Турист

Собственно, в квартире было слишком мало вещей, которые могли бы создать беспорядок. Смущала куча тряпья под диваном и такая же куча всякой ерунды на столе. Их я трогать не стал, в конце концов, это были личные вещи моего соседа, и с ним мне ещё предстояло разобраться. Один стол я собирался забрать себе, так что книги нужно было оттуда убрать.

Перетащив свои сумки под свободный стол, я взял в руки первую же книгу, лежавшую на столе. Толстый том в чёрном кожаном переплете сразу показался знакомым. Библия. Я невесело улыбнулся. Любят же эти американцы показную набожность. Чего только стоит их так называемая благотворительность. Чем шире размах пожертвований, тем порядочнее они выглядят в глазах общества, тем популярнее они становятся. Всё просто, это как индульгенция в Средние века. О раскаянии, желании по-настоящему измениться говорить не приходится.

Из интереса я перебрал оставшиеся книги. Все они были на медицинскую тематику — учебники по анатомии, справочники и энциклопедии. Практически все были на английском, и только две на испанском. Мой испанский ограничивался фразой «буэнос диас», так что в плане определения языка я мог и ошибиться.

Я отложил книги; медицина мне была не то что неинтересна — я попросту в ней не разбирался. Я не мог даже наложить повязку или правильно приклеить пластырь — всё у меня получалось как-то косо.

После душа я почувствовал себя гораздо лучше. Вернулось ощущение уверенности, я вновь был полон энергии и желания жить. Одевшись попроще, в старый джинсовый костюм, я решил спуститься вниз. От того же разговорчивого водителя такси я узнал, где здесь могут нанимать рабочих, и решил наведаться туда. Я хотел за этот день сделать абсолютно всё. В детстве, начитавшись Теодора Драйзера, я так мечтал побывать в Чикаго, что даже по прошествии стольких лет не смог полностью избавиться от своей страсти. Я должен был своими глазами увидеть «город ветров», его парки, здания; ощутить темп жизни и биение его сердца.

Захватив с собой документы и деньги, я вышел из квартиры. Настроение у меня было просто прекрасным, я почти не касался ногами грешной земли, пребывая, по своему обыкновению, в несколько выдуманном мире. Такой грязи я не видел даже в наших общежитиях; но и заплеванные стены подъезда, и сальные перила были для меня в тот день чем-то необыкновенным.

У выхода из подъезда я споткнулся обо что-то и буквально вылетел из дверей, едва не зарывшись носом в разбитый асфальт. Тихо ругнувшись, я прислушался. Из подъезда послышалось невнятное бормотание, сидящий там человек явно пытался извиниться. Ну да, ему надо поддерживать отношения со всеми жильцами дома; выходить на улицу он почему-то не хотел.

Кто-то расхохотался у меня за спиной, я резко обернулся. Джулес весело встретил мой раздраженный взгляд и вновь рассмеялся.

— Ничего, парень, — отсмеявшись, сказал он. — Скоро это будет у тебя на уровне генного автоматизма — перепрыгивать через него каждый раз, когда входишь или выходишь из подъезда.

— Ему больше совсем негде жить?

— А ты как думаешь, русский? Вряд ли он сбежал из роскошного особняка, чтобы жить в подъезде нашего Салливана. Кроме того, с одной ногой не особо-то побегаешь.

Я покосился на закрывшуюся дверь подъезда.

— Парни ушли играть в баскетбол, в соседний двор. Я остался тебя подождать.

— Зачем? — несколько удивился я. Проявление такой заботы насторожило.

— Так ведь я обещал тебе работу, — в свою очередь удивился Джулес. — У меня сегодня выходной, так что я вполне могу позволить себе сидеть, где вздумается. Кроме того, ты наверняка любишь баскетбол и не откажешься с нами сыграть.

— Вообще-то… — неохотно выдавил из себя я, избегая его взгляда, — я не люблю такие игры.

Это была правда. Я не играл ни в футбол, ни в баскетбол, не следил за матчами и не знал, кто победил в прошлом сезоне. Куда больше мне нравились драчки — в своё время я чем только не занимался, от кун-фу до «смерша» — и оружие, огнестрельное ли, холодное, моему восторженному мозгу было всё равно.

— Доставь нам такое удовольствие, русский, — склонил голову набок мулат. — Ты всё-таки новенький.

Я так и не понял, что он имел в виду, но стало ясно, что отвертеться не удастся.

— Хорошо, Джулес, я пойду. Только недолго. Хочу посмотреть город сегодня.

— Успеешь, — пообещал мулат, поднимаясь с асфальта.

Мы прошли узкими переулками мимо мусорных баков и замаранных граффити стен, а затем Джулес резко остановился и указал рукой вниз:

— Там.

Я глянул поверх его плеча: площадка для баскетбола располагалась метра на полтора ниже того уровня, на котором мы находились. Внизу носились с мячом игроки, по периметру расселись зрители и запасные. Джулес был прав, здесь жили одни латиносы. Среди смуглых и темноволосых обитателей квартала я выглядел во всех смыслах белой вороной.

— А… обратно как? — поинтересовался я, когда Джулес спрыгнул вниз.

— Не бойся, — улыбнулся он в ответ, и я, вздохнув, последовал его примеру.

— Лестница, — указал мне рукой мулат; в стене, с которой мы спрыгнули, были выбиты импровизированные ступеньки.

На нас сразу обратили внимание. Джулес, очевидно, был здесь не последним человеком, это было видно по тому, как с ним держались остальные, по командному тону, каким он обращался к остальным. Впрочем, сейчас все смотрели исключительно на меня. Опускать глаза я не стал, хотя мне хотелось исчезнуть из этой дыры сию же минуту, и неспешно осмотрел каждого из находившихся на площадке игроков. Враждебности в них не было, только интерес. Как хищники выжидают от человека малейшего проявления слабости, чтобы наброситься и порвать, так и они пытались выяснить, что я из себя представляю. И по тому, как оживленно они начали переговариваться друг с другом, я понял, что веду себя правильно.

Джулес что-то крикнул им на испанском, и игроки загудели ещё громче.

— Пойдем, — он кивнул вперед, — ты будешь играть в моей команде. Куртку сними, мешать будет.

Я поколебался, в карманах были документы и деньги, но показывать это я тоже не спешил.

— Куда её положить? — поинтересовался я у мулата. Тот понимающе кивнул.

— Отдай Даниэлю, он мой хороший кореш. Он присмотрит.

Я отдал куртку подошедшему на знак Джулеса невысокому смуглому юноше и постарался запомнить его лицо. Тот тотчас потерялся среди других латиносов, и я махнул на всё рукой. Сам залез в эту дыру, назад пути нет.

Игра началась. Игроки другой команды были без футболок, поэтому знакомиться со своими мне так и не пришлось. С самого начала соперники перехватили инициативу. Капитан той команды, огромная бородатая горилла, буквально сметал игроков с площадки. Надо признать, получалось это у него спонтанно, без особого напряжения. Ему было явно неуютно на таком маленьком клочке бетона, и он желал больше свободного пространства вокруг себя. Впрочем, без особой нужды к нему никто и не лез, после того как один из наших, попытавшись перехватить у него мяч, споткнулся о его ногу и, падая, вывихнул себя лодыжку. Джулес рвал и метал, и стало очевидно, что обычная соседская игра грозит перерасти в противостояние двух капитанов. Мне, если честно, было наплевать, кто победит, и единственное, чего мне хотелось — уйти с площадки живым.