Тушканчик в бигудях

– Что вы читаете? – спросил я.

Николетта схватила книгу.

– Восхитительная вещь. «Оздоровление ради омоложения. Двадцать лет долой». А еще Вера и Николай пообещали мне рассчитать какие-то ритмы, сделать крем. Да я за месяц стану просто девочкой!

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Теперь понятно, почему Николетта во что бы то ни стало желает поселиться тут. При слове «омоложение» у маменьки начисто сносит крышу, стоит только вспомнить про подвал [4] . Ну так как, говорить ей о Норе?

4

Речь идет о ситуации, описанной в книге Д. Донцовой «Надувная женщина для Казановы», издательство «Эксмо».

Я встал и пошел в прихожую. Увы, я не способен поставить Николетту в неудобное положение, за что и буду крепко наказан. Похоже, жизнь в нашем доме превратится в ад.

Глава 6

В родильный дом я прибыл ближе к вечеру. Обычное медицинское учреждение в такое время уже бывает закрыто, а дежурный врач с медсестрой прячутся, но ведь больница, где люди появляются на свет, работает круглосуточно, поэтому я не особо нервничал, подъезжая к зданию. Сейчас обязательно найду кого-нибудь, кто ответит на мои вопросы.

В просторном холле маялись двое мужчин с самым безумным выражением на лице. Спрашивать их о чем-либо представлялось бессмысленным, вряд ли будущие папаши меня вообще услышат.

Помотавшись по вестибюлю и обнаружив наглухо закрытое справочное окошко, я хотел уже толкнуться во внутреннее помещение, но тут выкрашенная белой краской высокая дверь распахнулась, явив симпатичную женщину лет тридцати пяти. В руках она держала большой пакет.

– Самойленко кто? – выкрикнула медсестра.

– Я, – прошептал один из мужиков, худея на глазах.

– Дочь у вас, три пятьсот, рост пятьдесят два сантиметра, состояние мамочки и новорожденной удовлетворительное, – отчеканила женщина.

Новоявленный папаша рухнул на стул и начал дрожащей рукой вытирать пот со лба. Второй парень вскочил.

– А у меня? Я Кузьмин.

– Вот, держите, – ответила медсестра, протягивая пакет.

– Этта чего? – попятился Кузьмин.

– Одежда.

– Чья?

– Ну не моя же! Супруги вашей!

Парень сравнялся по цвету с белым кафелем, который покрывал стены.

– Во… зачем… она того? Да? Умерла?

Медсестра закатила глаза:

– Одуреешь с вами! Кто ж в спортивном костюме рожает? Переодели твое сокровище в ночнушку, уноси ее шмотки, у нас камеры хранения нет.

– А, понял, – затрясся парень, – во… врубился. А когда мой ребенок родится?

– Не знаю! Ты ж только что жену привез.

– Час уж прошел.

– Час уже прошел, – передразнила его медичка, – дети только делаются быстро, а на свет долго выползают, первые роды, раньше утра не жди. Лучше домой поезжай, нечего тут маяться.

– Ну уж нет, – колотился в ознобе будущий отец, – здесь буду сидеть.

– Цирк просто, – хихикнула женщина.

– Простите, – сказал я, – можно вас на минуточку.

Медсестра окинула меня оценивающим взором.

– Роженицу привезли? Ступайте в приемное отделение.

– Нет, нет, мне бы справку получить.

– До семнадцати окошко работает.

Я улыбнулся:

– Сделайте одолжение, помогите мне.

Медсестра усмехнулась:

– Ну ничего прям с собой поделать не могу, как увижу красивого мужчину, так таю! В чем дело?

– Шестнадцатого февраля отсюда выписывалась молодая мать, Алена Сытник… впрочем, не могли бы мы поговорить где-нибудь наедине?

Медичка кокетливо стрельнула глазками:

– С вами? С превеликим удовольствием. Идите за мной.

Попетляв по коридорам, мы оказались в довольно просторной комнате, служащей персоналу местом для отдыха. У окна стоял стол, заставленный чашками, чуть поодаль гудел старенький холодильник. Медсестра села на продавленный диванчик и, положив ногу на ногу, протянула:

– Ну… о чем болтать станем?

Ее халатик распахнулся, показались круглые, полные коленки. Чтобы придать беседе официальный характер, я вынул удостоверение.

– Разрешите представиться. Иван Павлович Подушкин, сотрудник агентства «Ниро».

– Катя, – протянула женщина, – можно без отчества, потому что я молодая совсем, юная даже.

– Так вот, Катя, попытайтесь вспомнить, кто дежурил в родильном доме 16 февраля.

– Так полно народа! И хирург, и детский врач, и акушер…

Я понял, что неправильно поставил вопрос.

– Кто выписывал молодых мам в тот день?

– Врач.

Опять я не так спросил.

– Я имел в виду, кто приносил младенцев?

– А… этим занимаются медсестры, строго по очереди, – улыбнулась Катя, – вернее, положено, чтобы новорожденных выдавали всего двое, из детского отделения, но мы все в этой процедуре участвуем, потому что отцы медсестре платят, в конце дня приличная сумма набирается.

– Можно выяснить, кто занимался этой работой в тот день?

– Легко, – улыбнулась Катя, она взяла с подоконника толстую тетрадь, перелистала ее и сообщила: – Лиза Иконникова.

– А где ее можно найти?

Катя почесала переносицу, потом сняла трубку допотопного телефона, покрутила диск и спросила:

– Патология? Это кто? Привет, Нин. Скажи, Лизка Иконникова когда теперь работать будет? Да ну? Она же вчера дежурила, я с ней в столовой вместе обедала. А-а-а, тогда понятно. Тут к ней мужчина пришел, красивый, высокий такой. Ну не знаю, может, замуж позвать хочет!

Поговорив по телефону, Катя повернулась ко мне:

– Вам повезло. Лизка сегодня опять на дежурстве. Аллу подменяет, у той ребенок заболел. Ступайте на пятый этаж. Впрочем, пойдемте, я провожу.

Минут через десять я очутился в другой комнате для отдыха, такой же, как на первом этаже, только чайник тут стоял не белый, а черный. Лиза же очень напоминала Катю, женщина средних лет с усталым лицом, на котором при виде меня появилось кокетливое выражение.

Некоторое время ушло на то, чтобы объяснить Лизе ситуацию, потом я показал ей фото в газете. Медсестра внимательно изучила снимок.