Туз в трудном положении

Спектор не видел способа добраться до Хартманна, пока тот находится на сцене. Лучше подождать того момента, когда он будет сопровождать сенатора обратно в его отель, – и заняться им там. А потом можно броситься вызывать «Скорую» и исчезнуть. Все будут слишком поглощены случившимся, чтобы его хватиться. А потом – Джерси и немного спокойствия и тишины. Ему надо просто выждать.

– Это ведь была моя идея. Говорили, что все придумали в штаб-квартире, но на самом деле это сделал я. – Джек наигранно вздохнул. – Я был неправ, но в тот момент это казалось хорошей идеей.

Репортеры заполняли время интервью со знаменитостями. Ниже находилась кабинка Си-би-эс, зал гудел, ожидая кандидата. Похоже, половина присутствующих была в масках.

Джек печально улыбнулся, глядя в прищуренные глаза Уолтера Кронкайта.

– Мне казалось, все сходится. Все насильственные действия диких карт (а вы ведь помните, что на меня самого нападали дважды), казалось, были направлены на то, чтобы помешать выдвижению сенатора Хартманна, и играли на руку преподобному Барнету. И когда я лично встретился с Барнетом, то увидел, насколько он харизматичен. Помня о людях вроде Нур аль-Алла – он ведь был еще одним харизматичным религиозным деятелем, оказавшимся дикой картой, – я просто пришел к неверному выводу.

– Так вы убедились в том, что в лагере Барнета нет диких карт?

Отрепетированная улыбка Джека выражала цинизм.

– Если они и есть, то хорошо спрятаны. – Он лицемерно рассмеялся. – Иначе и быть не может, Уолтер.

За спиной у Кронкайта пара десятков видеомониторов отражали работу камер, показывающих зал. Люди размахивали плакатами, танцевали, смеялись под своими масками. Потные люди в наушниках трудились за пультами.

Казалось, Кронкайт настроен на непринужденную беседу: сейчас он был совершенно не похож на жесткого репортера. Тем не менее следующий вопрос оказался болезненным.

– Вы не считаете, что должны извиниться перед сторонниками Барнета?

Джек еще раз открыто улыбнулся.

– А я это уже сделал, Уолтер. Вчера днем я лично принес извинения Флер ван Ренссэйлер.

Он улыбнулся еще шире и посмотрел прямо в камеру. «Скушай это, Флер!» – подумал он.

– И как вы относитесь к тому, что Грег Хартманн наконец выдвинут от партии?

Джек смотрел в камеру и чувствовал, как его улыбка леденеет.

– Думаю, – осторожно проговорил он, – что я облажался столько раз, что не могу ничему радоваться, Уолтер.

Кронкайт вставил в ухо наушник, секунду послушал, а потом посмотрел на Джека и сказал:

– Мне сообщили, что кандидат сейчас начнет выступление. Спасибо вам, Джек. А сейчас мы дадим слово Дэну Разеру и Бобу Шейферу.

Красная лампочка на камере погасла. Толпа орала и свистела, вскочив с мест.

Джеку было очень жаль, что он не может радостно кричать вместе с остальными.

Несколько секунд Тахион не мог сориентироваться, а потом увидел транспарант Калифорнии и понял, где оказался. Сцена корабельным носом выдавалась в переполненный зал. На ней рядами стояли знаменитые и власть имущие. Он клещами стиснул плечо какого-то репортера, заставляя посторониться.

– Эй, ж…! Поосторожнее.

– Уйди, – рыкнул Тахион, проталкиваясь мимо и ввинчиваясь в толпу. Он искал место, откуда у него будет хороший вид на сцену.

– БУДУЩИЙ ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ… – Тахион наконец начал слышать происходящее, – …ГРЕГ ХАРТМАНН!

Пятнадцатитысячный зал взорвался. Оркестр грянул «Звезды и полосы навсегда». Приветственные крики, улюлюканье, свист. Вниз поплыли воздушные шарики, разлетавшиеся в стороны под отчаянными взмахами хартманновских плакатов. Тахион содрогнулся от звукового удара и близости такой массы людей.

Его ноющие глаза устремились на сцену. Грег широко улыбается и машет рукой, держа за руку Джексона. Эллен, бледная и осунувшаяся, сидит рядом с ним в кресле-каталке и улыбается. Внезапно Тахион осознал то, что было до сих пор какими-то дополнительными сведениями. На восьмидесяти процентах присутствующих были надеты маски. То, что было всего лишь безнадежным предприятием, теперь стало неосуществимым. Ему никак не удастся своевременно отыскать Джеймса Спектора и помешать убийству.

Он плакал, а вокруг орала толпа.

– …Будущий президент Соединенных Штатов Грег Хартманн!

В зале толпа пришла в неистовство. Зелено-золотые плакаты Хартманна раскачивались под звуки оркестра. С потолка на радостно кричащих делегатов сыпались воздушные шарики.

Кукольник чуть ли не кончил. Скопившиеся за долгую неделю эмоции выплескивались одним бурным торжеством, и сила этого потока была просто сногсшибательной. Грег снял клоунскую маску и шагнул к кафедре, победно вскинув руки. В ответ неслись яростные вопли, шум стоял просто оглушительный. Ему пришлось криком подзывать к себе Джесси. Они сцепили руки, вскинули их вверх, демонстрируя собравшимся, – и приветственные крики еще усилились, заглушая оркестр и сотрясая зал.

Это было великолепно. Это был настоящий экстаз.

Овация длилась несколько долгих минут. Грег снова помахал, поднял руки и кивнул. Заметив Джека наверху в кабинке Си-би-эс с Кронкайтом, он адресовал им улыбку и продемонстрировал большой палец. Он поцеловал Эллен, сидевшую в кресле-каталке на заднем плане. Он широко ухмыльнулся Девону, Логану, всем остальным. И он знал, что под своими масками они ответно ему улыбаются.

«Мы справились! – Кукольник был опьянен всеобщим обожанием. – Все наше, нам принадлежит все!»

Грег мог только беспомощно ухмыляться, соглашаясь. «Все наше».

Когда зал наконец чуть утих, он шагнул к кафедре. Он посмотрел на набитый людьми амфитеатр, на собравшуюся внизу плотную толпу. Многие были в масках, как и те, кто стоял на сцене.

– Спасибо вам, всем до одного, – проговорил он хрипло, и они снова взревели. Он поднял руки, и крики стали тише. Было очень приятно иметь над ними такую власть. – Эта борьба была самой упорной в моей жизни, – продолжил он, – но мы с Эллен не отчаивались. Мы доверяли вашему разуму – и вы оправдали это доверие.

В зале началось скандирование.

– Хартманн! Хартманн! – Водяной вал, поток – он увлек их всех. – Хартманн! Хартманн!

Грег покачал головой с наигранным смущением, купаясь в эмоциях и широко улыбаясь залу.

– Хартманн! Хартманн!

И улыбка неожиданно застыла у него на лице. Каким-то образом Маки оказался в передних рядах, ухмыляясь вместе со всеми: горбатый паренек, почти мужчина, одетый в черное и кожу. У Грега по спине пробежал озноб.

«Не страшно, – пробормотал Кукольник у него в голове, – все нормально. Я с ним справлюсь».