Творец слез
Шрифт:
Добравшись до первого этажа, я пошла на кухню и вдруг обо что-то споткнулась и чуть не упала. Я схватилась за стену и посмотрела на пол.
Что это тут?..
Быстро нащупала выключатель. Свет ударил в глаза. В следующее мгновение я резко выдохнула и невольно попятилась.
На полу лежал Ригель, его волосы разметались по паркету. Бледная рука выделялась на фоне коричневого дерева, на лице веером лежали черные пряди. Он не двигался.
Я так испугалась, глядя на его неподвижное тело, что отступила на шаг и замерла. В голове не было ни одной мысли – полная пустота. Ступор. Все мои представления
Это был он – на полу, неподвижный.
– Ригель… – дрожащим шепотом позвала я.
Внезапно мое сердце заколотилось о ребра, и на меня обрушилась реальность. Дрожь вывела меня из ступора. Я глубоко вздохнула и опустилась на колени.
– Ригель, – выдохнула я и в тот же миг осознала, что передо мной на полу лежит человек. Я бегала по нему глазами, протянула к нему руки, но не знала, к какому месту на его теле надо их приложить.
Господи, что с ним случилось?
Меня охватила паника, стало трудно дышать. В голове закрутились беспорядочные мысли. Я сидела и смотрела на него лихорадочными глазами.
Что я должна делать? Что?
Я дотронулась пальцем до его виска – и подпрыгнула. Через пластырь я почувствовала, какой Ригель горячий. Посмотрела на его лицо еще раз, прежде чем побежать в гостиную. Я была неспособна иным способом справиться с паникой, поэтому трясущимися руками стала набирать номер единственного человека, о котором вспомнила в трудную минуту и на кого я могла рассчитывать, о ком я, никогда в жизни не имевшая точки опоры, успела подумать.
– Анна! – Я затараторила в трубку еще до того, как она что-то ответила: – Случилось… случилось так, что… Ригель! – Я сжала трубку. – Я звоню из-за Ригеля!
Послышался шорох ткани.
– Ника, – ответила Анна сонным голосом, – что случилось?..
– Я знаю, что уже поздно, – поспешно сказала я. – Извини, но это важно! Ригель лежит на полу, он… он…
Я услышала дыхание Анны.
– Ригель? – ее голос зазвучал громче. – На полу? Как на полу? Ему плохо?
Я поняла, что говорю сумбурно, поэтому заставила слова выстроиться в нужном порядке и объяснила, что, спустившись вниз, я нашла его на полу.
– У него, кажется, жар. Я не знаю, Анна, я не знаю, что делать!
Я услышала, как она встала, шурша простынями, разбудила Нормана и сказала, что им надо прямо сейчас сесть на автобус или на что-нибудь еще, чтобы как можно скорее попасть домой. Я сожалела, что напугала ее и оказалась такой инфантильной. Может, будь я посмелее, вызвала бы скорую помощь, поняв, что Ригель потерял сознание от высокой температуры. Но вместо этого я в панике позвонила Анне, которая была за сотни километров отсюда и ничего не могла сделать, и теперь мне хотелось кусать локти от досады на свою глупость.
– Боже, я чувствовала, что мы должны вернуться, я знала это, – голос Анны дрожал. – Ригелю нужно в постель, и тогда, тогда…
Анна, казалось, находилась на грани истерики. Я задавалась вопросом, не зашло ли ее волнение слишком далеко, но я не могла оценить ситуацию. Может, для родителей такая реакция вполне нормальна. Если бы я так испуганно не тараторила…
– Анна, с температурой я… я могу справиться. – Мне хотелось исправить свою ошибку и быть полезной,
а еще надо хотя бы немного успокоить Анну. – Я могу попробовать отвести его наверх и уложить в кровать…– Ему нужен прохладный компресс, – перебила она, задыхаясь. – Боже, он, наверное, замерз, лежа на полу! И дай ему таблетку! Жаропонижающее в ванной, в боковой дверце шкафчика, флакон с белой крышечкой! Ох, Ника…
– Ты только не волнуйся, – сказала я, хотя волноваться, конечно, было о чем. – Сейчас я все сделаю! Анна, если ты подробно расскажешь, что делать, я…
Торопливые инструкции, которые она дала, отпечатались прямо в моем мозгу. Я пообещала позвонить ей позже, сказав, что все поняла и начинаю действовать.
Я вернулась в коридор и остановилась в метре от Ригеля. Судорожно вздохнула и решила больше не терять времени. Вот бы взвалить его на закорки и затащить наверх. Легко сказать… Для этого как минимум надо до него дотронуться. Ригель не позволял мне прикасаться или даже приближаться к нему, и, когда я неуверенно положила руку ему на плечо, мои пальцы дрожали.
– Ригель! – Я наклонилась, и мои волосы упали ему на плечо. – Ригель, сейчас… сейчас ты должен мне помочь.
Мне удалось перевернуть его на спину. Я попыталась приподнять парня и привалить к стене, но тщетно. Тогда я завела руку ему за шею и приподняла голову – волосы Ригеля легли мне на предплечье, вблизи кожа на его белой шее казалась очень гладкой.
– Ригель…
Он казался таким беспомощным сейчас, что мне стало его жаль. Я нервно сглотнула, посмотрела на лестницу, а затем на Ригеля. Я глядела на него с очень близкого расстояния, сидя рядом на полу, и только сейчас осознала, что сжимаю его плечо сильнее, чем нужно, чтобы поддержать его.
– Мы должны подняться, – сказала я мягко, но решительно. – Ригель, всего-то надо подняться по лестнице. И все! – Я закусила губу, подтягивая его туловище вверх. – Вперед!
«Вперед» – это, конечно, громко сказано. Я выхаживала раненых воробьев и застрявших в мышеловках мышей – в общем, привыкла иметь дело с существами совсем другого размера.
Я попыталась уговорить его сделать усилие, спросила, слышит ли он меня. А поняв, что не слышит, потащила его по полу. Мои ноги скользили по деревянному паркету, но мы каким-то образом добрались до лестницы. Я ухватилась за тенниску Ригеля и сумела приподнять его и прислонить спиной к стене. По сравнению с ним, высоким и внушительным, я была крошечной.
– Ригель, пожалуйста, – мой голос звучал умоляюще, – очнись!
Я справилась с первым трудным этапом, теперь предстоял второй. Со страдальческим стоном я прижала голову к его животу и не дала ему соскользнуть обратно на пол. Согнулась под тяжестью его туловища и пошатнулась – ноги тряслись.
Стиснув зубы, я шумно дышала. Мы с трудом тащились наверх. Руки Ригеля болтались у моей шеи, я чувствовала его подбородок у своего виска.
Я вздохнула с облегчением, когда мы добрались до второго этажа, но на верхней ступеньке я споткнулась. От ужаса я вытаращила глаза, но было поздно: стены закружились, и мы с грохотом упали на пол.
Я ударилась бедром о край ступеньки и от боли прикусила язык.
– О боже! – я судорожно сглотнула, почувствовав металлический привкус крови во рту. Ну почему я такая неловкая?