формирования армянской буржуазной нации, ведущей политической силой внутри которой становится армянская буржуазия.

Для укрепления своего политического господства молодая армянская буржуазия стремилась использовать в своих интересах растущее самосознание народных масс. Идеи буржуазного просветительства получают широкое распространение в армянской действительности 40—60-х годов.

Все это несомненно оказало свое влияние и на процесс создания единого национального литературного языка.

До романа Абовяна «Раны Армении» в армянской литературе господствовал непонятный народу древнеармянский язык, так называемый «грабар»¹⁹. Абовян же написал свой роман на живом наречии араратских армян. Он боролся за близкий и доступный массам разговорный язык, который по его мысли должен был занять место «грабара» и стать основой развития новой армянской литературы.

Борьба за новый литературный язык была в центре внимания не только либералов-просветителей, но и демократических сил, которые видели в нем возможность распространения революционных идей среди широких народных масс, ключ к поднятию их классового самосознания.