Тут и там. Русские инородные сказки - 8
Шрифт:
Направление она выбрала верно, а вот тропинка быстро потерялась, и пришлось идти по лесу напрямик. Ветки оказались колючими, споткнувшись о вылезший из земли корень, она чуть не полетела носом вниз. Острый сук распорол рукав.
«Бежала, бежала по лесу!» — вспомнилось ей. Но бежала не она. Маленькая — много младше нее — девочка с растрепанными волосами неслась сквозь чащу. Нога подвернулась — малышка упала ничком, тут же подскочил здоровенный дядька и взмахнул кнутом.
«Не смей!» — хотела крикнуть Лоренца, но, испугавшись собственной дерзости,
Но через несколько шагов идти стало легче. Похоже, она отыскала тропинку. Или нашла другую, лучшую. Она приободрилась, ускорила шаг — и поскользнулась. При свете огромной, как арбуз, луны Лоренца легко рассмотрела, что же попалось ей под ноги.
Это была рыба. Дохлая, совсем свежая, будто бы ее выловили и бросили на… Нет, не на тропу. Дорога оказалась мощеной и присыпанной влажным песком, который нанесли морские волны.
Там, где вчера расстилалась морская гладь, нынче высились каменные стены. Лоренца потрогала камни, присев на корточки, изучила мостовую. «Черт меня побери, — подумала она, — если это не янтарь». Куда там дороге из желтого кирпича.
Тут и там валялись рыбы и какая-то нанесенная волнами дрянь. Стены были в песке и тине, в окнах — чернота, и все же мертвым город не был. Время от времени попадались горожане, застывшие в полусне-полусмерти — кто у окон, кто в дверях. Глаза у них были что у тех рыб.
На площади возле развалин приземистого здания, наверное ратуши, Лоренца увидела небольшую кучку людей. Горел маленький костер, в свете луны тусклый и нелепый. Люди топтались возле, переговаривались. Время от времени зачерпывали из большой бочки какой-то напиток здоровенными кружками. Судя по запаху, который учуяла Лоренца, пойло было отменно гадким.
Одна из фигур повернулась, и сквозь илистый смрад запахло «Красной Москвой».
— Ну вот и Лариса! — сказала Жиежула.
Водитель грузовика вынырнул сбоку и крепко, хотя и не больно ухватил Лоренцу чуть выше локтя.
— Я говорил: мама зовет, — усмехнулся он, — надо было тебе сразу ехать. Только время зря потеряли.
— Иди, иди сюда! — радовалась старуха. — Айтварас, веди гостью. Кваску попьешь, посидишь с нами.
В протянутой кружке колыхнулась маслянистая темная жижа. Кажется, там какая-то живность шевелилась. Лоренца еле подавила тошноту. Кружку тут же перехватил Айтварас и осушил в три глотка.
— Не хочешь кваса? — удивилась Жиежула. — Так поешь. Вот мясо, возьми, вкусное!
В руке у ведьмы оказался толстый прут, на котором замерла проткнутая насквозь лягушка. Кожа лягушки была опалена, Лоренца от души понадеялась, что в огонь бедную тварь сунули уже мертвой.
Жиежула помахала прутом перед лицом пленницы, затем отвела руку назад. Лягушку снял с прута один из стоявших рядом мужчин и запихнул в рот целиком. Всего сыновей у старухи, вместе с Айтварасом, было девять.
— А ты умеешь видеть, — хохотнула Жиежула, — обычные люди взяли бы квас или пиво — взрослым бы мы пива налили. И мясо хвалили бы. И думали, что попали в хорошую компанию.
— А мы чем плохи? — встрял Айтварас, обдав компанию
перегаром.Мать движением бровей приказала ему замолчать и опять обратилась к Лоренце:
— Ты не такая… Когда Елка вернуться решила, Регина гордость забыла. Вспомнила, из какого она рода. Наша кровь древняя… Свое серебро отдала, не пожалела. Ох, Регина, Регина…
Лоренца заметила, что старуха говорит без акцента. А вот бабушкино имя она произнесла неправильно. Словно бы других гласных, кроме «а», в имени не было, и ударение непонятно где. «Рагана» — вот, похоже.
— Очень она вас вернуть хочет, — вздыхала Жиежула, — жалеет, что упустила.
Айтварас цепко глянул на Лоренцу и вдруг рванул ее к себе. Девочка закричала от испуга, но он всего лишь вытащил телефон из кармана ее куртки.
— Мамите! — хмыкнул он. — Рагана ей звонила.
— Ишь! — фыркнула старуха. — Боится… Мне не жалко, я отдам. Хотя быть бы тебе с нами, что тебе с людьми делать? Ты ведь за серебром пришла?
— Нет, — заговорила наконец Лоренца, — я пришла за братом.
— За бра-атом, — насмешливо передразнил Айтварас, — давно ли он тебе братом стал?
— С чего ж ты взяла, что он у нас? — спросила Жиежула.
Лоренца пожала плечами:
— Я не была уверена. Но ваш сын подтвердил.
— Он дурак! Но сын хороший, хороший. Ты сядь, разговор предстоит долгий. Кресла подвиньте!
Сыновья ведьмы подтащили пластиковые ящики — в магазинах в такие составляют пивные бутылки. На один уселась Жиежула. Лоренца осталась было стоять, но Айтварас сильно надавил на ее плечо, пришлось подчиниться.
— Кого ты братом называешь? — говорила старуха. — Ты знаешь, как он ее словил? Купалась она, а он на ее рубашку улегся. Силой ее принудил замуж, силой…
— Кто кого? — Лоренца представила, как Ажуолас усаживается на футболке Аустеи или как мама принимает душ в гостиничном номере в Паланге — там ведь эта конференция была? — а отчим в это время взламывает дверь, чтоб устроиться на маминой блузке. — Вы ненормальная! Где мой брат?
— Братья за ней гнались! Как они через лес неслись-то. Да поздно, змеи ее уже к морю привезли. Вот в этом самом городе они и жили.
— Да что за чушь…
Лоренца всегда побаивалась сумасшедших. Когда они только переехали в новый дом и Лариса впервые гуляла во дворе, новая подружка, та самая, что уехала в Москву этой зимой, показала ей бродившего вдоль кустов сирени паренька в тренировочном костюме и восторженно прошептала: «Это Дамир! Он псих. Может человека убить, и ему ничего не будет!»
Лариса не очень-то поверила, и мама сказала, что бояться не надо. Но страх все же поселился в душе и вылезал иногда наружу — во время сна или в рисунках. Остался он и после того, как выросшая Лоренца поняла, что Дамир — существо кроткое и безобидное, а страшилку про убийства взрослые нарочно рассказывали, чтоб дети бедного безумца не дразнили. Она «Джейн Эйр» с первого раза прочесть не могла, так пугала ее миссис Рочестер.
И вот сбылись все кошмары детства разом. Она в плену у сумасшедших, а у предводительницы этой палаты номер шесть на выгуле бабушкино лицо, голос, манеры. И «Красная Москва».