Туника Таис Афинской

– ... Я по поводу недавнего происшествия,- пояснил он, снимая фуражку и усаживаясь на табурет рядом с Владимиром.- Вы не расстраивайтесь. Рука и ключица. Пройдет... Так вот.- Лицо его поскучнело, уменьшилось.- Сорок минут назад - я пока исхожу из показаний водителя - грузовик 17-06 БТР шел по улице Пушкина, на которую свернул с Дружбы Народов. Через квартал перед капотом автомобиля, движущегося со скоростью сорок пять километров в час, появляетесь вы... Это, собственно, все... Я ожидаю, что вы что-нибудь добавите к сказанному...

– Спросите у нее.- Владимир кивнул на гетеру.

Лейтенант обернулся и долго смотрел на плакат с девушкой в белом халате.

– У кого у нее? У...

– Нее!
– Владимир выставил указательный палец...

– У нее, что ли?
– Лейтенант показал на плакат.

– У не-е!
– Владимир простер к гетере руку.

Лейтенант вздохнул.

– Хватит... Итак.- Он хрустнул фуражкой.- Как получилось, что вы оказались на дороге? Между прочим, вы нарушили правила, потому что пересекли проезжую часть в неположенном месте, и в случае неуважительной причины я буду вынужден наложить штраф...

– Что?
– Владимир приподнялся на здоровом локте.- Ну вот она же!.. Иду спокойно по улице, за хлебом. А она - на дороге! Там самосвал, а этой хоть бы что. Стоит, и хоть бы что!.. Я кричу - самосвал! Ложись, кричу!.. То есть... Ну, в общем, ноль внимания... Побежал и из-под самого носа. Вот...

Лейтенант оглядывался то на плакат, то на Владимира, а когда тот кончил говорить, отвалившись на подушку,- подошел к двери и позвал медсестру...

– У него сотрясения мозга не было?..- Вопрос прозвучал на всю палату.

– Кого!
– крикнул Владимир.- Не было! Не верите - не надо.

Человек стоял на дороге. Женщина. Все.

Шер ше ля фам.

– Ричард Третий там не стоял?

– Плевать мне на вашего Ричарда.

– А мне на вашу женщину. Человек или есть или оставляет вещественные доказательства...

Владимир сладко ухмыльнулся, и выговорил по слогам: O-бя-затель-но!..

Лицо младшего лейтенанта Пруткова сделалось багровым.

– За оскорбление личности - ответите,- тихо пообещал он.

Сестра вежливо выпроводила его, и подошла к Владимиру.

– А за оскорбление вещественных доказательств - не сажают!
– проорал Владимир...- Выпустите меня отсюда!

– Наблюдайте за моей рукой,- сказала сестра. Она поводила у него перед глазами пальцем.- Вы меня хорошо видите, голова не болит?. Сухость во рту... двоение в глазах...

– Двоение в глазах,- признался Владимир, и симулировал обморок.

Хмыкнув, сестра ушла, и гетера на цыпочках приблизилась к страдальцу. Приложив к губам палец, шепнула: - Сейчас принесу одежду... Тише.

Владимир недоуменно открыл рот, но гетера отчаянно замотала головой.

– Молчите., Она неслышно отворила дверь и скрылась в коридоре. Изогнутая пластмассовая ручка медленно вернулась в исходное положение С соседней Владимиру койки поднялась забинтованная голова и долго смотрела на закрытую дверь.

– Черт знает что...

А Владимир вдруг испугался мысли, что у него на самом деле сотрясение мозга.

"Дважды два,- собранно и строго подумал он.Четыре." И обернулся к соседу.

– Извините...

С койки опять поднялась забинтованная голова, повернулась глазной щелью на голос.

– Скажите, дважды... Арифметический корень из шестнадцати будет четыре?. Только не удивляйтесь,.

– Десять!- Голова опустилась мимо подушки.Дурдом Двери открываются, арифметический корень..

Владимир поддакнул и стал смотреть на плакатную девушку.

Было душно. Под гипсом - на руке и груди - он чувствовал испарину. Мысли его путались. Он думал про водителя, грузовик, сетку с огурцами, про бублики и поведение гетеры, но никакой логической связи между всем этим не находил. Было душно, это он понимал, и еще он понимал, что хочет домой, в кресло, и чтобы муха летала под потолком...

И тут в коридоре раздался вопль, женский вопль, из того разряда женских воплей, что свидетельствуют о трупах и наведенном оружии.

Забинтованная голова застонала и покачала гирей, привязанной к левой ноге в коконе гипса.

– Психи...

Открылась дверь, и в палату вбежала испуганная гетера. Дверь тут же хлопнула от сквозняка.

– Сестра!
– закричала голова.- Сестра!.. Это мучение, боже мой... Сестра!

В руках у гетеры были брюки, рубашка и кроссовки Владимира.

Она забросила это хозяйство ему под койку и отскочила в угол.

Секунду спустя в палату ворвалась медсестра в сопровождении двух уборщиц.

Забинтованная голова хныкала. Сестра ринулась к голове, а уборщицы, поводя швабрами с тяжелыми тряпками, точно это были штыки, внимательно оглядели больных. Одна подошла к окну и посмотрела в сад.

– Не может быть,- сказала медсестра, поднимаясь oT головы, клянчившей какой-то укол.- Третий этаж.

– Ага,- согласилась уборщица.- А кто ж это был-то?

Медсестра поглядела на свои руки.

– Брюки... Рубашка...

– Кто-кто?

Медсестра задумалась.

– В самом деле... Брюки... Господи, я чуть сознание не потеряла. Иду, а тут, у стеночки - крадутся. Ноги мои подкосились.- Голос ее задрожал.- В самом деле!

Она вытянула губы и заплакала.- Ну не с ума же я сошла!

– Все с ума сошли,- спокойно констатировала голова.- Все. Арифметический корень из шестнадцати будет десять.

Всхлипывающую медсестру уборщицы сочувственно вывели под руки.

– Это не травмотделение,- продолжала голова, - Это дурдом. Да-да. Палата номер шестнадцать. Самая настоящая. Корень из шестнадцати...

– Пармений,- попросили из угла палаты.- Заткнись. Без тебя тошно.

Громко выдохнув, Владимир слез с койки и начал одеваться.

Брюки он кое-как нацепил, рубашку же и обувь надеть было невозможно мешал гипс Гетера слава богу, помогла..

В коридоре было пусто В большой луже - крестна-крест - валялись брошенные швабры. Спортивным шагом Владимир двинулся к лестнице и кивнул гетере не отставай. В вестибюле проигнорировав административный оклик, они бросились к дверям, в которых Владимир не преминул; застрять и какая-то бабушка с подвязанной челюстью замахнулась на него папиросой .