Твой звездный час

— Говори! — не выдержав, скомандовал Рей. — Все выкладывай, миленькая. Я хочу знать, какого дьявола он здесь толчется. Что он тебе сделал?

— Нет, не могу! — жалобно взмолилась Энн. — Прошу, не заставляй меня, — рыдала она. — Я не могу больше выносить, как он следит, шпионит за мной. Он все знает, Рей. Это точно.

— Что он знает?

— Что наш брак ненастоящий. Он беспрерывно говорит мне гадости, угрожает…

— Угрожает?! — гневно воскликнул ошеломленный муж. — Запомни, золотце, он ничего не может нам сделать. Ты должна это понять. Из каких бы соображений мы ни поженились, каковы бы ни были при этом наши намерения, после той ночи, когда наш брак уже стал подлинным, твой родственничек больше не властен причинить нам зло. У него нет никаких законных оснований.

— Законных — нет, — неуверенно кивнула Энн.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Рейт.

Энн похолодела как лед, ее бил озноб, точно при опасном заболевании.

— Ну же, родная моя, отвечай, — настаивал Рейт.

Она измученно замотала головой.

— Патрик все время говорит, что мне надо уйти от тебя, — тихо проговорила она. — Он говорит, ты обманываешь меня… — Она покраснела и, быстро опустив голову и боясь взглянуть на него, неуверенно продолжала: — Он сказал, что, если у нас будет ребенок, твои права на этот дом упрочатся, что ты ради этого на мне и женился. Он даже запугивал, — тут она, подавив спазм в горле, рассмеялась коротким, нервным смехом, — что в таком доме, как этот, женщине ничего не стоит потерять будущего ребенка!

— Что-о-о?!

Энн даже подскочила от его яростно загремевшего голоса.

— Посиди здесь! — велел он.

Он отсутствовал меньше получаса, и, когда вернулся, Энн поразил его ровный, сдержанный, будто лишенный всякого выражения, взгляд.

Что он сказал Патрику, а, главное, что услышал в ответ?

— Твой родственник убрался вон, — удовлетворенно сказал Рейт. — И больше здесь не появится.

Энн удивленно посмотрела на него. Каким образом он добился этого, да еще так легко и быстро? Как удалось ему выставить дядюшку, который прямо-таки присосался к ним и, казалось, никогда не отстанет? Да ведь и сам Рейт говорил, что слишком рискованно настаивать на его уходе.

— Ушел? Вот так просто?

Слезы вновь быстро-быстро покатились по ее щекам, но на сей раз — слезы облегчения.

— Энни! Дорогая моя, не плачь.

Рейт подошел к ней, как будто собирался обнять и успокоить, но она отпрянула, вздрогнув, как от боли. Ее широко раскрытые глаза потемнели от душевной муки.

— Вовсе не обязательно отскакивать от меня, точно я тебе враг. Не собираюсь я тебя трогать.

— Да, я знаю, — безжизненным голосом ответила Энн, быстро отворачиваясь, чтобы не выдать переживаний от всего происходящего.

— Ну, а если знаешь, зачем же так вести себя со мной? — услышала она. — Энни, — произнес он уже другим тоном — мягким, но требовательным. — Родная моя, посмотри на меня.

— Не могу, — прошептала она. — Не могу.

— Нет, можешь.

Она задрожала — Рейт вдруг взял ее лицо в ладони, нежно повернул к себе и посмотрел прямо в ее полные слез глаза.

— Итак, — тихо и ласково заговорил он, — если ты знаешь, что я не собираюсь тебя трогать, почему же ты избегаешь меня, испуганно кидаешься прочь?

Энн крепко зажмурилась, боясь встретиться с ним взглядом. Губы ее задрожали, сердце дрогнуло, и чувства вырвались наружу, сметая воздвигнутые барьеры.

— Потому что я хочу, чтобы ты меня трогал! — прорыдала она хриплым, измученным голосом. — Потому что я люблю тебя и не могу без тебя. Не могу больше, Рей! Любимый…

И вдруг, почувствовав себя в крепких объятиях Рейта, она изумленно открыла глаза. Он осыпал ее лицо поцелуями, а сердце его билось так близко, что казалось, будто это ее собственное.

— Энни… моя Энни… — повторял Рейт умиротворяющим шепотом, продолжая целовать ее так нежно и трепетно, что ей стало казаться, будто все происходит во сне. Ну не мог же этот человек, так сжимающий ее в объятиях, целующий ее рот, лицо, шею, быть Реем! А он все горячо нашептывал, как давно и сильно ее любит, как ждал чуть не полжизни, пока она вырастет, чтобы наконец услышать от нее эти слова.

— Только не делай этого из жалости, — взмолилась Энн дрогнувшим голосом, чуть отталкивая его и растерянно и смущенно заглядывая ему в глаза. — Ты же меня никогда не любил — ты меня всегда ненавидел.

— Ох, дурочка ты моя! — простонал Рейт. — Только тебе одной могло такое прийти в голову. Неужели ты и сейчас так думаешь? Да зачем же тогда, черт побери, я на тебе женился?

Она недоуменно наморщила лоб.

— Потому что тебе был нужен наш дом. Ты хотел его заполучить.

— Нет, любовь моя, мне нужна была ты! — голосом, проникающим до глубины души, укорил ее Рейт. — Я хотел тебя! Давно, всегда, хочу теперь и буду хотеть!

Каждое слово признание он подкреплял, целуя один за другим пальцы на ее руке, — сперва нежно, а потом, заглядывая в глаза, все более страстно. Тепло его ласки от кончиков пальцев проникало в нее все глубже, и постепенно сладкая истома охватила все ее существо. Каждой своей клеточкой она ощущала горячее прикосновение его губ.

— Но ты же не думал на мне жениться. Мне пришлось самой просить тебя, — слабым голосом напомнила она. — А ты еще сказал, что должен подумать.

— Мне нужно было время, чтобы разобраться и в своих, и в твоих чувствах. И тебе чертовски повезло, что я тотчас же не схватил тебя и не потащил в постель, чтобы показать, как я отношусь к этой твоей идее брака на формальной основе. Пожалуй, именно это мне и следовало сделать, — прибавил он, поднимая на нее глаза.

Энн была не в силах скрыть ни сладостного волнения, вызванного его признанием, ни горячего румянца, залившего щеки.

— Как по-твоему, Энни, стоило это сделать? — с игривой улыбкой спросил Рейт, и она с радостью почувствовала, как легко возникает между ними эмоциональная связь, как ее волнение передается и ему, заряжая и возбуждая его. — Понравилось бы тебе тогда заниматься со мной любовью?

— Ох, Рей, и как ты ухитрялся любить меня так, чтобы я об этом не догадывалась? — спросила она, чувствуя себя слегка пьяной от счастья.

— С чувством глубокого неудовлетворения, — нахмурился тот. — И с изрядной долей ревности.

— Ревности? Ты меня ревновал? Но к кому?

— Во-первых, к Дэвиду, — чистосердечно признался он. — И, во-вторых, к тому роттердамскому мальчику. Бог ты мой, с каким удовольствием ты принимала его ухаживания. Я всегда считал себя благоразумным человеком, но в тот вечер… Мне так хотелось уложить тебя и подтвердить свои права таким недвусмысленным образом, чтобы никогда ни один мужчина не сомневался, что ты — моя.

— Патрик говорил, что я тебе не нужна. Что тебя интересует только дом, — со смущением в голосе сказала Энн. — Он говорил… говорил, что у тебя есть кто-то еще, и я решила, что нам надо расстаться. Если ты любил меня, то почему же молчал? — Она притихла и умоляюще посмотрела на него. — Почему ты ничего не сказал мне в ту ночь?