Туз пятой масти

– А ежели ей доктор нужен, тогда чего делать будешь? Еще пытать начнет, откуда она, кто ей котелок поправил, не дай бог, из-за нее на нас мусора нагрянут!

Чья-то рука взяла меня за запястье, нащупала пульс. Осторожно, сквозь ресницы, я рискнула посмотреть на эту руку: старческая, мужская, перевитая голубыми венами, кожа покрыта пигментными пятнами.

Я немного успокоилась. Этих людей я не знала, но говорили они вполне миролюбиво. Женщина явно боялась, что придется привести ко мне врача, а тот сообщит в милицию. Видимо, в этой организации парочка пользовалась не лучшей репутацией.

Я снова посмотрела на руку и заметила поблекшую татуировку. Рисунок полумесяца с точкой между большим и указательным пальцами.

На миг мне показалось, что я брежу, потому что такой необычный значок я когда-то видела в книжке, найденной в библиотеке отца. Но знак не пропал, бледно-синий полумесяц отчетливо выделялся на темной коже. Я могла бы до него дотронуться.

Мне было известно, что означает полумесяц с точкой, – это татуировка ночных воров.

Несколько лет назад, копаясь в отцовских книгах, я наткнулась на монографию о традициях, обычаях и жаргоне уголовного мира. Эти сведения увлекли меня посильнее Гиббона.

Чистейшая экзотика! До сего дня помню, что вор, который промышляет ночами, выкалывает себе татуировку «день для ученых – ночь для воров». За школьные знания моя память так не цеплялась.

Мужчина снова ответил женщине на своем лопочущем языке, но теперь я поняла, что мозги мои не скисли и не перевернулись. Я просто слышу «блатную музыку», подлинный воровской жаргон, то есть феню.

Я принялась старательно вслушиваться в их диалог. Мужчина владел феней виртуозно и говорил так быстро, что я не сразу разобрала, что он к каждому слогу добавляет «да».

Это не могла быть банащаковская кодла. Они боялись, как бы я не разболелась всерьез, и мечтали от меня поскорее избавиться. Я с облегчением вздохнула: нельзя же все время притворяться дохлой мухой.

– Какда яда рададада, чтода яда уда друдазейда, – выговорила я на чистой варшавской фене, открыла глаза и добавила уже на нормальном языке: – Я-то думала, что за мной мент гонится, он меня собакой пугал…

Оба удивленно уставились на меня – старик со снежно-белыми волосами и нестарая еще, симпатичная женщина. Потом понимающе переглянулись, и было видно, что у них стало спокойнее на сердце.

– Может, за мной какой дружинник гнался? – продолжала я, решив придерживаться именно такой версии, потому что сообразила: это не старик грозился спустить на меня собаку.

– Не знаю, кто за тобой гнался, – сдержанно ответил старик. – Ты запуталась в проволоке на моем участке и упала в воду.

Как далеко я убежала от тех тополей? Может, это все хитрая интрига и старик в сговоре с Банащаком?

Нет. Не похожа эта пара на подручных моего врага. Не знаю, но почему-то меня совершенно успокоил тот факт, что они «ботали по фене».

– Признавайся, что ты здесь делала? – допытывался старикан.

– Я тут по своим делам, человек. – Я исподлобья поглядела на них. Как бы выбраться отсюда?

– А какого черта у канала лазила? – назойливо допрашивал старик.

– Я ж тебе говорю: ноги уносила и запуталась в проволоке, надо было хвост скинуть (как быстро всплыли в памяти выражения Горгоны и Мельки!), ну вот и старалась смыться огородами, а тут какой-то фраер вывернулся и собакой погрозился… Я ж тебя не спрашиваю, для кого день, для кого ночь… – Я выразительно коснулась пальцем татуировки на его руке.

Удачный приемчик! «Блатная музыка» из моих уст заставила их расслабиться, а уж этот жест и вовсе почти убедил, что перед ними свой человек.

– Так за тобой легаши гнались? – забеспокоился старик, но с ноткой сочувствия в голосе.

Я уже сообразила, что легаши – это милиция, и утвердительно буркнула. Но пугать своих спасителей я не хотела.

– Мы не можем тебя тут оставить! – сердито сказала женщина.

Я вздохнула полной грудью. Какое счастье, я не в лапах Банащака.

– Сейчас уйду. – Я попыталась сесть на топчане, но тут же ухватилась за край: лампа, печка и мои благодетели закружились в хороводе, а внутри черепушки принялся энергично лягаться какой-то шаловливый козлик. Нехило я приложилась темечком!

– Чего, не получается? – огорчился старик.

– Получится… дайте мне одеться. Одежда оказалась мокрой, грязной и драной.

– Мать, найди-ка шматье, – приказал старик. Женщина неохотно вышла из кухни, что-то бурча себе под нос, и вернулась с ворохом какой-то одежды.

– Держи! – Она швырнула мне джинсы, толстый свитер и сунула в руки цветастый льняной платок. – Да маковку-то перевяжи, кровянка у тебя на башке. Барахло шикарное, один убыток с тебя…

– Ты поможешь – и тебе помогут. – Старик покопался в карманах и вытащил слипшиеся банкноты. – На, забирай, это из твоих штанов.

Моя пятисотка, разменянная в «Кузнице».

– Хоть бы две сотенки подкинула. – Женщина хищно зыркнула на банкноты. – Вещички недешевые…

– Мой свитер вовсе не хуже, а я ведь тебе его оставляю! – не удержалась я, этот мохеровый свитерок был моим любимым.

– Хуже! – нудила женщина. – А чем нам откупаться, коли за тобой сюда менты придут?

– Двумя сотками ты их не сплавишь, – буркнула я. – А мне на врача деньги нужны!

– Замолчи, баба! – рявкнул старик. – Бога у тебя в сердце нет! Бери свои деньги! – Он сунул мне бумажки в ладонь и сжал мой кулак. – Не видишь, что ли, что девочка в беде?

– Да видеть-то вижу, только нас кто будет из беды выручать, если что?

– Как только приду в себя, я вас отблагодарю, – сказала я самым сердечным тоном.

Эти люди не вызывали у меня никакого отвращения, и я действительно была им благодарна за спасение. Их страх вполне объясним. Они приняли меня за мошенницу или воровку, я сама их в этом убедила. Так что за мной вполне могла нагрянуть милиция.

Я с трудом оделась. Каждое движение вызывало резкое головокружение и тошноту.

– По дороге-то не скопытишься? – беспокоился старик.

– Нет…Оставайтесь с Богом, – вспомнилось мне благословение, слышанное у крестьян в Черной Ханче.

– Иди с Богом, – в один голос ответили оба.

Выходя в темноту, я заметила над дверью икону святого Антония и крохотную лампадку.

Холод и дождь мгновенно привели меня в чувство.

Оказалось, что дом моих спасителей стоит совсем близко от шоссе. Кое-как я доплелась до Виляновского замка и огляделась в поисках такси. Идти к кафе «Кузница», где была стоянка, не хотелось – в поношенных, мешковатых джинсах и свитере грубой вязки я выглядела не лучшим образом. Трамваи уже не ходили.