Тутберидзе и женское одиночное
Шрифт:
Три дня я жила в море страстей и эмоций, и сейчас это ощущение праздника покинуло меня. Я чувствую себя опустошённой. Что ж, надо двигаться далее. Завтра показательные, и я их буду смотреть. Следующий старт будет только Чемпионат Европы, через месяц, в конце января.
Сегодня меня порадовали все, за кого я болею, и мне это приятно. Бойкова- Козловский откатали очень хорошо и получили достойные баллы за прокат, они пятые.
Алёна Косторная выдала замечательный прокат и набрала великолепную сумму баллов- 216 и заняла третье место. С первого захода на ЧР и сразу бронза, от всей души поздравляю её и тренерский штаб с этим замечательным результатом!
Буду ждать ЧЕ!
31 декабря 2017 года. Отлично помню тот день.
Мне всегда приходится долго ждать своей очереди после разминки, всегда. Потому что я одна из лучших, а лучшие всегда показывают что умеют в конце соревнований, вишенкой на торте.
И ещё я всегда слушаю музыку, всё время до своего выхода, она помогает мне расслабиться и уйти ненужным мыслям далеко. Мне не нужна концентрация, мне не нужно внимание, тело должно работать на мышечной памяти, абсолютным автоматом, без мыслей, без эмоций, без всего.
Мне до секунды известно время, когда мне нужно выйти чтоб показать, что я умею, но у меня развито чувство времени, поэтому я даже не смотрю на часы, когда встаю и выхожу из раздевалки, предварительно освежив макияж и поправив причёску.
В коридоре меня встречает Анна Владимировна, мой тренер, она внимательно смотрит на меня, в мои глаза, пытаясь по ним определить моё настроение. Но она не видит ничего, в них пустота. Меня нет в этом мире здесь и сейчас. Она удовлетворённо кивает головой и протягивает мне руку знакомым жестом. Я кладу в эту протянутую ладонь свой телефон с наушниками и снятую с шеи пластиковую табличку аккредитации.
Мы проходим по коридору мимо различного персонала и охранников, стоящих перед выходом на арену, нарастает шум и музыка. Нас знают в лицо - перед нами расступаются люди, кое- кто фотографирует нас на телефоны.
Огромная арена оглушает и подавляет размером, ярким резким светом, бьющим в глаза, десятком тысяч людей, которые будут смотреть только на меня, десятками теле- и фотокамер, которые будут ловить каждое моё движение, оглушающей громкой музыкой, бьющей по голове.
Но для меня это не имеет ни малейшего значения. Я смотрю на арену как хищник на жертву, сегодня она должна стать моей. Я должна её сожрать.
Там кто- то ещё докатывает свою программу, я не знаю кто это и на что она претендует, её не существует в моём мире, я её сожру, как и остальных. Для меня вообще не существует других, я их знаю только в раздевалке, милыми весёлыми девочками- подростками в спортивной одежде, с которыми можно поприкалываться и посмеяться. На льду они для меня никто, соперницы, лишь строчка в стартовом листе и итоговом протоколе, и они должны быть ниже меня. У нас индивидуальный спорт, каждый за себя, а милые фоточки, где мы целуемся и обнимаемся, существуют лишь для СМИ и фанатов, обожающих розовые сопли. Однажды меня спросили, кто стал чемпионкой мира на том чемпионате, где я выступала. И я не знала кто, важно было лишь то, как выступила там я, а я выступила неудачно из- за обострения старой травмы.
В свои 17 лет я вся травмирована. На моём накачанном красивом теле нет ни одного живого места, сильные ушибы, переломы, растяжения, сотрясения мозга. У некоторых столько нет и за всю жизнь, но для меня травмы не имеют ни малейшего значения- лишь время восстановления до начала тренировок важно для меня.
Меня выпускают на лёд и я раскатываюсь, делая несложные одинарные и двойные прыжки, либо вращения без сложных позиций, цель- только размяться, экономя силы, которые позже понадобятся мне все без остатка. Я проезжаю по всей арене и внимательно осматриваю выщербленный предыдущими фигуристками лёд, мне нужно увидеть, где есть большие сколы и трещины, чтобы не упасть, попав лезвием в них. Это надо держать в уме, исполняя программу по привычной траектории.
Судья-информатор объявляет оценки соперницы, я зажимаю уши и закрываю
глаза- я не должна это слышать и видеть, я не должна знать на сколько баллов мне нужно набирать больше её. Я должна катать идеально, по максимуму, без поблажек к себе.Я стою у бортика и Анна Владимировна что- то говорит мне, пока я пью воду из своей бутылочки, я не слышу что, мне это не надо. Я вообще не вижу и не слышу ничего.
Наконец объявляют моё имя. Тренер хлопает меня по спине и я несколькими подсечками набираю скорость. В течении 30 секунд я должна занять стартовую позицию, если этого не произойдёт, я заиграюсь со зрителями, то мне прилетит балл штрафа. Казалось бы, немного, но иногда занятые места разделяет одна сотая балла. Что такое одна сотая? Ничего, но медали разного достоинства, другие места в мировом рейтинге и десятки тысяч долларов разницы в призовых, поэтому, быстро делая полукруг вдоль длинного борта арены и поднятыми руками приветствуя зрителей, я встаю в центре арены и замираю в стартовой позе.
Это для неопытного человека кажется что мы катаем непонятно что, хаотичный набор движений, однако это не так. Есть правила, есть элементы, есть связующие движения между ними, за которые выставляют оценки судьи и выставляют коэффициенты за качество и сложность исполнения.
Произвольная программа для женщин имеет длительность 4 минуты и включает в себя 7 прыжковых элементов, из которых два это каскады из двух прыжков, один каскад из трёх прыжков и 4 сольных прыжка, один из которых обязательно должен быть акселем, исполняемым с хода вперёд. А также три разных вращения с различными заходами и позициями, дорожку шагов, где я должна продемонстрировать навык владения коньком (а он у меня лучший в мире) и хореографическую дорожку, небольшой элемент, показывающий моё владение хореографией программы. Из этого складывается техническая оценка.
А есть ещё компонентная оценка, где я должна показать вовлечённость в образ, умение захватить зрителя, судей, актёрское мастерство. И здесь я лучшая в мире, я легко вхожу в любой образ. Несмотря на мои 17 лет, фанаты считают меня секси и одной из самых женственных и красивых фигуристок в мире.
Я стою в центре арены, всё замерло. Несколько тысяч человек зрителей замерли в абсолютной тишине, они сверлят меня глазами. На меня меня нацелены десятки телекамер, через которые меня видят миллионы человек во всём мире, но я спокойна, я ничего не чувствую, кроме своих ног. Они готовы к борьбе.
Во время прыжка перегрузка на организм составляет несколько g. Это сравнимо с перегрузками, которые испытывают лётчики и космонавты, а при приземлении огромная ударная нагрузка идёт на коленные суставы и дальше на позвоночник. За время исполнения программы я трачу огромное количество энергии и сил. Чтобы доехать до конца, половину времени тренировок я трачу в тренажёрном зале на общефизическую подготовку, чтобы банально закачать мышцы и делаю упражнения на выносливость.
Моя программа составлена тренером и постановщиком таким образом, чтобы извлечь из неё максимальное количество баллов, исходя из моих физических возможностей и функционала, чтобы я отдала из себя всё, но осталась ещё кроха, чтобы доехать обратно до калитки.
При первых аккордах музыки я преображаюсь из молодой девушки в женщину-вамп, в моих глазах огонь и страсть, меня никогда не узнают на улице, настолько я отличаюсь в жизни от того, что показываю на льду. Я делаю стартовый каскад лутц-тулуп. Он очень важен, приносит много баллов и если его сделать чисто, появляется настрой на дальнейшую программу.
Я сделала его идеально, и докатываю остальное на автомате, как сотни раз делала на ледовых тренировках. Зрители считают что я показываю настоящее высокое искусство, но для меня оно состоит из множества мелких элементов, исполнение которых непрестанно оттачиваешь, для меня это такая же нудная работа и у меня всё выверено, вплоть до мельчайшего движения бровей, пронзительных взглядов и улыбки.