Творения
Шрифт:
Как мы видим, речь идет только о гипотезах (заметим сразу, что невнимание со стороны Константинопольских патриархов к папе, который, оказав помощь новому императору, снискал его признательность, маловероятно). Наряду с этими двумя гипотезами, а именно, что 1) послание не было послано по невниманию, и 2) послание было отклонено, Дюшен нечувствительно выдвигает еще одну. Он говорит, что в документах VI Собора сохранились Синодальные послания двух патриархов (Иоанна и Константина), но адресованные патриарху Макарию Антиохийскому, а не папе Римскому [2085] . Дюшен этот факт комментирует так: «Отсюда, кажется, следует сделать вывод, что послания к папе не существовало» [2086] . Таким образом, мы имеем как минимум три гипотезы: 1) Синодальное послание папе Виталиану патриархами Иоанном V и Константином не было послано по невниманию, 2) оно было отклонено, и 3) его вообще не посылали (причина может быть любой [2087] ).
2085
Об этих посланиях см.: Деян. Т. IV. С. 192–193.
2086
«De la, il semblerait devoir etre conclu qu'il n'y avait pas eu de synodique adres- see au pape» (Duchesne L. Ibid.).
2087
Кулаковский указывает в качестве возможной причины прекращения сношений Константинополя с Римом в это время господство арабов на море (Кулаковский 2004. Т. III. С. 202).
Все эти гипотезы обсуждались итальянскими учеными, особенно в юбилейных публикациях, приуроченных к 1300–летию кончины папы Виталиана (1972). Например, Л. Маги рассуждает так: «На тринадцатом заседании [VI
2088
Здесь Маги ссылается на Грумеля (Gmmel V. Les Regestes des actes du Pa- triarcat de Constantinople. Constantinopol, 1932. N. 308–309), точнее, на его комментарий к Синодальному посланию Иоанна к Макарию. От этого послания сохранилось только обращение и «incipit», так как только это цитировалось на VI Соборе. Грумель утверждает (не приводя доказательств), что обращение в оригинале было и к папе Виталиану, но эту часть обращения на VI Соборе не прочли, чтобы не пробуждать неприятных воспоминаний… О чем? Разумеется, о полученном отказе. А отказ, вероятно, был, так как патриарх Феодор отправил папе Домну только увещевательное послание, боясь, что если пошлет синодальное, то оно будет отклонено, как (по предположению) было отклонено послание Иоанна или Константина. Логику этих рассуждений Грумеля мы оставляем на суд читателя.
2089
Речь об утверждении, содержащемся в его послании папе Домну, из которого только и известно о несохранившемся увещевательном послании патриарха Феодора этому папе (см.. Деян. Т. IV. С. 12).
2090
Magi L. La sede Romana nella corrispondenza degli imperatori e patriarchi bi- zantini (VI-VII sec.) Roma; Louvain, 1972. P. 229.
Итак, перед нами цепь гипотез, очевидно призванных — напомним, что работа написана к юбилею, — представить папу Виталиана с лучшей стороны. Желая, вероятно, этот крен как-то выровнять, Маги тут же добавляет: «Как бы то ни было, так как имя Виталиана осталось в диптихах в Константинополе, его оппозиция Синодальным посланиям Иоанна V маловероятна. Нерегулярность и ненадежность сообщения между Константинополем и Римом из-за нападений арабов оказали свое влияние на атмосферу недоверия между двумя Церквами» [2091] . То есть выдвинутая гипотеза об отвержении Синодальных посланий Константинопольских патриархов тут же ставится под вопрос. Впрочем, в следующем же абзаце Маги к ней возвращается: «Предполагаемый отказ Рима, по — видимому, не был мотивирован доктринальным содержанием, ибо послания, направленные Макарию, рассматривались отцами Собора, и в них не было обнаружено никакого инакомыслия. Возможно, папы требовали ясно выраженного осуждения монофелитства со стороны новых патриархов, которые, напротив, обходили этот вопрос молчанием. В этом случае очень вероятно, что послания были действительно в Рим отправлены» [2092] .
2091
Ibid.
2092
Magi L. La sede Romana… P. 229.
Таким образом, вопреки католическим энциклопедиям, содержащим ту точку зрения, которую Ватикан хотел бы сделать единственной, предлагая ее не как гипотезу, а как факт, Маги даже в юбилейной статье, посвященной папе Виталиану, оставляет открытым вопрос о том, как произошел новый разрыв Рима с Константинополем после того, как в 658 г. обе кафедры вошли в общение.
Поскольку речь идет всего лишь о более или менее правдоподобных гипотезах, то позволим себе выдвинуть на этот счет гипотезу и мы. Напомним, что император — тиран Констант был убит в 668 г. Папа Виталиан до смерти Константа никаких шагов, которые могли бы обострить отношения Рима с Константинополем, не предпринимал (иначе патриарх Фома не приготовил бы в 667 г. свое Синодальное послание Виталиану, которое не было отправлено лишь из-за нашествия сарацин). При этом римляне в массе своей не могли не относиться к Константу с отвращением после того, как в 663 г. он буквально надругался над ними, сорвав с Пантеона и других зданий бронзовые позолоченные статуи (и это после того, как папа устроил ему пышный прием!) [2093] . Для тех же, кому дорога была память о папе Мартине и Латеранском соборе, общение с Константинополем, в которое вступил папа Виталиан, должно было быть ненавистно вдвойне. Тем более, что предположительно уже к 668 г. до Рима дошли свидетельства [2094] об исповеднической кончине св. Максима и его соратников, среди которых был римский апокрисиарий Анастасий.
2093
См.: LP. Т. I. P. 343–346; Regesta pontificum romanorum… I. P. 235–237; Кулаковский 2004. Т. III. C. 198.
2094
Comm и EpAn.
«Коллаборационизм» Виталиана, следовательно, не мог не скомпрометировать его в глазах клира и народа, что требовало от него решительных действий по восстановлению доверия к себе, как только угроза физического насилия над ним и Римской Церковью миновала. Как можно было это сделать?
Наиболее сильным ходом, как нам представляется, было бы вычеркнуть имя патриарха Петра из диптихов Рима (в которых оно находилось с 658 г.), причем сделать это до того, как из Константинополя пришло Синодальное послание от очередного патриарха. Если Виталиан пошел на этот шаг, о нем не могли не узнать в Константинополе, и следующие после патриарха Фомы патриархи — Иоанн V (669–675) и Константин (675–677) — уже просто не посылали своих Синодальных посланий в Рим, не без основания предполагая, что они будут отвергнуты. Виталиан, в свою очередь, мог на этом основании не поминать Иоанна V, не подвергая себя риску быть обвиненным Константинополем в расколе (ведь первым прервал общение не он!). Таким образом, если наша реконструкция верна, общение Церквей прервалось «само собой» в 668–669 гг., и не возобновлялось уже до Вселенского собора.
Почему же тогда римокатолические исследователи (а кроме них никто не придавал, сколько нам известно, какого-либо значения обсуждаемому нами вопросу) не выдвинули этой, казалось бы, самой собой напрашивающейся версии? Возможно причина в том, что тогда неудобный факт нахождения в диптихах Рима в течение десяти лет имени осужденного VI Вселенским собором патриарха Петра (которого папа, следовательно, поминал за литургией) оказался бы в центре внимания. Хотя в принципе этот факт, как мы видели, этими исследователями признается.
Наконец, поскольку не доказано ни то, что папа Виталиан отклонил послание патриарха Иоанна V, ни то, что при папе Виталиане из диптихов Рима было вынесено имя патриарха Петра, нельзя исключить и того факта, что прекращение общения Рима с Константинополем произошло не при Виталиане [2095] (имя которого сохранялось в диптихах в Константинополе до 678–679 гг. [2096] ), а лишь при следующем папе, Адеодате II (672–676) [2097] , имя которого в диптихи в Константинополе уже не заносилось. Как бы то ни было, разрыв определенно произошел, и именно это дало основание папе Агафону утверждать, что Римская Церковь сохранила истинную веру (хотя в том, что и она от этой веры отступала, как мы убедились, сомневаться не приходится) [2098] .
2095
Хотя это предположение следует признать все же маловероятным, так как для вынесения Виталиана из диптихов Константинополя патриархи Феодор и Макарий должны были представить императору Константину Погонату, который был признателен Виталиану, какие-то веские аргументы. Тем не менее, мы и здесь не может ничего утверждать наверняка.
2096
В рамках версии, что Виталиан все же вынес имя патриарха Петра из диптихов, а имя Иоанна V туда не внес, наличие имени Виталиана в диптихах Константинополя до 678–679 г. объясняется личной признательностью ему императора, из-за которой патриархи Константинополя не решались предложить императору убрать его имя и после его недружественных актов.
2097
О нем Келли пишет: «Не was elected pope in old age at a time when there was an emotional revival of interest in Rome (stimulated by knowledge of the Hypomnes- ticon, written c. 668 by the Greek monk Theodosius) in Martin I and Maximus the Confessor (Р. 580–662), both martyrs for their resistance to the monothelite teaching favoured by the Byzantine government. Hence it is not surprising that, although his appointment was ratified after only a few weeks by the exarch at Ravenna, he himself rejected the synodical letters and profession of faith sent him by Constantine I, the new monothelite patriarch of Constantinople (675–677). As a result, his name was excluded from the diptychs in the imperial city» (Kelly J. N. D. Adeodatus II. The Oxford Dictionary of Popes. Oxford University Press, 1991).
Следует, однако, отметить, что нет прямых свидетельств о том, что папа Адеодат II отверг Послание Константина I. Келли утверждает это на основании только того, что Адеодата нет в диптихах Константинополя.2098
40 Возможно, общение Рима с Константинополем при папе Виталиане было еще одной причиной того, почему легаты папы Агафона не возражали против внесения в диптихи Константинопольских патриархов Фомы, Иоанна V и Константина; из того, что эти Константинопольские патриархи, бывшие в общении с еретиком Макарием (патриархом Антиохийским), остались на хорошем счету, легко можно было заключить, что и в общении папы Виталиана с еретиком Петром ничего зазорного не было. Разница между Виталианом и этими Константинопольскими патриархами, умершими в общении с еретиками и до конца признававшими Типос, была бы только в том случае, если бы Виталиан в конце жизни все же порвал с Константинополем. Но даже если было так, легаты об этом умолчали.
Возвращаясь к вопросу о том, где на земле находилась Церковь в тот момент, когда прп. Максим и его ученики отказывались от общения «со всей вселенной», мы, не беря на себя суд о тех, кто тогда от Церкви отпал, но памятуя о словах: «Бог всяческих объявил Кафолической Церковью правое и спасительное исповедание веры в Негоъ (ЕрМ), можем определенно сказать, что прославив Максима [2099] и почитая его как одного из величайших учителей православия [2100] , сама Церковь неопровержимо свидетельствует о том, что он и его ученики, «всецело возлюбив» Христа, «взяли крест свой и сораспялись с Ним» [2101] . Достоверно известно и то, что до самого конца своей жизни на земле они были не одиноки.
2099
Впервые прп. Максим был официально назван «святым исповедником» во время VII Вселенского собора в Константинополе, когда среди свидетельств о почитании икон святыми отцами приводилось место из DsB 4, свидетельствующее, что св. Максим и епископ Феодосий целовали иконы Христа и Богородицы. Это место, т. е. свидетельство о почитании прп. Максимом икон, рассматривалось как аргумент в споре с иконоборцами (си:. Деян. Т. IV. С. 433–434). Кажется, впервые этот аргумент применил св. Иоанн Дамаскин в приложениях ко Второму и Третьему защитительному слову против порицающих святые иконы (см. русс. пер. в изд.: Прп. Иоанн Дамаскин. Три защитительные слова против порицающих святые иконы или изображения. Свято — Троицкая Сергиева лавра, 1993. С. 80 и 163). От Дамаскина этот аргумент попал, очевидно, и в материалы VII Собора.
2100
Под «почитанием» мы здесь имеем в виду не столько возношение преподобному псаломщиками в дни его памяти витиеватых славословий, сколько опору на его мысль последующих столпов православия, вплоть до св. Григория Пала- мы. См., напр.: Епифанович С. Л. Место преподобного Максима в византийском богословии//Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие. М., 1996.
2101
Цитата (с небольшими изменениями) из службы прп. Максиму св. Иоанна Дамаскина. Канон, Песнь VIII (Муретов 1915. С. 270).
Об этом свидетельствует письмо Анастасия — апокрисиария к пресвитеру Феодосию Гангрскому, заканчивающееся словами: «А вас, богочестных и всех сущих с вами святых, а через вас святую тамошнюю кафолическую и апостольскую Церковь Божию приветствую и прошу за меня, грешника и узника, память творить в святых молитвах ваших» [2102] . Итак, общину, к которой принадлежат адресаты этого письма, Анастасий считает «кафолической и апостольской Церковью». Выше он пишет о полученном им через некого Стефана [2103] известии о ней: «Ведь когда я узнавал от господина святой памяти Стефана о единстве и согласии, что достигнуты там через православное исповедание всех друг пред другом и пред Богом, то я… исполнился духовной радости, и… вознес милосердному Богу благодарственные гимны за такое благо» (ЕрАп 13).
2102
Ер Ап 14.
2103
Аллен и Нейл предполагают, что речь идет о Стефане Дорском, близком св. Софронию Иерусалимскому и прп. Максиму. См.: Allen&Neil 2002. Р. 187 (прим. 24 к ЕрАп). Впрочем, это только гипотеза, вызывающая к тому же некоторые сомнения, так как непонятно, каким образом епископ Стефан, близкий к папе Мартину, т. е. будучи весьма заметной фигурой, мог в условиях гонений на православие посетить Лазику и проповедовать там, как сказано об этом Стефане в ЕрАп.
Ж. — М. Гарриг [2104] предположил, что последователи свт. Софрония Иерусалимского, с которыми были в переписке ученики св. Максима и которым писал свое письмо Анастасий — апокрисиарий (ЕрАп), находились в Иерусалиме, где были как-то связаны с «братством Спуде- ев» при храме св. Воскресения Христова [2105] . Ряд мест в письме Анастасия — апокрисиария действительно говорит, как будто, о том, что оно адресовано в Иерусалим и указывает на братство при храме Воскресения, но эти места допускают и иное толкование. Так, М. Д. Муре- тов, переводивший письмо Анастасия, понял все места из него, где говорится о «людях воскресения», как относящиеся не к какому-то братству вокруг храма в Иерусалиме, а исключительно к духовному состоянию этих «людей» [2106] . Впрочем, какое бы толкование ни принять, письмо, несомненно, адресовано тем, кого писавший считает своими братьями во Христе и членами Его Тела.
2104
46 Гарриг Ж — М. Представление о римской супрематии у Максима Исповедника… С. 19.
2105
К ним принадлежал, по версии Гаррига, и Феодор Спудей, автор Воспоминания. Аргументом в пользу того, что Феодор Спудей и Феодосий Гангрский принадлежали именно иерусалимскому братству является для Гаррига, в частности, то, что письмо Анастасия — апокрисиария Феодосию Гангрскому надписано: «Пресвитеру Гангрскому и монаху, находившемуся во святом Христа нашего городе». Как замечает Гарриг, такое именование — «святой город Христа» — обычно применялось к Иерусалиму (ср.: PG 91 156А), в то время, как Константинополь именовался «городом царским (= Царьградом)» (см.: GarriguesJ. М. Le sens de la primau- te romaine chez saint Maxime le Confesseur // Istina. 21,1976. P. 15, n. 29). Муретов то же самое место надписания переводит как: «…находившемуся во святом Христа нашего государстве». Гипотеза об Иерусалиме, как месте, куда было направлено письмо Анастасия, впрочем, была высказана уже Бриллиантовым (см.: Бриллиантов А. О месте кончины и погребения… С. 264).
2106
См. в настоящем издании Ер Ап 8 и прим. 12. Библиография по теме, связанной с разными толкованиями этого места приведена в изд.: Allen&Neil 2002. Р. 42, п. 174.
Говоря о Письме Анастасия — апокрисиария (ЕрАп) и Воспоминании (Сотт) (написанном, вероятно, Феодором Спудеем, посетившим вместе с Феодосием Гангрским в 668 г. места ссылки исповедников православия в Крыму [2107] и на Кавказе), укажем, что кроме того, что эти документы свидетельствуют о существовании православных где- то вдали от места ссылки Анастасия (может быть, даже в Палестине), они служат важным свидетельством о распространении под влиянием прп. Максима и его соратников диофелитского учения на Кавказе. Как видно из этих сочинений, — там, и в первую очередь, в Абазгии (ныне Абхазия), но также, возможно, в Иверии, и даже в далекой Албании (ныне территория Азербайджана и Нахичевани) [2108] , прп. Максим и его ученики обрели сторонников. Одним из покровителей Анастасия — апокрисиария оказался даже правитель Абазгии и Алании, Григорий.
2107
Здесь, в Херсонесе, они получили сведения о кончине св. папы Мартина и других исповедников, сосланных за православие (см. Сотт 6 и 7).
2108
Согласно «Воспоминанию», именно в Албании, в местности Ветарорус (как сообщают в комментариях Аллен и Нейл, на берегу Каспия) находился монастырь Иоанна Крестителя, возглавлявшийся игуменом Григорием, который передал в 668 г. Феодору и Феодосию письмо и другие документы, оставшиеся после кончины Анастасия — апокрисиария (см.: Сотт 10 и прим. 45 и 47). Впрочем, Кекелидзе считал, что Албания — это описка, и следет читать Алания (см.: Кеке- лидзе К. Сведения грузинских источников о Максиме Исповеднике // Оттиск из Журнала Трудов Киевской духовной академии. 53,1912–1913. С. 19).