Тунгусский Робинзон

Четыре человека, включая пилота и штатного пулеметчика, погибли. Но остальные после манипуляций с войсковыми аптечками успешно вышли из болевого шока. Введя себе по дозе промедола, десантники принялись зализывать раны. Через полчаса большинство разведчиков были готовы к выполнению боевой задачи. В сотне метрах от группы, мерцая белым ослепительным светом горящего магния и алюминия, догорала бывшая боевая машина, в адском пламени которой сгорели тела русских ребят. Всего десять минут назад машина носила гордое название «МИ-8». А сейчас это была груда сгоревшего металла. Молочный, черный дым от горящего керосина и резинового шасси слоился по ущелью. Чеченцы, вероятно, посчитали, что в борте после такого удара никто не выжил. Они не стали зачищать местность, полагаясь на гранатометный обстрел. Спускаться с гор в ущелье, отклоняясь от маршрута, не входило в их планы и они ушли.

Выдержав паузу, лейтенант Лютый обратился к своим потрепанным бойцам:

— Так, мужики, строиться не будем. Хочу констатировать — наше дело дрянь. Мы в полной жопе. Мы остались без «лошади». У нас нет жратвы, у нас нет связи. Новиков, у нас, правда, нет связи!? — спросил лейтенант, выпучив глаза на воина-связиста.

Испуганный таким видом десантник, понурив голову, ответил, пробубнив под нос, как напроказивший мальчишка перед директором школы:

— Так точно, товарищ лейтенант, у нас нет связи. Но я же не виноват, что станция в борте сгорела, — сказал он, оправдываясь.

— Восемь суток ареста, засранец. Трое суток от меня и пять суток от командира батальона.

— Есть, — улыбнулся солдат со счастливым выражением лица, будто получил не восемь суток гауптвахты, а отпуск на родину.

— Ты, Новиков, почему, сучий потрох, снял радиостанцию со своих плеч? Неужели не мог сидеть с ней в борте? Я тебя спрашиваю, боец!? Я теперь, жопа, из-за тебя не могу дозвониться любимому комбату и попросить прислать нам такси!

— Товарищ лейтенант, какое такси!? — спросил Новиков, не понимая, о чем говорит Лютый.

— Объясняю тем, чей мозг покрыт мхом тупости. Такси подразумевает под собой вертушку. Нашим командованием поставлена задача, найти караван с оружием и уничтожить его. Главарей банды приказано доставить живыми для придания их суду. На чем мы должны выполнять поставленную задачу? У нас нет транспорта. У нас нет связи, и мы не можем вызвать поддержку. Я не буду вам напоминать, что девиз десантников….

— Никто кроме нас! — проревели бойцы почти в унисон, будто репетировали.

— Да, никто кроме нас! Приказ должен быть выполнен и никого не волнует, как, когда и чем мы будем его выполнять.

Лютый в тот миг ругался, ругался и ругался, используя весь лексикон командирского языка. Всем было понятно и без слов, что это срыв боевой задачи, и никто из бойцов не видел выхода.

— Так, салаги, что мы имеем? — спросил он, размышляя вслух.

Тут же сам себе ответил:

— Мы имеем хорошо вооруженного противника, который затаился где-то рядом. По его соображениям, он считает, что мы тут все уже предстали перед богом, поэтому эту лощину они не зачищали. Второе; у нас нет связи благодаря этому тверскому «пробою», у которого вместо мозгов одна сперма. Пока мы так чудно падали он мне успел поведать о своих секс-пристрастиях в экстремальных ситуациях. Третье, у нас почти все раненые и четверо «двухсотых». Тинов, по прибытии на базу я представлю тебя к ордену «Мужества». Ты один не обосрался в этой ситуации, и я лично видел, как ты завалил пятерых духов. Всё правильно, видели все! Новиков, тебе после отсидки на губе дам медаль «За заслуги перед отечеством». За то, что ты, пингвин, оставил нас без связи. Пусть она всю жизнь висит на твоей чахлой груди, и всю жизнь напоминает тебе о том, что по твоей вине был сорван боевой приказ. Да во время войны за это расстреливали, а ты будешь ходить с медалькой.

От сказанного лейтенантом заржал даже раненый майор, который во время падения вдобавок сломал ногу. Обколотый промедолом, он не чувствовал боли, несмотря на то, что кость торчала из рваных штанов. Никто тогда не знал и не ведал, что творится в душе командира. За его пусть даже плоскими шутками скрывался воистину глубокий смысл. Он изо всех сил старался поднять бойцам боевой дух. Не хотелось Сергею погибать в этих скалах, не выполнив приказ. В эти трагические минуты все зависело от того, сколько злости и ненависти появится в душах его бойцов, которым он верил и на которых мог положиться. Ему было жалко убитого первого пилота и простого русского парня, который принял на себя весь поток раскаленного масла, спасая своих друзей и командира. Жалко было всех, но на войне, как на войне и теперь только разум, да профессионализм могли противостоять смерти.

— Так, «двухсотых» спрятать, «трехсотому» наложить шину и тоже спрятать. Семен, ты у нас за медбрата? Сделай майору шину, да положи ее аккуратней, этот парень еще должен летать, чтобы отомстить за наших ребят. У кого сухпаи есть!? — спросил лейтенант.

— Оставить майору! Кто не может идти, шаг вперед, марш! — скомандовал Лютый, ожидая, что хоть кто-то останется.

Из строя никто не вышел. Сергей, уставившись на своих подчиненных, подошел к каждому и посмотрел прямо в глаза. В эту минуту он был похож не на командира взвода, а на Черчилля, который осматривает роту почетного караула. Лютый старался понять загадочный дух русского солдата-десантника. Сейчас, как никогда ему не хотелось обмануться, ведь ставка была высока. Сергей старался понять и хоть в ком-то увидеть малейшие сомнения в успехе операции, чтобы оставить прикрытие для летчика.

Десантники держались очень достойно. Они подобно боевым слонам рвались в бой с чеченцами, желая только одного — выполнения приказа: Сейчас, как никогда было видно, что, несмотря на полученные при падении травмы и ожоги, они пойдут за ним и если надо, то уничтожат врага в его логове.

— Так, задача для всех, кто может держать оружие! Через пару часов мы выходим в рейд по следу банды. Задача у нас такая — мы должны выйти на место их постоянной дислокации или базирования. Силами взвода произвести захват средств радиосвязи и полевых командиров данного бандформирования. Работаем тихо с применением ПБС. Скорее всего, бандиты считают, что наша группа погибла в результате падения борта. Это облегчает нам выполнение задачи. Рядовой Новиков, — обратился Лютый к радисту.

— Ты, Новиков, будешь дышать мне в спину, чтобы в момент операции не потерять голову, как потерял радиостанцию. После захвата радиостанции выведешь на место базирования банды фронтовую авиацию. С раненым останется….

Сергей задумался и, посмотрев на своих солдат, взглядом оценил каждого бойца. В эту минуту нельзя было ошибиться. Подобная ошибка может стоить жизни многим его подчиненным. Задумчиво глядя в глаза каждому, он старался хоть каким-то чувством определить, того, кому будет труднее всего.

— Никитин! — громко сказал Лютый.

— Я! — ответил солдат чуть слышно.

— Головка от патефона, останешься с майором, поможешь ему. И смотри мне, никакой самодеятельности. Оборудуешь схрон и будешь ждать, когда мы вернемся.

Никитин вытянулся в струнку и прошипел, словно удав:

— Есть, есть, товарищ лейтенант, — еле выдавил он из себя, стараясь сквозь боль улыбнуться, чтобы показать силу духа российского десантника.

Солнце близилось к закату. Длинные тени от скал, словно стрелы, пронизывали пространство кавказских гор. Там у подножья хребта виднелись густые леса, где могла укрываться банда. Лютый последний раз взглянул на бойцов.

— Приказываю, осмотреть и переобуть обувь. Полчаса на подготовку и выходим. Время пошло! Всем пожрать, посрать, кто желает, может мастурбировать, мешать не будем! Курить по команде, — сказал Сергей и, усевшись на камень, достал планшет. Развернув карту, он положил на нее компас и принялся подробно изучать.

Один его глаз постоянно следил за действиями каждого бойца и фиксировал малейшие отклонения от намеченного плана. В голове проворачивались всякие комбинации, которые должны были помочь ему и его ребятам найти это террористическое гнездо. Определив на карте место падения борта, Лютый старался предугадать, куда ушел караван. Ровно через тридцать минут он встал и четко сказал: