Туркменский юмор

А Гульджехре ещё раз взглянула на него многообещающе и удалилась.

Из дворца гелин пошла на базар, нашла знаменитого плотника и заказала ему четыре больших сундука, попросив доставить их к ней домой.

– Простите, что я не могу вам сейчас заплатить, – сказала она. – Приходите вечером, после намаза, я рассчитаюсь.

Гульджехре расставила сундуки, расплатилась с амбалами. С мечети раздался голос муллы, призывая правоверных к молитве. Едва он умолк, в дверь постучали – пришел кази. Хозяйка захлопотала вокруг него, помогла снять халат, усадила на подушки. Кази попросил бумаги и чернил. Написал: «Освободить мужа этой гелин» и тут же захотел получить плату. Он протянул руку, имея намерение обнять ее.

– Не торопитесь, кази-ага! – ответила молодая женщина и легонько оттолкнула руку. – Сначала чай, чурек, а потом и… остальное.

Судья согласился неохотно. Наливая в пиалу чай, он глаз не сводил с красивой гелин. В дверь постучали.

– Кто это?

Кази боялся, что ему помешают насладиться.

– Не волнуйтесь, ага, – сказала хозяйка. – У меня есть слабоумный брат, это, наверно, он. Дам ему поесть чего-нибудь и выпровожу.

– Не нужно, чтобы он видел меня, – забеспокоился кази.

– Как же быть? – задумалась гелин. – Полезайте-ка вот в этот сундук.

Судью упрашивать не пришлось. С ловкостью кота он забрался в сундук, а гелин закрыла его на замок, и побежала отворять дверь. На пороге стоял визирь. Он уже начал сердиться, что его так долго не впускают, но хозяйка подарила его такой улыбкой, что он тут же пришёл в хорошее настроение. Гульджехре старалась изо всех сил угодить высокому гостю. Она постелила ему самые красивые ковры, подложила самые мягкие подушки. Визирь, чтобы на заботу ответить заботой, тут же сел и написал распоряжение, которое хотела получить от него гелин. Окончив писать, он заговорил о своей любви.

– Ох, вы и нетерпеливы, – игриво повела бровями хозяйка. – Успеете. Поужинаем, а потом будем о любви говорить.

Она расстелила сачак, подала вкусные яства. Едва визирь протянул руку к блюду, раздался резкий стук в дверь. Визирь забеспокоился, а гелин стала его уговаривать и повторила версию о слабоумном брате. Но сановник не больше судьи хотел, чтобы кто-то увидел его здесь, и Гульджехре спрятала его во второй сундук.

Быстрее птицы выпорхнула она из комнаты, что бы встретить падишаха. Всё повторилось в том же порядке. Так же хозяйка позаботилась об удобствах гостя, так же обещала после ужина вознаградить повелителя за распоряжение об освобождении мужа и опять помешал стук в дверь. Это пришёл за деньгами плотник.

– Нет уважаемый, – ответила сердито хозяйка, – денег я тебе не дам. Я предупреждала тебя, чтобы сундук был вместительный. А что же оказывается? В него даже человек не умещается.

– Как это так? – не поверил мастер и влез в четвертый сундук. Гульджехре быстро захлопнул крышку и повернула ключ в замке.

С помощью бумаг она без труда освободила мужа. Придя домой, супруги составили сундуки друг на дружку, потом уложили свои вещи и уехали в соседнюю страну, где стали жить-поживать.

А что ж с пленниками? Плотник, как попал в сундук, стал ругаться.

– Если б я не был дураком, то сделал бы этот ящик подлиннее, чтобы можно было лежать, вытянув ноги! – И он стал бить ногами в стенку.

– Эй, кто здесь? – закричал кази.

– Идите сюда! – подал голос визирь.

– Немедленно выпустите меня! – приказал падишах.

Гвалт поднялся невообразимый. На крики сбежались соседи. Они подумали, что после отъезда хозяев дом их облюбовали под жильё джины и теперь безобразничают. Кто-то посоветовал облить кибитку керосином и поджечь.

– Откройте, люди! – донесся из кибитки истошный вопль. – Я ваш падишах!

– Нечего тут делать нашему падишаху, – сказали соседи, не переставая лить керосин. Но один решился:

– Э, будь что будет – открою.

Из ящика выскочил падишах, борода его тряслась, как овечий хвост. Не дав людям опомниться, он побежал прочь. Открыли остальные сундуки. Пленники, жалкие, насмерть перепуганные, бросились врассыпную и догнать их не смог бы даже ветер.

Разве кончилась мука?

Старик-мулла, обучавший мальчиков грамоте, влюбился в мать одного из них и называл того – «сын красивой матери». В конце концов мальчуган пришёл домой и спросил:

– Эдже, правда, что ты красивая?

– Откуда ты взял? – удивилась мать. – Я самая обыкновенная.

– А почему же наш мулла называет меня «сын красивой матери»?

Женщина поняла всё и решила проучить старого сластолюбца.

– Передай своему наставнику, пусть зайдёт сегодня, – сказала она.

Мальчик пошёл в школу. Мулла, как обычно, встретил его:

– Входи, входи сын красивой матери.

– Мулла-ага, – сказал мальчик, – мама приглашает вас в гости.

Когда гость заявился, хозяйка сказала ему, что муж уехал по делам и не скоро вернётся, потому-де она и решилась пригласить любезного гостя.

Старик рассыпался в благодарностях. Он похвалил её за красоту и ум и, подложив под себя мягкую подушку, удобно расположился на кошме. Хозяйка расстелила сачак и стала готовить угощение.

Со двора послышался скрип арбы и понукания верблюда.

– Муж! – вскрикнула женщина.

– Что же мне делать? – заметался в страхе мулла.

– Стойте, я придумала, – улыбнулась хозяйка. – Накиньте на голову мой халат и садитесь в угол молоть зерно.

Мулла так и сделал. В кибитку вошёл хозяин с мешком пшеницы.

– Что за женщина? – спросил он у жены.

– Рабыня нашего соседа. У них мельница поломалась, вот она и пришла пшеницу перемолоть.

– Тогда пусть и нашу заодно перемелет, – хозяин пнул принесённый мешок.

Когда «рабыня» перемолола всю пшеницу, муж сказал жене:

– Мне она давно уж приглянулась, сегодня ночью я не лягу с тобой.

Мулла подскочил как ужаленный и опрометью выбежал из кибитки, забыв про свой халат.

Прошло несколько дней «сын красивой матери» снова передал своему наставнику приглашение в гости. Мулла сердито посмотрел на него и спросил:

– Разве у твоей матери мука уже кончилась?

Умнее визирей

Жил на свете старик. Единственным его достоянием был ослик. Старик любил его и часто говорил:

– Мой ишак умнее визирей падишаха.

Достигли эти слова ушей визирей, и разозлились они несказанно.

– Пресветлый падишах, – стали жаловаться они, – какой-то нищий старик позорит нас, уверяя, что мы глупее его осла.

Падишах приказал позвать деда, столь низко оценившего умственные способности его сановников.