Твой первый - единственный

– Иди ко мне, – прошептал Витя. Его ладонь коснулась моей щеки, подушечки пальцев прошлись вдоль скулы, медленно доходя до губ. Он провел большим пальцем по моей нижней губе, заставляя сердце остановиться. Я смотрела на Витю, смотрела в его изумруды, напоминающие бескрайний океан, свободу, непостижимую мечту, которая, наконец, стала реальностью.

Мое тело трепетало от прикосновений Вити, его простреливало горячими импульсами. Я не заметила, как мы приблизились, как столкнулись лбами, как наши губы нашли друг друга и слились в поцелуе. Столь желанном, напоминающим глоток кислорода. Столь необходимом, как луна и солнца для земли.

Если бы меня попросили дать имя этому поцелую, я бы назвала его – бесконечность.

Мы казались опьяненными, словно держались столько лет, но теперь могли позволить себе многое, позволить целовать друг друга, сминать до дрожи эти вкусные губы, издавать звуки, напоминающие мелодию наших сердец.

В голове мелькала только одна команда. Целуй. Целуй. Без остановки. Целуй меня. Эти слова были настолько острыми и яркими, что казалось, не следуй им, окончательно сойдешь с ума. А я не хотела сходить с ума еще больше, поэтому целовала, поэтому не останавливалась, поэтому водила руками по спине Вити в надежде, что бесконечность так и останется бесконечностью.

Комната пропиталась нами, нашим желанием, страстью и чем-то еще, заставляющим отключить мозг и отдаться порыву. Витя подхватил меня под бедра и кинул, словно дюймовочку, на кровать. Это было так молниеносно, будто он еле сдерживался последние несколько минут. Он залез сверху, блуждая по мне разгоряченным взглядом. В его глазах мелькали огоньки пламени, его губы казались магнитами. Я приподнялась на локтях, громко выдыхая. Не знаю, откуда взялась эта смелость коснуться его майки, стянуть ее и увидеть рельефную, обтянутую мышцами мужскую грудь. Бронзовая кожа, идеальные изгибы, кубики на животе.

Витя опустился ко мне, наклонился и прошептал на ушко, обжигая дыханием шею:

– Ты сводишь меня с ума, – от его слов меня накрыло волной возбуждения.

– Ты первый начал, – я стала водить рукой по его макушке, перебирая между пальцами пряди волос.

– Прекращай, – прорычал он, проводя языком по мочке моего уха. От столь простого прикосновения меня словно пронзили разряды тока. Я хотела большего, я хотела его губ, его прикосновений, я хотела узнать каково это – быть девушкой Вити Шестакова.

– Не хочу.

– К черту! – сорвался он и прильнул ко мне с поцелуем. В этот раз жадным, страстным, упоительным, напоминающим ураган, который сминает на своем пути все. Задирав ткань платья, Витины руки нашли мои бедра, Они сжимали тонкую кожу, они не планировали останавливаться.

Я тоже осмелела, стала водить руками по обнаженной спине Вити, наслаждаясь жаром, исходящим от мужского тела. Это было похоже на наваждение, будто кто-то заманивал шагнуть вперед, подставить лицо порыву ветра, отдаться силе течения. И, откровенно говоря, я не планировала сопротивляться.

У Вити была такая теплая кожа. От него исходил вкусный запах лайма, напоминающий лето, солнце, море. Мужские руки хаотично двигались по мне: бедра, талия, плечи, мои скулы. Подушечками пальцев он водил под ухом, вдоль линии волос, затем снова спускался к плечам, словно стремясь достигнуть самого важного органа, скрытого за черным бюстгальтером.

«Я не хочу, чтобы это заканчивалось», – вот и все мысли, которые крутились в моей голове.

И это не закончилось. Это было так нежно, аккуратно, но наполнено страстью. Каждое движение Витиных рук отдавалась во мне искрами. И то, как он стянул с меня платье, как избавился от белья, как опускался ниже, рисуя языком узоры на моем животе. Даже собственные стоны казались теперь чем-то естественно прекрасным, словно дополняли нас обоих, словно именно они были моими словами, согласием переступить границу.

За окном звучали, выстрелы салюта, хотя до боя курантов еще оставалось время, смех и звонкие голоса, кто-то поздравлял друг друга с наступающим праздником. С неба срывались снежинки. Пушистые. Шестилучевые. Они оседали на наш подоконник, словно становясь тайными наблюдателями наших поцелуев.

Витя стянул с себя ремень, откинув его на пол. Пряжка с грохотом встретилась с напольным покрытием, и в эту минуту с моих губ сорвался очередной стон. Я выдохнула, прикусив губу. Сердце пропустило удар. Я задержала дыхание, низ живота заливался новыми, но столь приятными чувствами.

Мое обнаженное тело вибрировало, Витины губы оставляли на нем ожоги. Он взглянул на меня хмельным взглядом, и я осмелилась прошептать:

– Поцелуй меня.

– Ты уже сходишь по мне с ума? – он соблазнительно улыбнулся, даже в приглушенном освещении, исходящем от свечей и экрана телевизора, я заметила ямочки на его щеках.

– Ты так хочешь, чтобы я сказала «да»? – я закрыла глаза, смущаясь нашего короткого диалога.

– Мечтаю с того дня, как впервые тебя поцеловал. Так что мне сделать? – шум простыней, горячее дыхание на моей коже возле скул. Витя был всего в нескольких сантиметрах от моих губ. Я обвила руками его шею, не желая отпускать.

– Хочу, чтобы ты поцеловал меня, – я так и не смогла открыть глаза, мой собственный голос, мое озвученное вслух желание смущали больше того, что я ощущала между ног. Его возбуждение. Его страсть.

– Хоть тысячу раз, – ответил Витя. – Я буду целовать тебя всю жизнь.

Глава 40 - Рита

Мы не успели проснуться, как первого января к Вите в гости заглянули его друзья: Антон с девушкой Юлей. Пришлось быстренько привести себя в порядок, побороть внутреннее смущение, потому что Шестаков просто нагло пожирал меня взглядом. Казалось, ему неважно, есть посторонние в квартире или нет. А уж когда он приобнял меня и стал целовать в шею, мы сидели тогда за столом, обсуждали фильмы, я окончательно покраснела. Потом, конечно, отругала его, но ему хоть бы что. Три раза кивнул и снова принялся лезть обниматься.

Второго числа мы поехали к родителям. Мама накрыла праздничный стол, он ломился от разнообразия блюд: мясо, закуски, салаты, пирожки. Я спросила, не звонил ли отец, но, как выяснилось, он даже не написал банального сообщения вроде тех, которые присылают друг другу родственники под бой курантов. Не сказать, чтобы меня особо задевало его поведение, но маму было немного жаль. Она явно не ожидала такой реакции, думала, что хотя бы ради Матвея папа одумается, сын все-таки. Однако он не одумался.

Зато Олег Николаевич удивил: накупил нам всем подарков, всячески старался поддержать маму и даже предложил ей работу секретарем у себя в офисе на полставки и с хорошей зарплатой. Я была удивлена, а Витя, наоборот, словно ждал, когда в наших жизнях начнется белая полоса. И она, кажется, началась.

Пятого числа я поехала собирать вещи. Сама так решила, Витя не настаивал, пусть и периодически намекал:

– Я тебя никуда не отпущу, – сказал он как-то, когда мы смотрели вместе телевизор в гостиной.