Твари
Шрифт:
Он влетел в прихожую и ринулся было вглубь квартиры, но тут же опомнился, вернулся и закрыл входную дверь. Они могут еще быть в подъезде. В любой из квартир, из тех, что нараспашку. Нет гарантий, куда побегут.
Есть ли они здесь? А какая разница, подумал он. Да и вряд ли — ведь мальчонка жив.
Он помотал головой, пытаясь понять, где должен быть ребенок.
— Малыш! — позвал Телешов.
Молчание.
Ну не почудилось же мне, подумал он. Я же не просто его видел. Я говорил с ним.
Хрущоба-двушка. Классика. Все окна на фасад. Кухня? Одним прыжком он оказался в кухне — никого.
Гостиная —
Но — никого. Ни взрослых на диване или на полу, ни ребенка на подоконнике.
— Малыш! — снова позвал он.
Он шагнул в спальню, боковым зрением сразу же отметив крошечную фигурку, прижавшуюся к оконному стеклу. Сергей бросил взгляд вправо, вглубь комнаты. Глаза уже притерпелись, и хватало даже редких проблесков тусклого света фонаря, чтобы увидеть, что никого нет и здесь. Из взрослых.
Он подошел к окну и двумя руками обхватил худенькое тельце. Поднял и повернул к себе. Ребенок не сопротивлялся. Он спокойно и по-прежнему отрешенно смотрел на Сергея своими огромными — в пол-лица — серо-голубыми глазами.
— Привет, — сказал Телешов. Ему стоило огромных усилий не отвести глаза от этого пронизывающего его насквозь взгляда. — Меня зовут Сергей.
Малыш не мигая смотрел на него и молчал.
— А тебя?
Ребенок впервые пошевелился, прикоснувшись пальчиком к нижней губе. Потом чуть слышно произнес:
— Дима…
— Ну вот видишь! — обрадовался Телешов. — Дима. Сергей. Познакомились, видишь?
— Ты, наверное, дядя Сергей… — так же тихо проговорил мальчонка.
— Молодец, Дима! — Телешов обрадовался еще больше, хотя и не понимал, откуда бралась сейчас эта переполнявшая его радость. — Правильно понял, дядя Сергей, это я и есть. Теперь мы уже друзья, раз так хорошо познакомились. — Он вдруг вспомнил: — А где мама, папа?
— Ушли, — так же тускло произнес малыш.
— Давно? — Сергей подошел к окну, подергал шпингалет.
Дима посмотрел на свою руку, взялся за один палец, потом за другой, видимо, пытаясь посчитать, едва слышно вздохнул и сказал:
— Давно.
— Понятно, — сказал Сергей. — Ну ничего. Теперь я с тобой, теперь мы вместе. Теперь мы справимся.
Нижний шпингалет, наконец, подался. Телешов, пересадив мальчонку на левую руку, правой потянулся к верхнему.
Спасатели растянули брезент метрах в трех от стены.
— Давай ближе, — скомандовал Кремер. — Ближе, к стене давай.
Капитан МЧС взглянул на него через плечо.
— Четвертый этаж. Он же еще и по горизонтали двигаться будет, когда прыгнет.
— Ближе давай, говорю! — Кремер клокотал. — Прыгать он будет не сейчас, это понятно? Сейчас он ребенка будет спускать. Вытянет руки — и отпустит. Шуруй к стене, живо, черти деревянные!
— Сережка!
Майор обернулся на голос. Бодрый, звонкий голос. Алина, стоя в отдалении, чтобы как следует все видеть, махала Телешову рукой. Кремер посмотрел наверх. Сергей уже открыл обе половины окна и теперь стоял в оконном проеме, улыбаясь во весь рот. На левой
руке его сидел ребенок, обхвативший Телешова за шею.— Может, ему так же, по лестнице? — произнес чей-то голос.
— Ни в коем случае, — не поворачиваясь, отрезала Алина. — Ни в коем случае. Будут прыгать. По одному. Ничего.
— Ну что? — спросил подошедший к ней Кремер. — Сначала ребенка, потом пусть сигает сам?
Наговицына молча кивнула.
Майор задрал голову вверх.
— Серега! Как там у тебя, репеллентом смердит прилично?
— Уже меньше. Я же дверь на площадку закрыл. — Телешов говорил негромко, чтобы не испугать малыша.
— Понятно. Одобряю. Теперь слушай. — Кремер показал рукой вперед. — Высунься маленько из окна, вниз посмотри.
Сергей осторожно, не выпуская ребенка из рук, заглянул вниз.
— Видишь? — Майор переводил взгляд с окна четвертого этажа на спасателей, растянувших брезент и стоявших с задранными головами. — Не жестко натягивай, братцы, ребенок же будет первым.
— Сережа!
Телешов повернул голову на голос.
— Да, Аля! У нас все в порядке! Что скажешь?
— Сережа, вам надо сейчас будет прыгать. Сначала спустишь мальчика, когда снизу скомандуют. Успокой его, ничего страшного, скажи.
— Да он и не боится, — улыбнулся Сергей.
Телешов поцеловал малыша в лоб и посмотрел на него.
— Ну, Дима? Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо ответил ребенок.
— Сейчас, дядя Дима, сейчас мы с тобой все как надо сделаем…
Сергей лихорадочно пытался сообразить, как же ему поступить. Может быть, все-таки рискнуть по лестнице, в подъезд? Ни одной ведь не было видно — а он вдобавок успел бросить взгляд и на пролет между четвертым и пятым. Тоже чисто.
Но если где-то обитает хотя бы одна, если эта одна вдруг откуда-то появится — погибнут они оба. Погибнет малыш, которого, конечно же, не хотелось пугать, отпуская его падать на растянутый брезент с четвертого этажа — но смерть штука гораздо более страшная. Хотя сам ребенок о том, конечно, не знает. Эх, Сергей, подумал он, тебе, пожалуй, лучше не знать, что знает этот мальчонка.
— Это ты дядя Сергей, — вдруг произнес малыш. На его лице появилось подобие улыбки.
— Конечно, — Телешов тоже улыбнулся.
— А я не дядя. — Мальчонка помотал головой. — Я просто Дима.
— Верно! — Сергей картинно шлепнул себя ладонью по лбу. — Забыл!
Теперь он держал малыша обеими руками, подняв его над головой.
— Смотри, Дима. Мы с тобой в такую игру сыграем. Согласен?
Ребенок кивнул.
— Там под окном такое бо-о-льшое одеяло растянуто. И мы в него будем прыгать. Сначала ты — а потом я. Понятно?
Дима снова кивнул.
— Я тебя подержу над этим одеялом, а потом отпущу. И ты полетишь самолетиком.
— А ты? — На лице ребенка читался интерес.
— А потом я. Тоже самолетиком. Ну что, пойдет?
Малыш кивнул.
— Не боишься?
Дима мотнул головой.
Телешов прижал ребенка к груди и прижался губами к лобику, на который свешивались светлые прядки волос.
— Тогда двинули.
Сергей появился в оконном проеме, держа малыша на вытянутых руках, лицом вверх.
— Сережа, давай, — негромко скомандовал Кремер.