Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

Ладонь Нормы легла Хэнку на плечо. — Не утруждай себя, я сама обо всем позабочусь… Ты и так слишком много делаешь…

Хэнк обернулся, отложил нож для шинковки и, вытерев о передник руки, сказал:— Нет, все счета должен держать в своих руках только один человек…

Норма, наконец вспомнив, для чего она подошла, произнесла:— Ты знаешь, к нам в Твин Пике едет знаменитый журналист Вэнс…

Хэнк удивленно воскликнул: — Не может того быть!.. — Но это действительно так…

Хэнк слегка наклонил голову. — А ты откуда знаешь?.. — Я только что столкнулась в зале с Люси Моран, а уж она знает наверняка… В нашем городе нет более осведомленного человека, — ответила Норма, — может быть, только доктор Джакоби…

Хэнк на минуту задумался. — Хорошо. Позвони-ка Большому Эду.

Лицо Нормы выразило удивление. — А это еще для чего?..

Хэнк хитро посмотрел на жену. — Ну, мне так показалось, ты по-прежнему продолжаешь с ним встречаться, не правда ли?..

Норма выжидательно молчала. — Так позвонишь? — улыбнулся Хэнк. — Посмотрим, — Норма как-то неопределенно махнула рукой. — Только никак не могу понять, для чего?..

Хэнк прекрасно понял, что сейчас Норма ожидает от него чего-то важного, что она никак не готова выслушивать вещи, не относящиеся к их семейным отношениям. Поэтому, немного выждав, он сказал:— Ну как же!.. Вэнс наверняка приедет сюда на своей машине, в Твин Пиксе только одна бензоколонка, он заправится у Малкастеров, а Эд, в свою очередь, на вопрос этого парня, где лучше всего пообедать, порекомендует нашу закусочную…

Норма облегченно вздохнула— Хорошо. Позвоню. — Да, и вот еще что, — произнес Хэнк, — нам необходимо как следует приготовиться к этому посещению… — он потянулся к стоявшей неподалеку блестящей никелированной кассе и, нажав кнопку, вытащил из выехавшего ящичка несколько крупных банкнот, — я думаю, сейчас следует все отложить и смотаться в универмаг…

Норма, которая следила за действиями мужа с нескрываемым удивлением, поинтересовалась:— А для чего?..

Хэнка несколько обескуражила такая непонятливость. — Послушай, дорогая, — ответил он слегка раздраженным тоном, — во-первых, следует купить новые скатерти, во-вторых, краски, чтобы закрасить царапины на дверях туалета, в-третьих побольше свечей… Насколько мне известно, вечером, если этот Вэнс посетит нас именно вечером — многие любят отдыхать при свечах…

Однако Норму это объяснение так и не удовлетворило. — Ну да, я все понимаю… Я только никак не пойму одного — для чего ты все это затеял?..

Снимая фартук и на ходу одевая кожаную куртку, Хэнк принялся объяснять:— Ну какая же ты непонятливая!..

Норма несмело спросила:— А что я должна понимать?.. — Этот Вэнс, если ему все понравится, в одном из своих отчетов обязательно напишет, как замечательно провел он вечер в нашем кафе… Представляешь, какая это реклама, к тому же — по всему штату, если не по всей Америке… А самое главное бесплатная…

До Нормы наконец дошел смысл сказанного. — Это ты хорошо придумал… — ее рука потянулась к кассе. — Может быть, дать тебе еще немного денег?.. — Спасибо, того, что я взял, думаю, будет достаточно, — кивнул Хэнк и направился на выход.

Проходя через зал, он столкнулся с Донной — в руках девушки был большой поднос, накрытый блестящей никелированной крышкой.

Хэнк бросил ей на ходу:— Что, втянулась в программу «Обеды на колесах»? Не понимаю, что ты там нашла. Все эти старые маразматики вроде трясущегося старика Хилтона, выжившие из ума престарелые леди наподобие миссис Тернер, их бессмысленная старческая болтовня, их зловонные ночные горшки…

Донна скромно улыбнулась. — Ты не прав, Хэнк. Иногда можно повстречаться с очень интересными людьми. Как раз сегодня я и собираюсь на такое свидание…

Донна уже заметила, что хозяин, Гарольд Смит не любил садиться на стулья и в кресла, отдавая предпочтение большому цветастому ковру, расстеленному посреди гостиной. Сидя напротив Смита, Донна держала в руках бокал с каким-то легким вином и, опершись спиной о стену, внимательно слушала Гарольда. — Ну что, — Смит поднял свой бокал, — за что же мы выпьем?..

Донна улыбнулась. — Конечно же, за Лору… За кого же еще?..

Гарольд, сделав небольшой глоток, поставил бокал с недопитым вином рядом с собой и печально сказал: — Она так любила тебя…

Донна посмотрела на тетрадку в кожаной обложке с блестящими медными застежками — ей уже было известно, что это еще какой-то дневник ее покойной подруги.

Перехватив ее взгляд, Смит, протянув руку за дневником, передал ее Донне. — Тут она писала о своей жизни…

Донна поинтересовались:— Но ведь, насколько я знаю, у нее был еще какой-то дневник… Тот, который попал в полицейский участок после того, как… — она запнулась, сознательно не желая произносить слово «умерла», — после того, как ее не стало рядом с нами… — Да, — медленно ответил Гарольд, — действительно так. Но в том дневнике она, по ее собственному признанию, писала разную чушь… Я видел его, я держал его в руках, я читал его — нет, это была ненастоящая Лора… Настоящая Лора, — он помахал тетрадкой в кожаном переплете в воздухе, — вот тут… Она сама оставила мне его… На память… Словно знала, что уйдет из жизни… — голос Смита был тусклый и печальный. — А о чем она писала? — поинтересовалась Донна. — Мне кажется, что…

Гарольд мягким движением руки остановил ее. — Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь прочитал?

Донна опустила глаза. — Не знаю… — Но почему?..

Девушка поджала под себя ноги и, потерев ладонью щеку, произнесла:— Не знаю, как посмотрела бы на это Лора… Ее уже нет с нами. Может быть, в том дневнике она писала про что-нибудь очень личное, про то, что стремилась сокрыть ото всех нас… Мне кажется, читать чужие письма и дневниковые записи не очень-то красиво… по отношению к тем, кто их писал. — Но ведь Лора сама оставила мне этот дневник! — воскликнул Смит. — Она сама оставила его мне на память, значит, считала, что ее записи могут быть прочитаны… Кроме того, мы ведь не были для нее посторонними людьми… Лора очень любила тебя, Донна…

Девушка слегка улыбнулась в ответ. — Спасибо… — Значит, я прочитаю что-нибудь, хорошо? — Смит вопросительно посмотрел на свою гостью и, не дождавшись никакого ответа, раскрыл дневник на первой попавшейся странице и начал читать: «Я очень люблю свою дорогую подругу Донну. В мире так мало людей, которые меня по-настоящему понимают, и Донна — одна из них». — Гарольд мельком посмотрел на сидевшую напротив девушку — та задумчиво улыбалась. — «Мы выросли с ней вместе, у нас есть самое главное общие воспоминания… Иногда у меня бывают в жизни такие моменты, что мне хочется закрыть глаза и бежать куда-нибудь,

бежать, бежать, бежать, пока я не обессилю и не свалюсь… Тогда мне не хочется видеть никого, особенно этих гнусных выродков… Я хочу видеть одну только Донну, которая одна меня понимает…» — Смит, перевернув страницу, читал дальше: «Правда, в последнее время я как-то отдаляюсь от своей лучшей подруги… Нет, я понимаю, что в этом виновата не она, виновата только одна я… Наверняка Донна многого не принимает в моем теперешнем образе жизни… Если честно, я и сама не все понимаю, мне надо много, очень много времени, чтобы как следует во всем разобраться… Эти бесконечные

пьянки, эти наркотики, эти гнусные хари, которые…» — Смит из-за уважения к памяти покойной не стал читать следующие абзацы и перевернул еще одну страницу. — «В такие моменты я боюсь, что чего-то не выдержу, что сломаюсь, что меня просто не станет… Мне страшно только при одной мысли, что если Донна узнает о том, что у меня внутри, то она отвернется от меня… Она не захочет со мной не то, что просто дружить, она не будет со мной даже разговаривать, даже здороваться… Этого я боюсь больше всего в жизни — потерять мою подругу… А внутри у меня — черная зияющая пустота, пронизанная желанием, чтобы мною обладало как можно большее количество мужчин… Я стараюсь выглядеть в их глазах как можно гаже, как можно грубее, как можно вульгарнее, наверное, таким образом я подсознательно стремлюсь оттолкнуть их от себя, но с ужасом замечаю, что им это даже нравится… Я пытаюсь доказать, и, прежде всего, — самой себе, что я гораздо хуже, чем есть на самом деле… Иногда у меня это получается, иногда — не очень. Я с ужасом жду того момента, когда вся моя жизнь раскроется, когда весь Твин Пикс узнает истинное лицо Лоры Палмер…» — дочитав до конца страницы, Смит не спеша закрыл тетрадь в черном кожаном переплете и положил ее на стол.