Твари в пути

В застенке стоял удушающий смрад, и воздух был словно пропущен через сотни, если не тысячи, человеческих тел всех тех, кто здесь когда-либо был. В полутьме (а свет проникал внутрь лишь через тоненькие щели меж досками в потолке) можно было различить, что земляной пол представляет собой тошнотворное смешение из луж крови, рвоты, нечистот и мертвых тел, которые стражники еще не успели вынести. Со всех сторон раздавался кашель или лихорадочный горячечный бред, кое-где — предсмертные хрипы, тонущие в конвульсиях. В воздухе, как померещилось чужеземному паладину, довольно четко проступил образ чудовищных болезней, и казалось, все они непременно обязаны были быть заразными. В данную минуту Ильдиар де Нот, граф Аландский, уверился в непреложном факте: в худшем месте он за всю свою богатую на опасности жизнь не был ни разу.

Застенок был огромным, он углублялся под землю и простирался под всей рыночной площадью. Рабы жались по углам да под стенами. Были здесь и женщины, явно пустынного происхождения: смуглая кожа и белоснежные волосы — асарки. Что же они такого натворили, что их заключили вместе с отребьем: геричами, цыганами, даже орками? Хотя правильнее было бы спросить, кому в лапы они попали? Ведь есть много шейхов, или, как уже отмечалось ранее, пустынных разбойников, которые поволокут даже самого султана на рабский рынок, приведись им такая возможность.

Паладин уже присмотрел для себя уютный темный угол, когда вдруг за спиной услышал: — Вот дела! Баба в застенке, и не орчиха или асарка! У нас праздник, братцы…

Ильдиар обернулся и с ужасом увидел, как несколько рабов из числа находившихся здесь раньше подступают с трех сторон к Валери! Она закричала, отступая к стене, и… граф де Нот бросился к ней.

Первый раб откатился, получив ногой в живот, второй отлетел со сломанным носом, остальные сами поспешили отползти подальше. Валери сжалась на земляном полу, закрыв голову руками. Она была в отчаянии, слезы текли по ее щекам, губы шевелились, будто она хотела что-то спросить, но не знала кого. Ильдиар вроде бы даже различил: «Почему ты оставил меня? Почему?» Ее бог или незримый дух-хранитель, к которому она обращалась, само собой, не дал ответа. Ей было страшно, этой маленькой женщине, она никому не верила, никого здесь не знала, ее красота и беззащитность делали ее лакомым куском, лучшей костью, что только могут бросить голодным псам.

Рыцарь-раб огляделся. Со всех сторон во мраке проглядывали фигуры, извивающиеся, словно огромные черви, с блестящими глазами насекомых, с приоткрытыми слюнявыми ртами, чешущиеся, как блохастые собаки.

«Звери, — подумал Ильдиар, сокрушенно отмечая, что сам выглядит немногим лучше. — Мы все здесь звери. Человек уже не человек, когда у него при жизни отбирают саму его жизнь. И это отнюдь не каземат — это зверинец». Да, это была клетка, в которую безжалостной рукой ловца согнали и волков, и тигров, и львов, и гиен, и змей, но также и антилоп, и газелей, и ланей, даже кроликов. А когда тебя со всех сторон окружают раненые, обезумевшие от отчаяния и безысходности звери, у тебя остается лишь два варианта: либо быть сожранным, либо стать самым опасным хищником среди них.

— Кто тронет ее — разорву в клочья! — на все подземелье проревел граф де Нот.

Судя по всему, разорванным в клочья быть сегодня никому не хотелось, поэтому рабы отползли подальше от Ильдиара и Валери.

Но был здесь все же, скрываясь во мраке, тот, кто считал иначе:

— Кто ты такой, чужеземец? — раздался грозный голос из темноты. — Кто ты такой, чтобы указывать в моем подземелье?

Как паладин ни напрягал зрение, он не смог различить говорившего, но при этом он вдруг понял, что все рабы держатся от него на почтительном расстоянии и отчаянно делают вид, будто бы даже не слышат, что вообще кто-то что-то говорит.

— Кто там?! — Граф де Нот махнул перед глазами рукой, словно пытаясь отогнать завесу тьмы. — Покажись! Или оставь меня в покое!

— Нечасто сюда попадают чужаки, которые смеют раскрывать свой рот в моем подземелье. Отвечай, как тебя зовут, чужеземец, — повторил голос.

— Что тебе в моем имени? — с вызовом спросил Ильдиар. Своей решительностью он пытался прикрыть поднявшийся вдруг в нем страх.

Кто-то сзади подполз к паладину. Кто-то тронул его за ногу.

— Валери?

Девушка испуганно ткнула пальцем во тьму. Оттуда не моргая смотрели два больших глаза, словно выкованные из металла. И это не были глаза человека, то были глаза демона, существа, рожденного в Бездне! Дрожь пробежала по всему телу ронстрадского графа. За всю свою жизнь он не встречал демонов, хотя много о них слышал. Столько лет его готовили к подобной встрече, и сейчас, в этот роковой миг, он не был силен духом, а в вере был нерешителен. Демон выбрал наилучшее время, чтобы поймать его в свои сети.

— Его зовут Ильдиар, — вместо паладина ответила вдруг Валери и отползла куда-то в дальний угол.

«Удружила, ничего не скажешь! — гневно подумал Ильдиар. — И это — отплата за спасенную жизнь? Дважды спасенную?! Неблагодарные женщины…».

Спустя полминуты тишины обладатель металлических глаз снова заговорил, только теперь он не грозил:

— Подойди, Ильдиар.

— Отчего я должен тебе повиноваться?

— Тебе есть, что услышать, паладин из Ронстрада. А мне есть, что рассказать тебе…

Ильдиар сжал зубы. Это существо знало его… Хотя чему удивляться, имея дело с тварью ночи, которой ведомы все твои тайные помыслы и чаяния?

— Не нужно так бояться, граф, — существо подтвердило догадки Ильдиара. — Подойди, я ничего тебе не сделаю…

Паладин решил подчиниться — действительно, что он терял? Оглянувшись на Валери, которая испуганно взирала на него, обхватив себя руками, Ильдиар медленно двинулся к говорившему. В углу, где сходились две потрескавшиеся за века, выложенные грубым камнем стены, шевелилась сама тьма. Сгусток черноты с приближением рыцаря словно обрел очертания человеческой фигуры. Что же это за демон, обитающий здесь, в рабском застенке Ан-Хара?

Демон в это время достал что-то из-за пояса; Ильдиар сжал кулаки, приготовившись защищаться, но при этом он прекрасно понимал, что ему ничто не поможет.

Фырх… Фырх… Кресало несколько раз сухо чиркнуло по кремню, и искры воспламенили трут. Небольшая лучина, загоревшаяся от огнива, осветила застенок и своего хозяина. Рыцарь просто опешил… от своей мнительности. На него с дикой кривой ухмылкой смотрел огромный чернокожий человек — всего лишь человек! Теперь, при свете лучины, его глаза вовсе не казались металлическими — они были серыми. Герич был почти полностью обнажен, а из одежды на нем осталась лишь грязная набедренная повязка. Могучие плечи, руки и торс были покрыты толстым слоем пыли. Неровные отсветы от огня плясали на лишенной всяких волос покатой голове.

— Не меня тебе ст`oит опасаться, паладин, — искривил пухлые губы огромный герич. — Здесь, — он обвел взглядом подземелье, — обитает кое-кто пострашнее. Но, я вижу, ты все равно опасаешься. Хотя мне о тебе рассказывали как о бесстрашном и чуть ли не неуязвимом.

— Неуязвимые не становятся рабами, — отпарировал Ильдиар. — А бесстрашие легко подавить — достаточно всего лишь нагнать страху…

— Возможно, — не стал спорить герич. — Подойди, можешь сесть на эту колоду.

Переборов себя, Ильдиар подошел и сел на старый полусгнивший пень, который едва не рассыпался под ним в труху.

— Конечно же, я о тебе наслышан, благородный сэр Ильдиар де Нот, великий магистр ордена Священного Пламени…

— Бывший магистр, — прищурился граф. — Мои звания и регалии с недавних пор несколько… изменились.

— Какая жалость, — сказал чернокожий, и было непонятно, издевается он, или говорит серьезно.

— Раз уж ты откуда-то меня знаешь, могу я узнать, откуда? И кто ты сам такой? — спросил Ильдиар, выискивая взглядом Валери. Та сидела в противоположном углу, свернувшись, словно кошка. Девушка со страхом смотрела на паладина и его собеседника.