Турнир

Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Вес тела переместился на левую ногу одновременно с завершением удара. Брызнули искры от скрестившихся мечей, на лице графа успела мелькнуть торжествующая улыбка. Двуручный меч, скользнув по подставленному лезвию, по инерции устремился к земле, но Вовка и не пытался его контролировать. Черный клинок уже начинал свое смертельное движение, когда страшный лоу-кик сломал коленный сустав опорной ноги – уходя от атаки, граф также переместил вес тела на левую. Последовавший вслед за этим короткий боковой в висок возвестил об окончании поединка…

У шатра Вовку поджидал неприятный сюрприз. Двое стражников в красно-синих камзолах затаскивали яростно сопротивляющегося Яна в карету, а рядом стоял ухмыляющийся монах из темницы в окружении еще трех воинов.

– А ну стоять, козлы! – рыкнул Вовка, не обращая внимания на обнаженные мечи. – Ручонки свои блудливые убрали от пацана!

– От кого? – удивленно переспросил монах.

– Мальчишку отпустил по-шустрому! – с угрозой повторил Вовка.

– Мальчишку?! – расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: – Арестовать!

Глава седьмая

Сай-Дор, столица Империи, темница «Плач вдовы»,

шестой день месяца харризан

Дубовая, обитая железными полосами дверь закрылась с противным скрежетом, в лицо плеснула удушливая волна запахов потных, немытых тел. Несколько мгновений Вовка стоял на пороге, привыкая к тусклому полумраку, потом, сделав шаг вперед, вежливо поздоровался:

– Привет честной компании.

– И тебе не хворать, мил-человек, – с притворной лаской отозвалась горилла с бугристым лысым черепом и лохматыми бровями над близко посаженными глазами. – Проходи, устраивайся.

Вовка окинул взглядом предложенное место (второй ярус, рядом с парашей) и отрицательно мотнул головой. Имелось и еще одно свободное, прямо над гориллой, но, судя по кривым ухмылкам застывших в ожидании потехи уголовников, за это место предстояло пободаться. Вовка подобрался, недобро усмехнулся в ответ, зябко переступил босыми ногами по холодному каменному полу и спокойно спросил:

– Смотрящий кто?

Горилла одобрительно крякнула, почесала седую волосатую грудь, во всю ширь которой раскинулась татуированная птица, и ехидно поинтересовалась:

– Место не нравится?

– Не по кайфу.

– Тогда зачем явился непрошеным?

– Мимо шел, решил зайти проведать, как вы тут без меня.

Уголовники вразнобой, но одинаково мерзко гоготнули. Горилла растянула в усмешке тонкие губы, обнажая щербатые десна с гнилыми пеньками зубов, и приглашающим жестом хлопнула ладонью по своей лежанке. Выцветшие водянисто-серые глаза с изучающим прищуром наблюдали за гостем. Вовка неторопливо пересек камеру и молча опустился на нары.

– За что же тебя, мил-человек, к нам поселили? Вон, знак у тебя на плече, властью ставленный. Для вашего брата другие казематы приготовлены… Не иначе как к нам на воспитание?

Вовка сидел с невозмутимым видом, без особого интереса разглядывая окружающую обстановку. За длинным столом, стоявшим посредине камеры, играли в карты трое молодых парней, густо разрисованных татуировками. Остальные заключенные казались серой безликой массой и явственной угрозы не представляли. По крайней мере, Вовка на это надеялся.

– Чего примолк-то? Тебе вопрос задали.

– А ты че, прокурор? – небрежно осведомился Вовка.

Смотрящий радостно заржал и дружелюбно хлопнул братка по плечу.

– А ты, парень, не промах! Давай-ка хлопнем за знакомство… – и, приподнявшись с лежака, гаркнул куда-то в темноту: – Болт, чифирь сваргань по-быстрому!

Выкатившийся на кривых ногах маленький мужичок ловким движением снял огрызок свечи со стены, и уже через минуту по камере поплыл аромат крепчайшего черного чая. Дрожащее пламя на миг осветило кирпичную кладку с выбитой, осыпавшейся от времени надписью: «АФФТАР! ВЫПЕЙ ЙАДУ И ПЕШИ ИСЧО!»

– Это что за хрень? – с недоумением спросил Вовка.

Смотрящий вылупился на надпись, словно видел ее впервые, и, пальцем поманив мужичка, просипел:

– Слышь, Болт, че за малява тут накорябана?

– О, это старая история… – затянул волынку мужичок, глубокомысленно почесывая подбородок. Легкий подзатыльник от пахана ускорил повествование: – Случилась она лет триста назад, еще до войны. Правил в ту пору князь Пыхтя, и была у него дочка неописуемой красы: черноброва, румяна, коса до пят… – Он на секунду примолк и, выразительно чмокнув губами, двумя руками изобразил в пространстве кувшин: – Вот с такой фигурой! И влюбилась она без памяти в деревенского пастушка. Хороший был паренек: пригож, чернобров, румян… тьфу, ты!.. строен, кудряв и на флейте играл – Дремлющему не снилось. Когда князь проведал об этом, сразу же забрил парня в солдаты и спровадил на войну. А через два месяца пришла весточка – так, мол, и так, сложил добрый молодец буйную головушку в неравной битве. Юная княжна как узнала об этом, погоревала седмицу-другую, слезами обливаясь, а затем бросилась с высокого утеса в холодную воду и утопла.

Мужичок сноровисто разлил чифирь по кружкам, горестно вздохнул под пытливыми взглядами завороженных слушателей и неторопливо продолжил:

– А по весеннему разливу вернулся пастушок, живой и невредимый. Не смогла перенести его безутешная душа горькой разлуки, заплыл он далеко в безбрежное море и нырнул, чтобы найти свою любимую в подводном царстве. Раз нырнул, другой и… И с тех пор его никто не видел… – шмыгнув носом, Болт тоном заправского конферансье закончил: – Вот такая вот случилась в наших краях печальная история.

Некоторое время в камере стояла тоскливая тишина. Наконец, отгоняя видение, Вовка тряхнул головой и осторожно спросил:

– Ну, а надпись-то здесь при чем?

– Надпись? – недоуменно переспросил мужичок и, задумчиво почесав в затылке, небрежно пожал плечами: – Да хрен ее знает! Нацарапал какой-то урод, и всех делов.

Заключенные грохнули дружным смехом. Отсмеявшись, Вовка задал давно интересующий его вопрос:

– Скажи-ка, брат, а как тут у вас власть устроена?

Смотрящий сердито засопел.

– Ты че? Я главный в камере…

– Да не-эт! – раздраженно перебил Вовка. – Я имел в виду государство.

– А-а… – разочаровано протянул главный. – Тут все просто. Есть император – он типа бугор. Есть Кардинал – на нем власть духовная держится… Тайный Канцлер и Казначей тоже авторитетные пацаны. У них у каждого своя кодла псов цепных, лютых… – Он недоверчиво прищурился: – У тебя же наколка секретная на плече? Ты че пургу мне гонишь?

– Тут, братуха, непонятка обломилась, – тяжело вздохнул Вовка, лихорадочно перебирая в голове всевозможные варианты. – По башке я мечом огреб нехило, и с тех пор половину помню, а другую… – Он выразительно постучал по гулко отозвавшемуся черепу.