Туристы

 — Подержите, пожалуйста, — пилот попросил Иванкова подержать его фонарик, решив, видимо, помочь Риттенхофферу воевать с дверью.

 — Хорошо, — переводчик согласился оказать помощь и взял у Алекса фонарик, который был достаточно тяжёл, но куда легче двери.

Пилот засучил рукава своей коричневой кожаной куртки, вцепился в замшелые доски, налёг на дверь вместе с Риттенхоффером, и пихает, пихает её изо всех сил.

СКРРРЫП! — басовито скрипели ржавые петли и с трудом поворачивались, убирая с дороги гигантскую дверь.

 — Она там, за ней! — выдохнул Риттенхоффер, имея в виду машину, которую когда-то изваял его бесноватый дедушка-фашист.

Уступив усилиям людей, дверь отодвинулась достаточно для того, чтобы между нею и холодной стеной мог протиснуться некрупный по габаритам субъект.

 — Всё, с меня хватит! — буркнул вспотевший Алекс, отирая со лба пот запачканной грязью и мхом ладонью. Он бросил толкать дверь, предоставив эту «весёлую» работёнку отдувающемуся Риттенхофферу.

 — Возьмите, — Иванков протянул ему фонарик.

Алекс, молча, взял и направил луч света на Риттенхоффера, опасаясь, что тот снова сбежит и на этот раз — бросит их тут насовсем.

«Интересно, как же он в первый раз её открыл? — удивился про себя Иванков. — Когда рядом не было крепкого пилота?» А Риттенхоффер тем временем бросил в щель между стеной и дверью луч фонаря и спросил (заискивающе спросил, как показалось Иванкову):

 — Хотите взглянуть?

 — А почему бы и нет? — согласился Алекс, в голове которого билась лишь одна мысль: врезать по паршивой железяке «дедушки Эриха» чем-нибудь тяжёленьким и развалить её, чтобы прохвост Риттенхоффер не вздумал больше ловить ни самолёты, ни вертолёты.

Алекс сделал большой уверенный шаг и первым вступил в неизвестное пространство, что десятилетиями спало за задраенной дверью, и наполнил его светом своего фонаря.

 — Господин Иванков? — учтиво обратился Риттенхоффер к Генриху Дитриховичу, приглашая и его войти в «обитель зла».

Генрих Дитрихович потоптался на месте, видя в неярком свете улыбочку графского потомка… До ужаса недобрую улыбочку, почти такую же, которой сверкал на фотографии его эсэсовский предок.

 — Нет, спасибо, — отказался переводчик Иванков, нутром чуя ловушку.

 — Боитесь? — спросил Риттенхоффер, а рука, в которой он держал фонарик, заметно дрожала. Нервничал Иоганн Риттенхоффер, потому что любопытный русский срывался с его коварного крючка…

 — Нет, просто не хочу, — Иванков решил любой ценою остаться в коридоре, где на его взгляд было безопаснее всего оставаться.

 — Не хотите — как хотите! — дёрнул плечом Риттенхоффер и скрылся за исполинской дверью, унеся с собою последний фонарик…

Генрих Дитрихович погрузился во тьму. С уходом графского наследника вокруг него повисла тишь склепов. А во тьме сразу же начали мерещиться серые призраки, с распахнутыми челюстями, полными огромных острых зубов, оборотни, лезущие изо всех щелей, лязгающие волчьими пастями, вампиры, подлетающие на бесшумных крыльях и кусающие за беззащитную шею… В звенящей тиши рождались неприятные звуки, похожие на далёкий протяжный вой, ещё какой-то странный скрежет и треск…

Чёрт, как же Иванков забыл-то? Ведь его фонарик вдребезги разнёс паршивый топор! Делать нечего — Иванкову пришлось пролезть за дверь, ведь он всё-таки, человек, а не филин, и видеть в темноте не умел…

Пространство за этой увесистой дверью оказалось обширным, наполненным странно холодным и сырым воздухом. Генрих Дитрихович дышал, и из его носа вылетал лёгкий пар. Ещё Иванков видел нескладную фигуру Иоганна Риттенхоффера, курсирующую из стороны в сторону с фонарём. И луч его мощного геологического фонаря не в силах был достать ни потолка, ни стен, свет рассеивался и терялся в липком мраке. Риттенхофферу удалось осветить лишь небольшой кусочек пола с испорченной дырами мозаикой и огромный круглый колодец, который непонятно зачем сделали тут, под недосягаемой крышей просторного зала…

Генрих Дитрихович заметил свет лишь одного фонаря — фонаря Риттенхоффера… А куда же девался Алекс?

Иванков поглазел на невысокие борта колодца, так же, как и пол, украшенные мозаикой — изображениями каких-то чудищ с длинными щупальцами. Изнутри борта обуглены — света фонаря Иоганна Риттенхоффера хватало для того, чтобы переводчик смог разглядеть на камне пятна копоти. Значит, в этом колодце нет воды — из него когда-то вырывалось пламя…

 — А где Алекс? — дрожащим голосом проблеял Иванков, пятясь подальше от неуклюжего Риттенхоффера, который здесь, в этом зловещем зале, тоже казался зловещим, словно демон.

 — Алекс первым пошёл смотреть на машину дедушки Эриха! — елейным голоском пропел Иоганн Риттенхоффер и кивнул в сторону колодца. — Дедушка спрятал своё изобретение там!

 — Я… боюсь высоты! — выкрикнул Иванков, догадываясь, что Риттенхоффер уже успел сбросить Алекса в проклятый колодец, а сейчас — наступила очередь его, Иванкова.

 — Там совсем невысоко, — настаивал Риттенхоффер, подходя всё ближе и ближе. Его улыбка превратилась в оскал настоящего вервольфа, в глазках за толстыми стёклами очков сверкал огонь безумия… Ещё чуть-чуть — и потомок Траурихлигенов обрастёт серой шестью и превратиться в волка…

Генрих Дитрихович Иванков содрогнулся, ему показалось, что Риттенхоффер собрался слопать его живьём. И тут же у переводчика родилась идея: отобрать у «монстра» фонарик и бежать, пока не загремел в колодец, или в верволчий желудок…

 — Хорошо, я посмотрю, — Иванков сделал вид, что согласен заглянуть в колодец и двинулся вперёд, стараясь ничем не выдать своего плана «врагу».

Риттенхоффер хохотнул (а может быть, просто издал отрыжку?). Генрих Дитрихович поравнялся с ним и тут же — прыгнул так быстро и так неожиданно, как только мог, нацелившись на фонарик. Иоганн Риттенхоффер не ожидал, что переводчик вздумает на него напасть, поэтому никак не защитился. Генрих Дитрихович сбил «вервольфа» с коротеньких ножек и выбил у него фонарик. Фонарик со звоном покатился по полу, выхватывая у вечной темноты некие обломки и камни.

 — Пустите! Пустите! Вы чего? — ныл, вырываясь Риттенхоффер, но Иванков не выпускал. Он уткнул Риттенхоффера лицом во влажный, заплесневелый пол и уселся ему на спину.

 — Вы с ума сошли! Вы меня задавите!! — кряхтел Риттенхоффер, и вяло ворочался, прижатый весом переводчика.

 — Я понял, что это вы запустили ловушки, — сказал ему Иванков, переводя дух после непривычной для него драки. — И пытались заманить меня в западню. К тому же — вы сбросили лётчика в колодец, и меня тоже хотели сбросить. Машина вашего дедушки не могла стоять здесь, потому что вы ни за что бы не открыли эту дверь в одиночку.

 — Да вы спятили! Какая западня?! — запротестовал Риттенхоффер и заворочался интенсивнее, задёргался, пытаясь сбросить Генриха Дитриховича со своей спины. — Лётчик слез в колодец по лестнице! Из колодца — единственный путь к изобретению дедушки Эриха! Другой путь завален камнями! Когда я был тут впервые — дверь открывал специальный механизм, а сейчас он сломался, поэтому пришлось толкать! — Иоганн Риттенхоффер бесновато взвизгивал поросячьим фальцетом и, кажется, пускал слезу. — А за ловушки… вы меня извините… — «граф» прекратил визжать и перешёл на смущённый полушёпот. — Я случайно наступил на «булыжник с сюрпризом», и вся эта гадость включилась сама!! — сокрушённо проблеял Иоганн Риттенхоффер и заглох, ожидая реакции Генриха Дитриховича.