Налился соком каждый лепесток,И аромат лучится алым цветом,Судьбы соперник бросил ввысь клубок,И тот увлёкся за ответом.Разбег времён, утраченные дни,Всему есть счёт, пока у стойки время,Ты это всё в себе похорони,Как у младенца пусть открыто будет темя.
Пусть олово небес стучится в кромку горизонта…
Пусть олово небес стучится в кромку горизонта,Его прогибы – залежами туч,Пусть тянется линия вражьего фронта,Но выльется дождь, обозначится суть.И в каждом облаке, очерченном лучами,Кипящей истины, готовой свет пролить,Бог наделяет избранных дарами,Которые с нас миру
не отмыть.И будут вспаханы мотыгами познанийТайн откровения пути,Что увлекали пташек ранних,Готовых этот путь пройти.Так пусть же казнят моё бренное тело,Но душу им не обрести,Напрасно летят ко мне вражии стрелы,Кристалл в горнии свет вознестиДай Бог всем нам в этом пути.
Декорация медленно гаснет…
Декорация медленно гаснет,Наважденье наводит на явь.То, что вам показалось прекрасным,Оказалось – игральная шваль.Я гляжу сквозь клеёнку с узором,Где вчера мирно спали леса,А сегодня, клеймённый позором,Тонет стыд, опустив паруса.На верёвочной лестнице бредаКопошатся почтенно шуты,Баш на баш продвигая соседа,Удивляют слепые мечты.Я гляжу – мне смешно и противно,Говорю, но не слышно меня,Пожирают друг друга наивноБесполезные эти стада.
По кронам ветер бурным перекатом…
По кронам ветер бурным перекатомНапомнил нам об осени-сестре,Персты лучей нам в сердце кажут златом,Ведь осень – это повесть о весне.И травы покрывалом колыхалисьНад юною нетерзанной землёй,Они ей тихо признавались,Что путь по ней проложится золой.Тропою, где под каждым следомВзрастут нездешние цветы,А ты всё веришь под покровом пледа,Что жизнь достойна мраморной плиты.
Тьма расточает свои недра…
Тьма расточает свои недра,Луна зияет окровавленным белком,И говорят, треща в морозе, вековые кедры:«Умрём, но печи славы разожжём».И стужа воет в поддувало,Дым из трубы клубами выползал,Уже не много, но ещё не малоЯ сказок, что имел, порассказал.Долина взору молвит дуновеньем,Что не приткнёшься в пламени огня,И мы в цепи одной серебряные звенья,Что на груди у ветра весело звенят.Радушие непостижимой сути,Лучам звезды к истокам постигать,Закроется нутро от бездны мути,И муть не в силах будет возражать.
Трактат вмещает уйму слов…
Трактат вмещает уйму слов,Но не несёт в себе признанья,А речи вещие сорви-головВершат завет обетованья.И гнёт судьбы не превзойдёт содеянного боль,Порыв излитого – умножатся напасти,Я волен, стало быть, – «яволь»,И падают оковы чужеродной власти.Идёт война стервятника и птицы Феникс,Разлука – это повод для Любви,Кренили мир, и он накренен,Сорви личину мира изнутри.
Меняя формы, оставался Он собой…
Меняя формы, оставался Он собой,Глаза – сапфиры, а лицо – награда,Собой ласкал Он времени прибой,Ввергая в трепет клёкот ада.Его грудь – вдохновенье для стихов,А крылья – неопровержимый вихрь,Он храмы освятил сиянием ларцов,И по полям Он в травах колыхался тихо.По воле Света Он совлёкся вниз,Но без труда в высоты поднимался,И гладь камней омыл священный бриз,Когда поцеловал Он рябь, над нею пролетая.А воплощённый ангел Бога возвестил,Рассыпал наперёд весь путь Он млечный,Казнили вестника за то, что Свет крестил,А Свет – за то, что напоил Собою вечность.
Святому Спиридону Тримифунтскому
Седой ручеёк бородыЗастенчиво прикрыл огонь,Но сквозь тяжёлый хлад плитыЛюбую согревал ладонь,Размахом голубиных крылПлескалось
зарево глубоких глаз,Он раны сопереносилТого, кто был распят за нас,Луч Обладателя чудесВошёл в ладонь, как в глубь ларца,И закалённый глиняный замесПреобразила Троица Творца!
Мой разум растворился…
Мой разум растворился,Да, растворился в сути бытия.Я счастлив, что на Свет родился,На Свет и двигаюсь в журчании ручья.Намедни бросил опустевшую избушку,И скрип калитки провожал меня,Пока не стих он, каплей пав в кадушку,Где утро рисовало очертанья дня.
Как колок миг опустошенья…
Как колок миг опустошенья,И лишь надежда греет изнутри,Что я принёс, мои ли приношения?Отнюдь – Всевышнего дары!Для каждого уместен тон различий,Собою Свету невесомо подражать,А схожесть в том лишь стаи птичьей,Что не посмеет Руке Кормчей возражать!Ведь Свет Таков, Какой Он есть на самом деле,А не для каждого подогнан под себя,Ты скажешь: «Бога нет в моем приделе»,Что равносильно – нет для Господа тебя.Но не слышны Его вам откровенияИз-за того, что волен выбиратьВсевышний во Своём бескрайнем поле зрения,Где Сердцу лучше, чем глазам, видать!
Погребальный костёр
Когда вспыхнул в огне мотылёк,Разразилась внезапно гроза,И костёр, догорев между строк,Потушил своих углей глаза.Когда ветер его накренял,Он облизывал жарче поленья,И на пепел он древо менял,Облизав не одно поколенье.Но у неба в назначенный срокРаспахнулось точило дождя,И костёр не осилил порогМотыльков Коренного Вождя.
На ветвях угасает листва…
На ветвях угасает листва,Как один, на излом в кокон сжата,И ветров ледяная пораБуреломом нездешним заклята,Им сопутствует ливень чужой,Тучи в лужи рукой выжимая,И непроницаемый слойПровисал, небосвод заслоняя,А в кадушках кудесник топил,Детство, старость отождествляя,Не одну он ступню омыл,В Храме, будто бы Бог, восседая.
То путник радугу тревожит…
То путник радугу тревожит,Что обреталась вслед дождя,Никак понять, видать, не может,Что ранит сердце изо дня,Да в день, да в день, да в путь необратимый,Произливалось зарево сердец,И, как всегда, без фальши и без грима,Пергамент света – в серебра ларец.
Стряхнула ночь в низины пальцы…
Стряхнула ночь в низины пальцы,И те ущелья стали занимать,Мглой застланы читинцы и уральцы,Тьмой не поделишься, её не отдавать.Она сама попрячется в низины,Когда воспрянет пламени рассвет,Где золотой не будет середины,Где власть повержена, а воли края нет.И годы канут, а века растают,И вечность чудеса вдохнёт,Что в души девственно влетаютТех, что о небесах мечтают,В огне сердец, что топят лёд.Не правда ли, волшебна сказка,Не ложь ли – распадение реала?Вот вам надсказка и подсказкаВ бескрайности астрала.
Стремился сквозь леса и горы…
Стремился сквозь леса и горы,Долины в решете ручьёв,Сносил словами он заборы,А зачастую и без слов.На фиолетовых запястьяхНосил пиратские крюки,В карманах он за Словом не копался,И завещал он эпитафии стихи,Ведь небо – это похороны миру,На Древе Бытия мирское – паразит,Калибр винта пришёлся по шарниру,И оттого шкаф больше не скрипит.Но Плотник, что выращивал деревья,Конечно же, не шкафу для бельяИ не для гроба, что для погребенья,А для слепящей славы бытия.