Твоя безумная «фанатка»

— Ты про этот вид? — лишнюю одежду сбросили на кровать. Пелька буквально услышала, как её собеседник нервно сглотнул.

— Ох…

Пелька и сама невольно заводилась от того, с какой жадностью её сейчас пожирали глазами. Ух, кажется, стало как-то жарковато, разве нет?

— Поможешь? — собеседнику протянули шампанское, заставляя отвлечься от разглядывания глубокого декольте. Бутылка с хлопком откупорилась, заставляя обоих вздрогнуть. Хрупкого вида ручки со свежим маникюром разлили шипящий напиток. Нелли протянула кружку застывшему истуканом Матвею, который не мог и не хотел отрываться от девичьего тела в тонких кружевах.

— Умеешь ты эффектно появиться.

— Умею, — керамика со стуком встретилась. Матвей залпом осушил свою порцию. Пелька довольно улыбнулась, не отставая от него. Губы приятно защекотало пузырьками. Отлично. Дело сделано. Осталось подождать. — Ну вот и славно, — она кокетливо поиграла собранными на макушке волосами, спадающими на лицо. — Дальше что делаем? Может в настолку (прим. авт. настольная игра) какую сыграть или…

Поверх привкуса шампанского лёг новый вкус — вкус настойчивого поцелуя. Или. Определенно или.

Нелли сидела сонная на завтраке. Эту ночь спалось ей на редкость паршиво, несмотря на моральное удовлетворение. И одновременно с этим физическое неудовлетворение, вот же ирония. Она догадывалась, что расплата неизбежна, однако всё равно гордилась собой. Ибо нефиг. А то ишь удумал. Кто она по его мнению, шаболда с соседнего района?

Однако… однако вчера на несколько минут Пылаева, и сама успела завестись. Когда её поймали в капкан цепкой хватки. Когда усадили на комод, снеся шаткую стопку учебников и тетрадей. Когда поцеловали. Так поцеловали. Боже, как поцеловали.

Либо она за два года напрочь забыла, что такое полный страсти и желания поцелуй, либо Матвей просто очешуенно умел целоваться. До дрожи в каждой клеточке тела. До предвкушающих стонов. Сладостно приятных иголочек по коже. До сильных рук, стискивающих её бёдра…

Несколько минут пронеслись в волнительном упоении, успев возбудить обоих… А потом начало действовать подмешанное в кружку снотворное. Сильное седативное в жидком виде осталось у неё ещё со времен больницы и бессонных ночей. И вот, пригодилось.

Сознание Матвея стремительно окутывала слабость и дрёма. Наверное, он и сам не понял, как уснул, так как к тому моменту они перебрались на постель. Близкое присутствие подушки, горячие поцелуи, убаюкивающие мягкие прикосновения и действующее лекарство сработали безотказно. Бондарев провалился в глубокий сон. Часов на шесть точно.

Нелли невесело присела возле захрапевшего парня, прямо из горла допивая уже никому ненужное шампанское и пряча в кармашек халата маленький флакончик. Смешно, но в сложившихся обстоятельствах чувствовала себя обманутой она. Давно забывшему, что такое ласка и нежность телу отчаянно хотелось продолжения, оно прямо-таки умоляло закончить начатое… однако честь и самоуважение было дороже. Не так. Не таким образом.

И вот пришло утро расплаты. Пылаева с плохим предчувствием ковырялась в нелюбимой овсянке, с опаской поглядывая на вход. Дождалась. Влетевший в столовую Матвей взглядом отыскал цель и, вихрем пролетев мимо друзей, направился к ней. Злой, как сто чертей.

Пелька, напевая себе под нос мелодию похоронного марша, поспешно выскочила из-за стола и с невинными глазками попятилась к стеночке.

— А ну стоять, клофелинщица! — пригвоздил её к месту яростный голос. — Готовься, выдерга. Тебе сейчас будет хана.

— Караул! Убивают! — пискнула Пылаева, пускаясь в бега. Юркая девчонка так лихо носилась между столиков, что догнать её было ещё не так-то просто. Игра в салки заставила обоих сделать круг, откуда Пелька уже без особых проблем выскочила из столовой, кинувшись к лестнице и снося с ног замешкавшихся.

Несмотря на кеды и преимущество в расстоянии убежала она недалеко. На втором этаже учебных коридоров Матвей без труда догнал её, скручивания в прямом и переносном смысле в бараний рог: сгибая, заламывая руки и хватая сзади за шею.

— Ты совсем сдурела? Чего сразу фосфором не отравила?

— Да где я тебе взяла бы столько фосфора, а? — возмутилась та и ойкнула, когда ей от души дали по заднице.

— У тебя с головой чисто эпизодическая дружба? Как ты вообще додумалась снотворным меня накачать?

— А ты что думал? Что я такая пришла и послушно ноги раздвинула?

— Дура! Я похож на озабоченного? Да не тронул бы я тебя!

— Ага. Я вчера это так и поняла, когда ты целоваться полез.

— Правильно. А чего ты голой не пришла? Мы бы в шахматы сели играть.

— Я не умею в шахматы. Лучше в шашки. Ауч, — очередной смачный шлепок по заднице.

— В следующий раз я свяжу тебя, засуну в рот кляп и точно тр*хну.

— Какой следующий раз? Я тебе больше ничего не должна! Твоё желание исполнено.

— Это с какого боку ты так решила?

— Ну так я пришла? Пришла. Не моя проблема, что ты продрых возможность… Ауч! Да ну больно же!

Громкие голоса эхом блуждали по длинному коридору с ярко-оранжевыми стенами, невольно заставляя всех, кто находился поблизости стать незапланированными слушателями. Из открытого класса сольфеджио вышел высокий мужчина: в рубашке, брюках и с сияющей от горящих потолочных ламп лысиной.

— Молодые люди, не могли вы решать свои личные проблемы в другом месте? — попросил он голосом, которому сложно было не подчиниться. И смерил таким взглядом, после которого нельзя не пристыдиться. Нелли выпустили, наконец, на свободу.

— Простите, — пробубнила она себе под нос смущённо, приглаживая растрепавшиеся волосы и одёргивая тёмно-красную юбку с завышенной талией.

— Извините, — кашлянув, поддакнул Бондарев.

— У вас разве нет занятий? Хватит бесцельно шататься по коридору.

— Простите, — снова пробубнила невнятно Пылаева.

— Уже идём, — пообещал Матвей, силой увлекая спутницу в противоположную часть корпуса.

— А ну клешню немытую убрал, — грозно шикнули на него, стряхивая постороннюю руку с обнажённой спины. Белая футболка, которую она сегодня завязала узлом на животе как раз открывала достаточно для этого места.

— Цыц, — мужские пальцы мёртвой хваткой впились в её запястье. Наверное, до синяков. Не смахнешь, даже если захочешь. Как бы не давая убежать, если вдруг надумает.