Тутанхамон. Сын Осириса

Именно поэтому бдительный Анубис, задрапированный в льняное полотно, взирал на золотые усыпальницы со своего сундука у входа погребальной камеры. На его шее сверкало ожерелье и нечто вроде шарфа, длинные концы которого падали на передние лапы. С Анубисом, шакалом с человеческими глазами, иногда сравнивали юных принцев. Согласно некоторым мифологическим текстам, Анубисом был сам Гор, также отождествляемый с божеством-ребенком Гарпократом. Его имя, каким мы его находим в джумилхакском папирусе, хранящемся в Лувре – Анп(у), – представляет собой иероглиф «А», обозначающий ветер; «Н» – воду; «П» – гибель, каменистую пустыню. По странному совпадению они оказываются атрибутами трех из четырех главных мест, которые умерший обязан был посетить во время своего путешествия по священным городам дельты Нила, Менде, Буто и Саиса.

Анпу-Анубис, часто именуемый Имуут, то есть «тот, кто находится в коже (или плаценте)», следовательно, представляет неродившегося ребенка, вроде Гора, младенца в зарослях папируса, в самом сердце чеммисских болот дельты Нила. Ему остается пройти последний ритуал, дарующий ему власть над огнем, прежде чем ступить за горизонт мира, уподобившись восходящему солнцу.

Покидая это помещение, соотносимое с северными болотами, гость невольно бросает взгляд на Анубиса.

Согласно надписи на храме в Абидосе именно он внушает страх Осирису и называется «богом северных врат», ибо он охраняет подходы к болотам севера. Анубису суждено возрождение: таково значение фигуры черного шакала, по-прежнему таящегося в тени, и «властителя мумификации». В центре неба, на зодиаке Дендера, божество, чья жизнь написана звездами, также изображено в виде шакала, стоящего на задних лапах; это Вепвавет, «тот, кто открывает путь».

Возможно, из-за связи Анубиса, «хозяина ларцов», с писцами и свитками папируса палетка царевны Меритатон была вложена в его передние лапы? В «Книге мертвых» целая глава посвящена палетке писца, инструменту бога Тота, выступающего судьей во всех конфликтах и способного благодаря своему знанию всех ритуалов поддерживать гармонию и надлежащий ритм мира. Свиток из растительного волокна, на котором он оставляет свои знаки, выражающие божественное слово, сделан из папируса, срезанного в самом древнем из болот.

Таким образом, помещение, которое Картер назвал «сокровищницей», соответствовало первой стадии превращения мумии в бессмертное существо и мифу о сотворении мира из вод. Давайте ненадолго вернемся в гробницу Сети II в Долине царей, которая (по чистому совпадению) использовалась как лаборатория для изучения предметов бесценного наследия Тутанхамона. На стенах одной из комнат в конце коридора, ведущего в первый зал с четырьмя колоннами, имеются росписи, аналогичные большей части фигурок царя и духов, найденных в северной камере гробницы Тутанхамона. Тщательное исследование росписей с этой точки зрения, несомненно, дало бы интересные результаты. Во-первых, поражает тот факт, что эта комната, предшествующая первому залу с колоннами, располагается там, где в гробницах XVIII династии (исключая гробницы Аменхотепа I и Хатшепсут) находился колодец-отверстие, который, как предполагают, являлся защитой от воров и стоком для отвода воды. Однако возможно, что он также символизировал водное пространство, в котором обитает «становящееся существо», как если бы это были маточные воды матери. Подобного «колодца» нет в гробнице Эхнатона, но он был встроен в гробницу Хоремхеба, безжалостного врага реформы.

Все предметы, которые в более поздние времена помещались в четырех разных местах, поблизости от погребальной камеры, в гробнице Тутанхамона хранились в северной комнате. На папирусе, хранящемся в настоящее время в Туринском музее, представлен план гробницы Рамзеса IV, из которого следует, что за золотой погребальной камерой в других четырех комнатах располагались артефакты, аналогичные тем, что находились в этом помещении. Там имелись коридор для ушабти, место отдыха богов (статуэтки, использовавшиеся в ритуалах Буто), «сокровищница» (для украшений и драгоценностей) и, наконец, камера, предназначенная для каноп. Они располагались вокруг так называемой «комнаты остановки», которая являлась последним воспоминанием о прежнем колодце.

Желтые стены погребальной камеры гармонируют с золотом божественной жизни. На обратной стороне туринского папируса эта комната названа «залом колесницы», – возможно, это предтеча древних западных гробниц с колесницами. В центре ее вокруг саркофага царя изображены пять желтых прямоугольников, один внутри другого, и при этом внешний отделен от остальных более жирной линией по углам. Смысл этого рисунка стал понятен, когда была обнаружена гробница Тутанхамона, и стало ясно, что на нем обозначены позолоченные усыпальницы. В конце правления XVIII династии, как правило, их было четыре.

Погребальная камера Тутанхамона призвана была сохранить за мумифицированным фараоном, которого теперь отождествляли с богом Осирисом, все царские прерогативы, которыми он обладал при жизни; вот почему золоченые деревянные усыпальницы имели различную конфигурацию, так как каждая символизировала особое качество царя. Первая, расположенная непосредственно перед саркофагом и вызывавшая в памяти древние дворцы северных царей, представляла собой Пер-Ню, или «дом славы», указывала на то, что царь в свое время был коронован божественным уреем. На дверцах большой золоченой усыпальницы изнутри и снаружи были изображены Исида и Нефтида, распростершие свои благодетельные крылья. Снаружи, на задней панели, воспроизведены две богини, обращенные друг к другу лицом, которые махали своими крыльями, чтобы вдохнуть жизнь в умершего царя. Потолок украшало изумительное изображение богини неба Нут, с руками-крыльями, распростертыми над телом владыки.

К большому удивлению египтологов, в гробнице не оказалось богато иллюстрированного папируса: «Книги мертвых» Тутанхамона или чего-нибудь подобного. Кроме того, скромные росписи на западной стене золотой камеры имели весьма отдаленное отношение к образам из «Книги Ам-Дуата». Однако на панелях золотых усыпальниц были начертаны выдержки из наиболее важных глав «Книги мертвых» и «Ам-Дуат». Только на первой усыпальнице, представлявшей собой «северный дворец», имелись рельефные узоры; внутри был написан текст 17-й главы «Книги мертвых», в которой демиург объясняет свое творение и принципы божественной природы. Весь сонм богов, охраняющих канопы, присутствует там.

Следующие две усыпальницы повторяли форму южного храма, или Пер-Вер. В первой из этих двух молелен присутствуют рельефы, относящиеся к погребальным церемониям. Внутри, ближе к правой дверной панели, два глаза веджет символизируют солнце и луну и возвращают умершего к вечной жизни. На внешней стороне двери стоят на страже низшие духи с ножами; они фигурируют в 147-й главе «Книги мертвых», где описываются ворота другого мира. Внутри опять-таки изображены Исида и Нефтида.

В декоре второй из двух «южных» усыпальниц ощущается сильное влияние амарнского стиля. На двух створках, украшенных изображениями солнечного диска, помещены портреты Тутанхамона; слева – правитель, за которым следует Исида, приближается к Осирису; справа, сопровождаемый Маат, он обращен лицом к Ра Харахти. Тутанхамон, таким образом, предстает перед двумя существами, образующими его будущее «я»: Осирисом, с которым он уже был отождествлен, и Ра, солнцем, образ которого ему еще предстоит принять. В самом деле, на внутренней стороне тех же створок он представлен, как вступает в ладью богов, чтобы присоединиться к ним. Ему придется встретиться с небесными силами, в том числе с семью коровами и священным буйволом, которые снабдят его божественной пищей на время странствий. На потолке до сих пор видна прекрасная богиня Нут с руками-крыльями, а внутренние панели дверей оберегают духи потустороннего мира. Различные главы «Книги мертвых», касающиеся превращений умерших, начертаны на стенах.

Внутри двух золотых усыпальниц таинство продолжается, и правитель, которому вскоре предстоит родиться заново, отправляется в блистательное странствие к горизонту вечного мира, как и подобает фараону, завершающему царский цикл. На двух внешних панелях тексты, сопровождающие иллюстрации, представлены в криптографической форме, чтобы сохранить в тайне религиозные формулы. Эта композиция впервые описывает сотворение нового солнечного диска. Предвосхищая Гераклита, египтяне, по-видимому, верили, что солнце, растратив свое тепло в течение дня, должно восстановить силу за ночь, через посредство тел богов, обитающих в атоническом мире. Следуя примеру солнца, царь должен был почерпнуть из мира мертвых новые силы для своего воскресения утром. Он изображен как мумия и описан как «тот, кто прячет время». Его голову и ступни обвивает Мехет, змея, и он прижимает к груди ночной диск, на котором помещена птица с бараньей головой. Поодаль, окруженные фантастическими духами, изображены два огромных скипетра с головой собаки и барана, символизирующие голову и шею Ра, соотносимые с созидательной силой солнца. Рядом начертана глава «Книги мертвых», касающаяся сохранения сердца, связанного с жизнью и сознанием того, кто стремится к вечности.

В пространстве между этими тремя позолоченными усыпальницами жрецы поместили различные предметы, призванные усилить магическое воздействие обрядов и содействовать превращениям. Оружие помогало отвратить демонов; сцена охоты на страусов (демонические существа пустыни) отпугивала злых духов, и даже ножны для кинжала на мумии царя сводили на нет влияние недобрых сил уже тем, что на них были запечатлены эпизоды охоты на буйволов и горных козлов.

Из всего, что находилось в гробнице, одним из самых важных компонентов можно считать мази; они наносились на мумию в больших количествах, поскольку должны были способствовать восстановлению на теле (к тому времени почти превратившемуся в скелет) прежней плоти. Большое количество разных мазей также хранилось в горшках и вазах самой разнообразной конфигурации, изготовленных из алебастра или чаще из кальцита. На одном из таких сосудов была изображена сцена соединения двух царств, Юга и Севера, прочность которого обеспечивали бдительные духи Нила; однако наиболее интересен горшок, на крышке которого мирно возлежит лев с высунутым языком – символ самого царя. Лик бога Бэса в верхних частях двух «цветочных» колонн исполнял защитную роль, а рисунок на выпуклой поверхности сосуда, изображающий сцену охоты на животного, служил дополнительной мерой безопасности. Содержимое горшка должно было сохранять свою чудодейственную силу, пока остается нетленным тело, для которого оно предназначалось. Для верности такие сосуды ставили на четыре головы, с характерными чертами чужеземцев, врагов Египта, и ориентировали по четырем сторонам света.