Туннель времени (сборник)

— Подожди, пока мы не проверим воздух, — рассеяно сказал Кохрейн.

— Я уже проверил его, — равнодушно ответил Холден, — вышел в шлюз и вдохнул через приоткрытый внешний люк. Я не умер, поэтому открыл дверь. Здесь пахнет камнями. Вот и все. Воздухом вполне можно дышать. Вероятно, океан поглотил все растворимые газы, а ядовитые газы растворимы. Если бы они не были растворимыми, то не могли бы быть ядовитыми.

— Хм, — задумался Кохрейн.

К нему подошел Джеймисон.

— Мы же не собираемся здесь оставаться, правда? — спросил он. — Мне это не нравится. На Луне достаточно противно, но там, по крайней мере, ничто не может жить. А здесь могло бы жить что угодно. Но не живет! Мне здесь не нравится!

— Мы останемся здесь по меньшей мере до тех пор, пока Джонни не выспится. Правда, я хочу, чтобы Белл снял здесь все, что сможет. Возможно, не для передачи, а для деловых целей. Мне понадобятся фотографии, чтобы подкрепить сделку.

Джеймисон ушел. Холден сказал безо всякого интереса:

— Ты не заключишь на эту планету ни одной сделки! Можешь делать с ней что угодно. Мне лично не нужно никакой доли в ней!

Кохрейн пожал плечами.

— Кстати, о вещах, в которых тебе не нужно никакой доли. Что там с Джонни Симмзом? Скажи как психиатр, к какому результату приведет та история с пребыванием в темноте всю ночь, когда его чуть не заклевали до смерти? Что это ему даст? Психопаты такие, потому что они не могут взглянуть в лицо реальности, или потому что им никогда не приходилось это делать?

Холден смотрел вдоль немыслимо безжизненного побережья, на далекий шторм. Плотные облака не пропускали солнечный свет, и под ними было совсем темно. Море пенилось, опадало, и тут же снова оказывалось свободным от пены. Из–за того, что там не было ни планктона, ни микроскопических животных, ни липких крошечных органических существ, которые могли бы придать воде такие свойства, чтобы пена держалась долго. Там, в бушующей дали, гремел гром, но не было никого, кто мог бы его услышать. Безбрежный мир заливал солнечный свет, который некому было увидеть. На планету сходила ночь, в которой никто не спал, а где–то сейчас уже занимался рассвет, но никто ему не радовался.

— Только взгляни на это, Джед, — печально сказал Холден. — Вот реальность, в лицо которой никто из нас не хочет смотреть! Все мы в большей или меньшей степени беглецы от того, чего мы страшимся — вот реальность. Это реально, и это заставляет меня чувствовать себя маленьким и бесполезным. Поэтому мне не нравится смотреть на него. Джонни Симмз не хочет сталкиваться с тем, с чем должен столкнуться каждый взрослый человек. Это заставляет его чувствовать себя бесполезным. Так что он выбрал себе более приятную роль, чем роль реалиста.

Кохрейн кивнул.

— Но вчера ночью эта роль вовлекла его в очень даже реалистичную неприятность, из которой он не смог бы выбраться! Сможет ли это изменить его?

— Возможно, — сказал Холден безо всякого выражения в голосе. — Раньше душевнобольных бросали в ямы со змеями. Если они были людьми, использовавшими безумие для бегства от реальности, это заставляло их вернуться обратно к реальности, чтобы выбраться из ямы со змеями. Шоковая терапия, которую использовали в более поздние времена, была основана на том же эффекте. Теперь мы чересчур мягки, чтобы использовать какое–либо из этих средств. Но Джонни задал себе работенку. Разница в том, что с этих пор он никогда больше не захочет остаться в одиночестве хотя бы на миг, и никогда не сможет решиться рассердиться на кого–нибудь, или рассердить кого–то. Ты чуть не придушил его, а он сбежал, и это было плохо! Поэтому я полагаю, что Джонни теперь будет очень хорошим маленьким мальчиком в теле взрослого мужчины.

И горько добавил:

— Алисия будет очень счастлива, ухаживая за ним.

И через миг:

— Я смотрю на всю эту ситуацию так же, как и на этот пейзаж.

Кохрейн ничего не сказал. Холдену нравилась Алисия. Даже слишком. Но это все равно ничего не изменило бы. Тем не менее, он все же сменил тему.

— Я думаю, что эта планета — очень неплохой выбор. Ты считаешь, что здесь нет ничего хорошего. Я хочу поговорить с компаниями, производящими хлореллу. Они выращивают съедобные дрожжи в чанах, а хлореллу в баках, и производят значительное количество пищи. Но им приходится выращивать свою продукцию в помещениях, и они должны уйму сил затрачивать на то, чтобы поддерживать стерильность. Здесь они смогут сеять свою хлореллу прямо в океаны! Они смогут выращивать дрожжи в озерах, на открытом воздухе! Предположим, они будут использовать этот мир, чтобы выращивать чудовищные количества неаппетитной, но полезной пищи, в некотором отношении — дикорастущей. Это будет хорошим обратным грузом для кораблей, которые повезут колонистов на другие наши планеты. Я думаю, — добавил он задумчиво, — они будут транспортировать ее насыпью, предварительно высушенную.

Холден удивленно заморгал. Эта идея даже вывела его из депрессии.

— Джед! — сказал он тепло. — Расскажи это всему миру, докажи это, и — люди перестанут бояться! Они больше не будут бояться умереть с голоду, пока не смогут добраться до звезд! Джед… Джед! Это то, что нужно миру больше всего!

Но Кохрейн только поморщился.

— Может быть, — признал он. — Но я пробовал эту дрянь. Я считаю, что она омерзительна. И все же, если люди хотят ее…

Он вернулся обратно к видеофону, чтобы связаться с компаниями по производству хлореллы и выяснить, понадобятся ли им какие–либо особые данные, чтобы вынести решение по этому предложению.

***

Через некоторое время корабль взял курс на Землю. Сначала они приземлились на Луне, и Джонни Симмза упаковали в скафандр и переправили в Луна–Сити, где он мог не бояться экстрадиции на Землю. Он не должен был надолго задержаться там. Алисия гарантировала это. Они собирались переехать на ледниковую планету сразу же, как будут построены отели. Возможно, когда–нибудь они решат посетить планету с мохнатыми животными. Джонни никогда больше не будет доставлять хлопоты. Теперь он был трогательно озабочен тем, чтобы все люди его любили, не оставляли его одного и ни при каких обстоятельствах не сердились на него и не прогоняли его. Теперь у Алисии будет забот полон рот, как бы люди не начали пользоваться им.

Но корабль отправился обратно на Землю. Джеймисон немедленно превратился в самую знаменитую телевизионную личность, описывая все восхитительные опасности и великолепные промышленные перспективы полетов к звездам. Белл стал его компаньоном и второй звездой. Вскоре Джеймисон потихоньку признался Кохрейну, что они с Беллом в ближайшее время собираются отбыть в еще одно исследовательское путешествие с какой–то другой экспедицией. Ни один из них и думать не хотел о том, чтобы уволиться, хотя оба были уже достаточно состоятельными. Они были акционерами «Спэйсвэйз, инк», что давало им гарантированные средства к существованию.

Кохрейн развернул «Спэйсвэйз» на полную мощность. Он отчаянно боролся против собственной известности, но загонял себя до полусмерти. Он целыми днями крутился как белка в колесе, отчаянно торгуясь и цинично проверяя скрывавшие в себе искусные ловушки деловые предложения. Его юристы настояли на том, что ему необходим собственный офис — он им обзавелся, — и в скором времени у него было четыре секретарши и целая разветвленная иерархия подчиненных. Однажды его главная секретарша сочувственно доложила, что какой–то человек сидит уже два часа после назначенного времени, чтобы повидаться с ним.

Это был Хопкинс, который когда–то давно — целую вечность назад — не захотел прерывать свой обед, чтобы выслушать протест Кохрейна. Хопкинс был все такой же важной персоной, как и раньше. Вот только Кохрейн стал гораздо важнее.

Это заставило Кохрейна очнуться. Он как ураган налетел на Бэбс, безжалостно отменил все встречи и отказался или передал другим начатые предприятия, и стал готовиться к другой, более приятной жизни.

Они заранее приехали к терминалу «Спэйсвэйз», чтобы сесть на звездолет. Терминал был временным, но жизнь в нем кипела вовсю. Оттуда по полю Дэбни отправлялось уже по восемнадцать кораблей в день, и еще восемнадцать прибывали. Джонс уже улетел куда–то в космос на корабле, построенном в соответствии с его собственными требованиями. Официально он проводил исследования для «Спэйсвэйз, инк», но фактически никто не говорил ему, что делать. Он радостно возился с какими–то невероятными идеями и порой получал совсем уж невероятные результаты. Холден тоже покинул Землю, переселившись на планету с мохнатыми животными и работая там консультантом по эмоциональным расстройствам, вызванным тем, что приехавшие туда люди могли делать то, что хотели, вместо того, чтобы, подчиняясь экономической необходимости, заставлять себя делать обратное.