Твое сердце будет разбито. Книга 1

— Мне было лет тринадцать, что ли. Познакомились в магазине, в очереди, она добавила мне рубль. А я проводил ее до дома. Взял телефон. Написал ей. Мы стали общаться. Я предложил ей стать моей девушкой. Даже смешно вспоминать.

— Какой она была, Барсик? — спросила я с любопытством, за которым скрывалась ревность.

— Красивой, — просто ответил он, и его губы тронула полуулыбка.

— Подробнее!

— Золотые кудряшки, светлоглазая, худенькая. Очень милая. Творческая. Писала стихи, танцевала, пела. Я называл ее ангелом, — вырвалось у него.

Я едва не заскрежетала зубами. Почему Барс так тепло говорит об этой девице?! Может быть, до сих пор вспоминает? Говорят, первая любовь — самая сильная.

— Значит, вы были влюблены друг в друга.

— Да, наверное.

Я слезла с его колен, села на раскладную табуретку рядом и стала жарить маршмэллоу над огнем.

— И что не так? — насмешливо спросил Дима.

— Все так, — хмыкнула я.

Ангел, надо же! Я даже представить не могу, чтобы он кого-то так сладко называл! В какую сторону презрительно сплюнуть?!

— Давай, расскажи, почему ты обиделась. Потому что я рассказал про эту девчонку? Но вообще-то, это ты попросила рассказать про нее, — спокойно сказал Дима.

Конечно, он был прав. Но мне все равно не хотелось быть хуже его первой любви, которую он называл ангелом. Я надулась.

— Мне не нравится, что она лучше, чем я, — мой тихий голос заставил Диму удивленно взглянуть на меня.

— Я это говорил?

— Нет, но…

— Не придумывай того, чего нет, Полин. Вы, девушки, хорошо это делаете. Но не нужно. Она действительно была особенной для меня. Мне казалось, я нашел родственную душу. Я только переехал сюда, мне было одиноко и все такое. А тут она. Добрая, нежная, творческая. Не похожая на тех девчонок, которых я видел раньше у себя на районе. Я был мелким, тупым и думал, что это навсегда. — Барс хрипло рассмеялся. — Но мы встречались недолго. Ее папаша запретил мне приближаться к ней. Даже вмазал, когда я к ней пришел. Сказал, что его дочери не место рядом с отбросом. И, наверное, промыл ей мозги. Она написала, что нам не по пути, и заблокировала меня всюду. И еще… Я все хотел сказать одну вещь, но не знал, как.

— Какую?

— Твой отчим — ее отец, — вдруг выдал Дима, и от удивления я едва не уронила маршмеллоу в костер.

— Что? — потрясенно переспросила я. — Повтори?..

— Твой тупой отчим не любит меня, потому что я подкатывал к его дочери, — сердито сказал Дима. — Я не сразу его узнал. А вот он меня — сразу. Ур-р-род. Сейчас бы он только попробовали ударить. Я бы его разорвал, падлу.

Я захлопала глазами, все еще не веря в слова Димы. Выходит, дочь Андрея, та, которую он не пустил в квартиру, была первой любовью моего парня? И он запретил им общаться?

— В это сложно поверить, — наконец, произнесла я, едва отойдя от шока. А маршмэллоу все-таки уронила.

— Самому смешно, — фыркнул Дима.

— Когда я закончу школу и свалю из его дома, он узнает, что мы встречаемся, — пообещала я. — Пусть облысеет от злости.

— Ты ведь хочешь вернуться к свой родной город? — спросил Дима.

— Да… А ты?.. Что хочешь делать ты? — с замиранием сердца спросила я, подумав вдруг, что не перенесу разлуку с ним. Что мне тогда делать? Как поступить? Это будет мучительный выбор…

— Хочешь, я поеду с тобой? — вдруг спросил Дима, и сердце радостно екнуло. Что он сказал? Поедет со мной?..

— Ты серьезно? — прошептала я.

— Да. Хочешь — уеду с тобой.

— Хочу. Очень.

Не выдержав, я подошла к Диме, все так же сидящему у костра, и он обнял меня за талию, прижимаясь щекой к животу. Сразу стало теплее.

Дима снова усадил меня к себе на колени. В его глазах сияли отсветы от костра, а сам он был спокойным и уверенным. Будто вдруг нашел равновесие внутри себя.

— Значит, я лучше, чем она? — лукаво спросила я, едва ли не мурлыкая от удовольствия находиться рядом с тем, кто был мне так дорог.

— Лучше, — ответил Дима.

«Скажи, что любишь меня», — подумала я про себя. Про любовь не говорили ни я, ни он. Дима в самом начале сказали лишь, что сохнет по мне. Запал. А я ему говорила, что он мне нравится.

Оказывается, говорить о любви было тяжело.

Вместо того, чтобы сказать те самые слова, которые я так мечтала услышать, Дима осторожно коснулся моих губ, заставляя их приоткрыться. Провел по ними кончиками пальцев, будто играя со мной. Склонился и поцеловал, заставляя забыть обо всем на свете.

Ласково. Так ласково, что сердце дрожало и было готово разбиться.

Мы целовались, растворяясь друг в друге, а рядом взлетали искры костра. Вдалеке слышался уютный стук колес поезда. А прямо над нашими головами низко рассекал темное небо самолет.

Мы оторвались друг от друга, чтобы проводить его затуманенными от нежности глазами, а потом обнимались, и я шептала Диме слова о том, какой он у меня хороший. Не знаю, верил ли он, но срывал поцелуй за поцелуем.

Несмотря на слезы и боль.

Несмотря на одиночество.

Несмотря ни на что.

Мне так повезло встретить его.

И узнать поближе.

Не уверена, что смогу отпустить этого человека. Своего человека. Родного, близкого, дорогого. Мы лишь в самом начале пути, но я уверена, что впереди будет много всего прекрасного. И я точно знаю, что любовь меняет.

Нашей идиллии помешал женский вопль. Такой громкий, что я вздрогнула. А поняв, что это кричала Дилара, спрыгнула с колен Димы и потащила его в сторону дома, думая, что произошло что-то ужасное.

Мы вломились в нагретую гостиную на первом этаже, в которой горел свет, и на лестнице увидели Дилару в одном топике и легинсах. Лицо у нее было перепуганное, в глазах сверкали слезы. Рядом с ней стоял обнаженный по пояс Леха и что-то вытаскивал из ее волос.

— Что случилось? — хриплым от волнения голосом спросила я у Вала и Риты, которые выскочили из своей спальни. Кажется, они только что проснулись.

— На меня заполз паук, — трагическим тоном известила нас Дилара и шмыгнула носом. — Я спала, спала… А он заполз мне на лицо, потом на волосы… Я проснулась… Попыталась его убрать… Задергалась…

— И раздавила его, — добавил мрачно Леха. — Теперь я его убираю с ее волос то, что от него осталось. А он здоровый, зараза.

Дилару передернуло от отвращения. Она пауков боялась до дрожи. А я вот терпеть не могла бабочек.

— Все хорошо, не переживай, — подбодрил ее Леха. — Дайте влажные салфетки.

— Леша, руки антисептиком обработай, — дрожащим голосом попросила Дилара.

— Зачем? Думаешь, он заразный?

— Ты ведь его касался! Это ужасно!

— Успокойся, — отозвался Леха. — Ничего страшного не произошло. В конце концов, он тебе не в нос залез. И не в ухо.