Творящие любовь

— Я, правда, должна идти, — повторила Анна почти с грустью и пошла прочь. Ее низкие каблуки торопливо стучали при каждом шаге, потом она почти побежала. Повернув за угол, Анна оглянулась. Незнакомец не пытался ее преследовать. Девушка пошла медленнее и вздохнула с облегчением.

И почувствовала неожиданное разочарование.

Во второй половине дня, после школы, она вернулась в дом кузена Фабио, чтобы забрать ежедневный сверток с бельем. Глазами Анна поискала незнакомца, но его нигде не было. И снова ей показалось, что ее обманули.

Ночью, лежа на узкой кровати в своей маленькой сырой комнате, Анна долго — ей показалось, вечность — смотрела в потолок. Сон бежал от нее, зато воображение без всякого труда рисовало завораживающие глаза, глядящие прямо ей в зрачки, крошечную родинку в углу рта и эти белые-белые зубы, сверкающие в темноте. Девушка поняла, что мечтает о нем, пока не провалилась в глубокий сок без сновидений.

Утром Анна о нем не забыла. После того, как она отнесла белье кузену Фабио и вышла из дома Пегроне, направляясь в школу, незнакомец был тут как тут. Он стоял, прислонясь к входной двери, с кривой усмешкой на лице. Мужчина поднял руку, латунная пуговица отразила луч солнца и засияла ярким светом.

— О, так вы нашли ее! — воскликнула Анна восхищенно. — А я-то гадала, где могла ее потерять. — Она потянулась за пуговицей, но мужчина игриво убрал ее.

— Вы можете ее получить только при одном условии.

Анна молча смотрела на него.

— Вы пойдете со мной и мы вместе выпьем по чашке кофе.

Так это началось.

Амедео Баттистелло. Как легко было в него влюбиться! Он настолько отличался от молодых людей, населявших их многоквартирный дом. Утонченный, хорошо одетый, бумажник из крокодиловой кожи всегда полон денег. Он ездил на маленькой дорогой «альфа-ромео» с откидным верхом, а ребята из ее квартала только мечтали приобрести машину. Они боролись за любую низкооплачиваемую работу, а Амедео работал у своего дяди, продюсера из «Чинечитты», итальянской сестры Голливуда. Соседские юноши могли поразвлечься, но предполагалось, что они найдут девушку, женятся на ней и обзаведутся детьми. Создание семьи — эту тему Амедео совершенно не был склонен обсуждать. С прочими бедными молодыми людьми его роднил только голодный блеск в глазах.

Анна поймала себя на том, что подстраивает свое расписание так, чтобы встретиться с ним. Она начала оставлять книги дома, упаковывая белье семейства Пегроне в школьную сумку. Девушка никогда не говорила Амедео о себе, и он принял как должное, что она живет в доме Пегроне. Солгав о своем возрасте, Анна уверила его, что работает. Ей нравилось фантазировать, что она не бедная Анна Вигано, дочка вдовы-прачки. Это был, в сущности, безвредный обман. Он никому не мог принести никакого вреда. Ведь так?

Сначала Амедео водил ее в уличные кафе съесть пирожное и выпить чашку кофе, а иногда бокал холодного вина, обычно на виа Систина, проходящую вверху Испанской лестницы. Они сидели на площадях, гуляли вдоль берега Тибра или мчались, ни о чем не думая, по улицам Рима в открытой машине. Амедео уводил ее далеко от тошнотворного запаха кухонь и коридоров, заполненных крысами. Он был обаятелен, олицетворял собой богатство и казался частью другого, чарующего мира. Анна безоговорочно поверила, что он самый волнующий мужчина на земле.

Потом Амедео сказал ей, что хотел привести ее к себе домой, так как он живет совсем рядом с ее домом, но вместо этого он отвел ее в отель «Хасслер», что наверху Испанской лестницы. Именно там Анна рассталась с девственностью.

Когда Амедео впервые записал их в книгу у регистратора в отеле «Хасслер», клерк, посмотрев на каракули в журнале, вежливо улыбнулся и назвал ее «синьора Баттистелло». Анна покраснела от гордости, польщенная мыслью о том, что кто-то мог подумать, будто она, Анна Вигано, принадлежит столь богатому и красивому мужчине, как Амедео Баттистелло. Сколько раз за эти прошедшие несколько недель она мысленно произносила фамилию Баттистелло, наслаждаясь самим вкусом этого имени на языке?

Все, что делал Амедео, было великолепно. Он опалил ее своим огнем, и она полностью изменилась. Анна всегда выглядела старше своих лет, но теперь она казалась поистине совершенной женщиной. Сначала она боялась заняться любовью, но с Амедео все оказалось просто. Это не было похотливое, целеустремленное совокупление, объект постоянных непристойных шуток обитателей их квартала. Как часто горячими, влажными летними ночами сквозь открытое окно до нее доносились стоны и сопение из других окон, выходящих во двор. От этих звуков невозможно было спрятаться. Но с Амедео все было не так. Его ласки напоминали изящный, нежный танец, полный страсти и обещания.

В тот первый раз он медленно отвел ее наверх, прошептал ее имя и обнял. Дверь была закрыта, ставни тоже, поэтому лучи позднего солнца косо прорезали полутьму. Анна следила за каждым его движением, ее сердце гулко билось от возбуждения, и ужасный страх грыз ее где-то в животе. С ней это происходило впервые, и Анна знала, что негоже быть с мужчиной до свадьбы.

Но ведь этот мужчина — Амедео. Мог ли он ошибаться? Они так сильно любили друг друга, что ничто другое не имело значения.

Как только сильные руки обняли девушку, все ее сомнения улетучились. Ее губы дрожали, они вдруг пересохли от предвкушения, смешанного со страхом. Анна наслушалась историй о том, как больно бывает в первый раз, но Амедео был таким ласковым, нежным и любящим, что ей не верилось в правдивость услышанного.

Он ласкал ее шею, касаясь легкими поцелуями, шепча страстные слова. Его руки нежно гладили ее плечи и груди, потом спустились к бедрам. Сквозь тонкий хлопок платья Анна чувствовала его обжигающие прикосновения. Она судорожно глотнула, закрыла глаза, ее губы приоткрылись. Анна не могла противостоять натиску собственной страсти, охватывающей ее при мысли о том, что он, Амедео Баттистелло, ласкает ее, наполняя острым жаром ее тело, а ее душу жаждой объятий.

Медленно, почти священнодействуя, он расстегнул пуговицы на спине ее платья и спустил материю с плеч. Платье, чуть зашуршав, скользнуло вниз, на пол. Девушка стояла молча, ее дешевые, грубые трусики казались неуместными в роскоши комнаты.

— Анна, Анна. — Его губы снова были на ее шее, язык описывал по коже влажные круги.

Она чувствовала его пальцы, гладящие ей плечи, дотрагивающиеся до затылка, перебирающие ее длинные волосы.

— Анна, — хрипло выдохнул он, прижимаясь, еще полностью одетый, к ее полуобнаженному телу.

Анна слышала все убыстряющиеся удары его сердца, бьющегося в такт с ее собственным, вдыхала пьянящий аромат одеколона, смешивающийся с более сильным, более ощутимым мужским запахом.

— Анна.

Она задрожала, когда Амедео взял ее лицо в ладони, поцеловал, потом быстро сорвал с себя одежду и снова поцеловал ее, помогая освободиться от белья. Они стояли обнаженные лицом друг к другу.

Анна в замешательстве отвела глаза, но он снова взял ее лицо в ладони и прошептал:

— Это прекрасно, не нужно стыдиться.

Но она не могла смотреть ему в лицо.

— Посмотри на меня, — резко скомандовал он.

Анна заставила себя сделать это, в глазах у нее стояли слезы.