Творчество Лесной Мавки

На берегу песок, как бархат, льнул к ногам — непривычное ощущение. Вдалеке вырисовывался людской город, нескладный, химерный, но чем-то манящий ее. Чуть слышно скрипел влажный деревянный причал. У самого моря высилась одинокая скала, набегающие волны лизали гладкий черный камень.

— Здравствуй, — крикнула девочка-дельфин знакомой чайке, и та приветливо поздоровалась в ответ. Всё живое на Божьей земле, и в небесах, и в водах говорит на одном языке, простом и сокровенном, вот почему дельфину нетрудно понять птицу или цветок.

Она сидела у скалы, обхватив руками коленки, на самой границе между родной своей стихией и чужой, неизведанной землей. Издалека мигал зоркий маяк.

Парень подошел и опустился на корточки с нею рядом. В его сутуловатой фигуре чудилась какая-то беззащитность, длинные русые волосы разметались по плечам. Он попытался улыбнуться девушке, и получилось это так, словно он улыбался очень-очень редко и даже забыл, как это делается.

— Привет, — начал подошедший. — Ты тоже любишь море?

— Люблю.

— Это мое любимое место. Сюда хорошо приходить, когда устал от всех.

— Я тебя не видела здесь, — говорить на человеческом языке ей было легко и радостно. — Наверное, ты живешь далеко?

— Нет, здесь, почти в порту. У меня мало свободного времени… А как тебя зовут?

Ах да, люди ведь дают друг другу имена. Дельфины тоже разговаривают меж собою, их разговор похож на музыку. И так же есть особый клич для каждого, вроде имени.

— Аве, — примерно так ее имя звучало для людского слуха.

— Аве? Похоже на молитву, — он улыбнулся уже увереннее. — Ну а я просто Грэй. Очень рад, — Грэй взял девушку за руку и легонько стиснул ее тонкие пальцы. Аве покосилась испуганно, потом поняла — это просто ритуал знакомства, дельфины ведь тоже притрагиваются друг к другу; и она по дельфиньему обычаю быстро коснулась губами его щеки:

— Я тоже рада.

Грэй достал из кармана хлеб и стал бросать низко пролетающим чайкам, но осторожные птицы сторонились его. Тогда Аве воскликнула по-чаечьи, воздух наполнился шумом крыльев, чайки стали ловить кусочки мягкого хлеба прямо на лету, почти из рук.

— Ты что, дрессировщица? — поинтересовался Грэй.

— А что это такое?

— Ну, учишь животных и птиц разным штукам, знаешь к ним подход, чтобы они слушались тебя?..

— Нет, я ничему их не учу. Просто это мои друзья.

— Я тоже хочу быть твоим другом.

— Ты мой новый друг, Грэй. Ты первый, кого я встретила здесь.

— Так ты приезжая?

— Можно и так сказать… Я из моря.

Собеседник не слишком удивился. В нескольких сотнях миль был остров, Грэй слыхал, что там живут какие-то поселенцы, давным-давно вступившие в конфликт с властями и не то сосланные, не то сбежавшие. Он решил, что Аве островитянка.

— Ты пахнешь морем, — сказала Аве; они сидели совсем близко.

— Я работаю на корабле. Пропахнешь тут, — голос Грэя стал сердитым.

— Что ты, это ведь чудесный запах.

— Зато работа не чудесная. Ладно, извини.

Солнце краешком зачерпнуло из соленого моря. Близился вечер. Протянулись по берегу две цепочки следов: мальчишьи — грубых сандалий с решетчатой подошвой, и девичьи — босые.

Город зажег разноцветные огни. То был скромный портовый городок со скучными улицами, с фонтаном на центральной площади — там бродили и целовались парочки, — с несколькими кафешками под зелеными опахалами пальм, только и всего; но Аве он показался прекрасным, ведь это был первый виденный ею город, и с нею был новый друг.

— Пойдем ко мне ночевать, — предложил Грэй. — Правда, каморка тесная, как-нибудь уж поместимся. А завтра утром мы с командой выходим на промысел, я отвезу тебя домой.

— Спасибо, Грэй. Но мне хочется просто побродить. И домой я отлично доберусь сама, не беспокойся.

— Ты замерзнешь.

На ней было тонкое, гладкой материи платьице, голубое с лиловатым отливом, как дельфинья кожа, нехитрый наряд едва прикрывал хрупкое, полудетское тело.

— Я никогда не мерзну, — возразила Аве с ноткой гордости. — Ты не думай, будто мне не хочется идти к тебе в гости, чуть позже обязательно зайду. Понимаешь, для меня здесь всё чудесно, всё внове, я хочу сразу побольше увидеть и узнать.

— А мне пора. Завтра спозаранку начинается работа, я должен хоть немного отдохнуть.

Тревожно зашумели ракиты, зашуршали выцветшей от зноя листвой.

— Они говорят, что рано утром будет гроза, — сказала Аве. — Милые сестрицы, они всегда так рады дождю.

— Скверно, — нахмурился Грэй. — В непогоду что за рейс, можно и вовсе без добычи вернуться.

Аве не спрашивала Грэя о его работе, и что за добыча ему нужна. Она слыхала о ловцах жемчуга, ее они мало интересовали, ведь красоту нельзя присвоить. А ни о чем другом не могла подумать.

Они простились под журчание фонтана, похожее на лепет подводных родников. Аве долго бродила в нежном свете звезд, фонарей и огромной луны. За нею увязалась большая собака, желтая с темно-коричневыми подпалинами, славная умная собака, они сразу подружились. А под утро захлестали молнии и хлынул теплый дождь. По улицам, бранясь, загрохотали тележками мусорщики. Ливень проводил Аве в родное море.

Дома свои хлопоты-заботы. Младший братишка, несмышленыш, наткнулся на морского ежа, наделал переполоха на всё подводное царство.

Мать горюет:

— Ты к людям ходила?

Грустно, виновато кивнула Аве. И увидела в глазах матери две крупные, недобрые слезы:

— Значит, не нужна тебе больше семья, не нужен родной океан. Гляди, наживешь беды, ко мне тогда не ходи плакаться.

Аве окинула взглядом Город дельфинов. Просторные, упругие течения мерцающей бескрайней воды, роскошные коралловые цветники. Каждый камушек донный, каждый завиток волны с детства ей привычен. Нет, не отдаст всё это, не променяет на каменную коробку. И вскричала девочка-дельфин:

— Мама, матушка! Скажи, почему так, и за что? Кто сделал меня такой? Почему все вы только дельфины и не терзаетесь никакими тревогами, кроме дельфиньих, а мне такая судьба?

— Не знаю, доченька, правда ли это. Бабушка Веда — ты помнишь ее, к старости она стала совсем белая, как створка моллюска, а ведь дельфины обычно не седеют, не меняют цвет своей кожи, — так вот, она говорила, будто наш океан забрал девушку, юную и прекрасную — она утонула, опрокинувшись в лодке; ее родные очень плакали и не отпускали ее умереть, вот ее дух и вошел в тебя, малого дельфиненка, а заодно ты получила и ее плотский образ.