Творения

3) Устраивать через 2 года правильные нападения на души (не на тела, а на души) людей пространства, охотиться за науками, поражая их смертельной стрелой нового изобретения.

4) Основать Азийский Ежедневник песен и изобретений. Это для того, чтобы ускорить наш полет стрижей будущего. Статьи печатаются на любых языках, по радиотелеграфу из всех концов. Переводы содержания за неделю. Он будет хлыстом скорости тогда, если будет ежедневным и если будет в руках будетлян!

5) Думать о круго-Гималайской железной дороге с ветками в Суэц и Малакку.

6) Думать не о греческом, но о Азийском классицизме (Виджай, ронины^*, Масих-аль-Деджал).

7) Разводить хищных зверей, чтобы бороться с обращением людей в кроликов. В реках разводить крокодилов. Исследовать состояние умственных способностей у старших возрастов.

8) В наших снятых в временное пользование живописных владениях устраивать таборы изобретателей, где они смогут устраиваться согласно своим нравам и вкусам. Обязать соседние города и села питать их и преклоняться перед ними.

9) Добиться передачи в наши руки той части средств, которая приходится на нашу долю. Старшие возрасты не умеют выдавить из себя достаточно честности по отношению к младшим, и во многих странах эти последние ведут жизнь константинопольских собак. Например: <…> [4]

10) В остальном предоставить старшим возрастам устраиваться, как им угодно. Их дело — торг, семьи, приобретения. Наше — изобретение, война с ними, искусства, знания.

11) Разрушать языки осадой их тайны. Слово остается не для житейского обихода, а для слова.

4

В первопечатном источнике дефект — опущено окончание фразы. (Прим. ред.)

12) Вмешаться в зодчество. Переносные каюты с кольцом для цеппелинов, дома-решетки.

13) Язык Чисел Венка Азийских юношей. Мы можем обозначить числом каждое действие, каждый образ и, заставляя показываться число на стекле светильника, говорить таким образом. Для составления такого словаря для всей Азии (образы и предания всей Азии) полезно личное общение членов Собора Отроков будущего. Особенно удобен язык чисел для радиотелеграмм. Числоречи. Ум освободится от бессмысленной растраты своих сил в повседневных речах.

Сентябрь 1916

260 . Ляля на тигре

Ты — северное божество Белоруссии, ты с снежными ресницами, синими глазами и черной бровью, ты, чьи смеющиеся волосы упали на руки ветра, спрашивающая воинов времени ^* : «Что, козочки, сыты ли?» Он только что бросил оленя с дико загнутыми назад рогами, а мальчики воздуха одевают твое тело рогожей воздуха, — ведь ты вечно купаешься в черных и серых зенках людей — радостных хмурых, вскочила на тигра, он, полосатый, гулял среди сосен, и заставила его сделать бросок бешеным копьем в будущее. Оно еще на железных воротах, но не овцы ли будущего блеют от ужасной осады, когда железо тигровой груди бьется о железо ворот! Да, мы и Ляля Белоруссии, так часто вешающая на рогах зубра венки своей прелести, мы и бабр грозный и гнедой Ганга ^* . Вот почему мы и веселы, как детское слово «цаца», и чудовищны, как хмель опьяненных собой пушек, пляшущих пляску ведем. Твои золотые косы, упавшие на зверя, — это наши первые чистые Веры. «На страшный верх из вер…» ^* (Петников).

Сломанные когти и ссадины на груди — наши умершие товарищи^*: «Сердец отчаянная Троя^* не размела времен пожар еще — не изгибайте в диком строе, вперед, вперед, товарищи!» — Асеев — Божидару. Они были, эти ушедшие рано товарищи, сами занесшие над горлом жертвенный нож и сами принесшие вязанку хвороста для своего дыма. Да будет еще раз почтена их память. Кого бы не раздавил, как страшный удар молотом, голос Владимира Облачного^*, если бы он не заметил в самом голосе улыбку Ляли, управляющей тигром. И мрачная тризна воинов, и праздник мечей его голоса — это только челнок, где гребут воины, но в нем Ляля. Когда он говорит: «Эй, вы! Небо, снимите шляпу, я иду»^*, — это он снова ударился о стены ворот, а когда говорит: «И солнце моноклем вставлю в широко растопыренный глаз», — это та спрашивает: «Что ей делать с солнцем и моноклем?». Мы знаем твердо, что мы не повторимся на земном шаре. Чтобы оставить по себе памятник и чтобы люди не сказали: они сгинули как обры^*, мы <основали> государство времени (новая каменная баба степей времени; она грубо высечена, но она крепка), предоставив государствам пространств или помириться с его существованием, оставив в покое, или вступить с ним в яростную борьбу. Люди боролись до тех пор телами, туловищами, и только мы нашли, что туловища — это скучные и второстепенные рычаги, а веселые — в коробке черепа. Поэтому мы сделались пахарями мозгов — мозгопашцами. Ваши мозги для нас — это только залежи песков, суглинков, слоистых горючих сланцев. Мы уже относимся к вам и вашим обычаям как к мертвой природе, так неестественно все, что вы делаете и творите на бедной земле. Мы — еще только начало. Как говорил некогда Крученых, «мир погибнет, а нам нет конца^*». Как рыбаки, мы поймали вашу свободную волю и верования и уравнения. Как кравчие, мы способны накормить одним стихотворением целый год в жизни великого народа. Как швеи, мы сшиваем народности в одно мещанское одеяло, чтобы было во что кутаться озябшей земле (длинные желтые ноги!^* Вашей, судари, хилости). Как это? Что же будет, когда мы подымемся еще выше по ступеням общественной лестницы? И теперь, когда мы слышим милые и родственные голоса с берегов далекого Ниппона^* («Кокумин» Токио — «Временник» Москва), мы присваиваем себе гордое имя Юношей Земного Шара. Авось и через 100 лет мы останемся ими. Да будет светел путь этого нового имени. Государство времени озаряет люд-лучами^* дорогу человечества. Оно уже скомкало в комок грязного листа все старые знания. Его колыбельный подвиг. Правда, вы смотрите на него как на «игру для себя» (Евреинов^*), и мы идем куда-то, то как пена, оттолкнутые обратно в море, то как брошенная к столбу победы рукой возницы семерка лучших коней Гикса с снежными гривами и черными телами. Мы искусились во многих областях лучше, чем вы думаете. Заметьте, уже пять лет мы ведем войну с лучшими людьми великого народа (потому что кто-то из нас лучший — или вы, или мы, из скромности мы предполагаем, что вы). И что же? Вы кончаете тем, что устами «Русских ведомостей»^* признаете наши достижения необычайными и ослепительными…

Маяковский в неслыханной вещи «Облако в штанах» заставил плакать Горького^*. Он бросает душу читателя под ноги бешеных слонов, вскормленных его ненавистью. Бич голоса разжигает их ярость. Каменский в прекрасной вещи «Стенька Разин» искусно работал над задачей так разместить на цветущем кусте сто соловьев и жаворонков, чтобы из них вышел Стенька Разин. Хлебников утонул в болотах вычислений, и его насильственно спасали. «Светись о грядущей младости,^* еще не живое племя. О время, я рад, что достиг держать тебе нынче стремя» — так пишет, выступая, Асеев с сдержанной гордостью, знающей о существовании еще больших гордостей (Асеев и Петников — «Леторей»). Петников выпустил Новалиса^* и работал над исследованием корней русского языка. Огонь, зажженный на далеком словесном стане, освященный именем Божидара, других лучей, чем Север. «Леторей» и «Ой конин»^* — ледоход Дона. От Божидара, который продолжает быть спутником двух или трех людей к Земному Шару, осталась редко прекрасная речь о «едином познавательном снаряде»^* и «соборе внечувственных добыч». Он разбился, летя, о стены прозрачной судьбы. Вот птица падает, и кровь капает из клюва. «В нас неотвязно маячит образ снаряда», «легкими летчиками (к познанию) крылим мы, все единя, для единого покрывала всеведения» — вот его прекрасные слова. Мы постигаем Божидара через отраженное колебание в сердцах, знавших его… «Такая ль воля не допета, пути ль не стало этой поступи?» — спросил Асеев, отвечая — «Гляди, гляди, больней и зорче», «Мы бьем, мы бьем по кольцам корчей. Идем, идем к тебе на выручу». Скорбь хорошая почва для воли. И к нашей русской кузне ста рек присоединяются очередные молотки Ниппона. Мы идем к общей цели, разгадке воли Азии = Ас + ц + у^*.

Конец 1916

261 . Воззвание Председателей земного шара

Только мы, свернув ваши три года войныВ один завиток грозной трубы,Поем и кричим, поем и кричим,Пьяные прелестью той истины,Что Правительство земного шара ^* Уже существует.Оно — Мы ^* .Только мы нацепили на свои лбыДикие венки Правителей земного шара.Неумолимые в своей загорелой жестокости,Встав на глыбу захватного права,Подымая прапор времени,Мы — обжигатели сырых глин человечестваВ кувшины времени и балакири,Мы — зачинатели охоты за душами людей,Воем в седые морские рога,Скликаем людские стада —Эго-э! Кто с нами?Кто нам товарищ и друг?Эго-э! Кто за нами?Так пляшем мы, пастухи людей иЧеловечества, играя на волынке.Эво-э! Кто больше?Эво-э! Кто дальше?Только мы, встав на глыбу ^* Себя и своих имен,Хотим среди моря ваших злобных зрачков,Пересеченных голодом виселицИ искаженных предсмертным ужасом,Около прибоя людского воя,Назвать и впредь величать себяПредседателями земного шара.Какие наглецы — скажут некоторые,Нет, они святые, возразят другие.Но мы улыбнемся, как боги,И покажем рукою на Солнце.Поволоките его на веревке для собак,Повесьте его на словах:Равенство, братство, свобода,Судите его вашим судом судомоекЗа то, что в преддверьяхОчень улыбчивой весныОно вложило в нас эти красивые мысли,Эти слова и далоЭти гневные взоры.Виновник — Оно.Ведь мы исполняем солнечный шепот,Когда врываемся к вам, какГлавноуполномоченные его приказов,Его строгих велений.Жирные толпы человечестваПротянутся по нашим следам,Где мы прошли.Лондон, Париж и ЧикагоИз благодарности заменят своиИмена нашими.Но мы простим им их глупость.Это дальнее будущее,А пока, матери,Уносите своих детей,Если покажется где-нибудь государство.Юноши, скачите и прячьтесь в пещерыИ в глубь моря,Если увидите где-нибудь государство.Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых,Падайте в обморок при слове «границы»Они пахнут трупами.Ведь каждая плаха была когда-тоХорошим сосновым деревом,Кудрявой сосной.Плаха плоха только тем,Что на ней рубят головы людям.Так, государство, и ты —Очень хорошее слово со сна —В нем есть 11 звуков,Много удобства и свежести,Ты росло в лесу слов:Пепельница, спичка, окурок,Равный меж равными.Но зачем оно кормится людьми?Зачем отечество стало людоедом,А родина его женой?Эй! Слушайте!Вот мы от имени всего человечестваОбращаемся с переговорамиК государствам прошлого:Если вы, о государства, прекрасны,Как вы любите сами о себе рассказыватьИ заставляете рассказывать о себеСвоих слуг,То зачем эта пища богов?Зачем мы, люди, трещим у вас на челюстяхМежду клыками и коренными зубами?Слушайте, государства пространств,Ведь вот уже три годаВы делали вид,Что человечество — только пирожное,Сладкий сухарь, тающий у вас во рту;А если сухарь запрыгает бритвой и скажет: мамочка!Если его посыпать нами,Как ядом?Отныне мы приказываем заменить слова: «Милостью Божьей» —«Милостью Фиджи». ^* Прилично ли Господину Земному Шару(Да творится воля его)Поощрять соборное людоедствоВ пределах себя?И не высоким ли холопствомСо стороны людей, как едомых,Защищать своего верховного Едока?Послушайте! Даже муравьиБрызгают муравьиной кислотой на язык медведя.Если же возразят,Что государство пространств не подсудно,Как правовое соборное лицо,Не возразим ли мы, что и человекТоже двурукое государствоШариков кровяных и тоже соборен.Если государства плохи,То кто из нас ударит палец о палец,Чтобы отсрочить их сонПод одеялом: навеки? —Вы недовольны, о государстваИ их правительства,Вы предостерегающе щелкаете зубамиИ делаете прыжки. Что ж!Мы — высшая силаИ всегда сможем ответитьНа мятеж государств,Мятеж рабов, —Метким письмом.Стоя на палубе слова «надгосударство звезды» ^* И не нуждаясь в палке в час этой качки,Мы спрашиваем, что выше:Мы, в силу мятежного права,И неоспоримые в своем первенстве,Пользуясь охраной законов о изобретенииИ объявившие себя Председателями земного шара,Или вы, правительстваОтдельных стран прошлого,Эти будничные остатки около боенДвуногих быков,Трупной влагой коих вы помазаны?Что касается нас, вождей человечества,Построенного нами по законам лучейПри помощи уравнений рока,То мы отрицаем господ,Именующих себя правителями,Государствами и другими книгоиздательствами,И торговыми домами «Война и К^o»,Приставившими мельницы милого благополучияК уже трехлетнему водопадуВашего пива и нашей кровиС беззащитно красной волной.Мы видим государства, павшие на мечС отчаяния, что мы пришли.С родиной на устах,Обмахиваясь веером военно-полевого устава,Вами нагло выведена войнаВ круг Невест человека.А вы, государства пространств, успокойтесьИ не плачьте, как девочки.Как частное соглашение частных лиц,Вместе с обществами поклонников Данте,Разведения кроликов, борьбы с сусликами,Вы войдете под сень изданных нами законов.Мы вас не тронем.Раз в году вы будете собираться на годичные собрания,Делая смотр редеющим силамИ опираясь на право союзов.Оставайтесь добровольным соглашениемЧастных лиц, никому не нужнымИ никому не важным,Скучным, как зубная больУ Бабушки 17 столетия.Вы относитесь к нам,Как волосатая ного-рука обезьянки,Обожженная неведомым богом-пламенем,К руке мыслителя, спокойноУправляющей вселенной,Этого всадника оседланного рока.Больше того: мы основываемОбщество для защиты государствОт грубого и жестокого обращенияСо стороны общин времени.Как стрелочникиУ встречных путей Прошлого и Будущего,Мы так же хладнокровно относимсяК замене ваших государствНаучно построенным человечеством,Как к замене липового лаптяЗеркальным заревом поезда.Товарищи-рабочие! Не сетуйте на нас:Мы, как рабочие-зодчие,Идем особой дорогой, к общей цели.Мы — особый род оружия.Итак, боевая перчаткаТрех слов: Правительство земного шара —Брошена.Перерезанное красной молниейГолубое знамя безволода,Знамя ветреных зорь, утренних солнцПоднято и развевается над землей,Вот оно, друзья мои!Правительство земного шара.

* * *

Пропуск в правительство звезды:Сун-ят-сену, Рабиндранат Тагору,Вильсону, Керенскому^*.

Предложения

Законы быта да сменятсяУравнениями рока.Персидский ковер имен государствДа сменится лучом человечества.Мир понимается как луч.Вы — построение пространств,Мы — построение времени.Во имя проведения в жизньВысоких начал противоденегВладельцам торговых и промышленных предприятийДать погоны прапорщикаТрудовых войскС сохранением за ними окладаПрапорщиков рабочих войск.Живая сила предприятий поступаетВ распоряжение мирных рабочих войск.

21 апреля 1917

262 . Лебедия будущего

Небокниги

На площадях, около садов, где отдыхали рабочие или творцы, как они стали себя называть, подымались высокие белые стены, похожие на белые книги, развернутые на черном небе. Здесь толпились толпы народа, и здесь творецкая община ^* , тенепечатью на тенекнигах сообщала последние новости, бросая из блистающего глаза-светоча нужные тенеписьмена. Новинки Земного Шара, дела Соединенных Станов Азии, этого великого союза трудовых общин, стихи, внезапное вдохновение своих членов, научные новинки, извещения родных своих родственников, приказы советов. Некоторые, вдохновленные надписями тенекниг, удалялись на время, записывали свое вдохновение, и через полчаса, брошенное световым стеклом, оно, теневыми глаголами, показывалось на стене. В туманную погоду пользовались для этого облаками, печатая на них последние новости. Некоторые, умирая, просили, чтобы весть о их смерти была напечатана на облаках.

В праздники устраивалась «живопись пальбой». Снарядами разноцветного дыма стреляли в разные точки неба. Например, глаза — вспышкой синего дыма, губы — выстрелом алого дыма, волосы — серебряного. Среди безоблачной синевы неба знакомое лицо, вдруг выступившее на небе, означало чествование населением своего вождя.

Земледелие. Пахарь в облаках

Весною можно было видеть, как два облакохода, ползая мухами по сонной щеке облаков, трудолюбиво боронили поля, вспахивая землю прикрепленными к ним боронами. Иногда небоходы скрывались. Когда туча