Твоя измена. Право на отцовство

– У тебя грустный голос. Давай увидимся? Может быть, мне удастся тебя немного развеселить?

– Вечером?

– Вечером. Я заеду за тобой, если ты не сменила адрес.

– Не сменила. Буду ждать.

– Я тоже.

Мы замираем, слушая дыхание друг друга, словно не в силах проститься сразу же.

– Тимофей….

– Да?

– Я очень буду ждать этой встречи…

Черт, сколько я уже варюсь в негативных эмоциях?! Я хочу позитива, легкости, приятных впечатлений. Вместо того, чтобы наслаждаться беременностью, я только и делаю, что варюсь в семейных дрязгах и разборках. Надоело, черт дери…

***

Готовясь к встрече с Тимофеем, я вдруг поняла, что не спросила, куда мы пойдем и как мне одеться. Хотелось бы не выглядеть глупо. Спустя минуту я поняла, что и вещей взяла с собой не так уж много, чтобы был роскошный выбор. Поэтому я остановила свой выбор на песочных брюках свободного покроя и легкой бирюзовой блузке, выбрала ботильоны на удобном каблучке. Можно было бы обновить гардероб.

Я именно так и планировала сделать, но, к сожалению, обстоятельства решили иначе.

Волнение.

Предвкушение.

Сладкий трепет в груди, немного страха…

Такие сумасшедшие эмоции, что я поспала совсем немного и почти ничего ела из домашней еды. Приготовила обед для папы, он снова собрался в больницу. Взял приготовленное для мамы.

– Поедешь? – уточнил он у меня.

– Нет, – я покачала головой. – Не получится. Хочу немного побыть дома, а потом у меня планы на вечер.

Отец удивился, но пытался не подавать виду, кивнул:

– Правильно, тебе стоит развеяться.

– Спасибо.

– Славик больше не звонил?

– Нет, не звонил. Он сделал свой ход и теперь ждет, наверное, что я прилечу обратно, – пожала плечами. – Конечно, я прилечу. Но только не к нему, как он считает.

– Доча, я тут подумал… Может быть, тебе возвращаться пока не стоит? Поживешь тут у нас, сил наберешься, отдохнешь.

– Хорошо звучит, па, но у меня есть работа и обязательства.

Про беременность я пока не сказала. Не знаю даже, стоит ли говорить об этом сейчас? Боюсь, мама снова разохается, будет настаивать на сохранении отношений со Славиком или снова искать крохи моей вины в случившемся. Не хочу ничего слышать об этом!

***

Последний час перед назначенной встречей с Тимофеем я провела, будто на иголках.

Сердце сжималось от предвкушения, взмывало вверх и замирало, билось ускоренно, снова замедлялось. Я чувствовала себя на невероятном подъеме.

Тимофей позвонил:

– Буду у тебя через пять минут.

– Жду…

Мне не сиделось дома, я вышла, полная предвкушения. Не могла находиться последние минуты на месте, хотелось на свежий воздух.

Когда на улицу завернул автомобиль Тимофея, всего на миг, я испытала желание убежать, сделать вид, будто ничего не было. Но я осталась, хоть это стоило мне больших усилий и внутренних сил.

Он вылез из авто и взял с переднего сиденья букет тюльпанов, двинулся в мою сторону.

На моих губах расцвела улыбка. Я внезапно поняла, кто был автором букета тюльпанов, который прислали мне на работу.

Это был Тимофей.

Я сама не поняла, как ноги быстро-быстро понесли меня к нему.

Замерев в метре от него, я не могла перестать улыбаться и смотрела то на цветы, то на широкое, улыбающееся лицо Тимофея.

– Ты прислал мне в офис тюльпаны?

Он озорно улыбнулся, кивнул.

– Сразу же. Но подписываться не стал. Это выглядело бы так, будто я навязываюсь замужней девушке.

– Спасибо за букет. Он был очень хорош, и этот – тоже.

Я взяла цветы, с удовольствием вдохнула их аромат.

– До весны еще далеко.

– Не так далеко, как тебе кажется. С того момента, как я тебя увидел, я чувствую, что меня касается весна, стоит только подумать о тебе.

Мужчина сделал шаг вперед.

– Можно?

Он одновременно задал вопрос и сделал еще один шаг вперед. Его руки легли на талию, оплели стан, а губы коснулись виска.

Прикосновение вышло трепетным и обжигающим одновременно. Я чувствовала, ему хотелось гораздо большего, но он себя сдерживал, не желая меня спугнуть.

Тогда я поступила неожиданно смело для себя: сама подняла лицо и потянулась к нему навстречу. Губы Тимофея охотно накрыли.

– Сладкая, нежная моя… Как я тебе много думал, ты бы только знала, – выдохнул он, прежде, чем начать меня целовать.

Поцелуй сразу вышел глубокий и взрослый, оценивающие прикосновения оказались отброшенными. Теперь можно было упиваться вкусом его языка, откровенными, глубокими касаниями, от которых подкашивались ноги и звенело в голове. Она вдруг стала пустой-пустой, а тело, напротив, наполнилось приятной, горячей, тяжестью.

Бедро свело импульсом желания, оно забилось пульсацией между ног, сводя с ума.

Я хотела его, как мужчину. Безусно остро… Давно не испытывала такого сильного прилива.

Мой муж был красивым мужчиной, близость с ним всегда была приятной. Он меня возбуждал, нам нравилось быть в постели.

Но с Тимофеем по моему телу пронесся буквально ураган вожделения, и если бы мы были в доме, то вероятно уже переместились бы в спальню, срывая друг с друга одежду.

Эта картинка так ясно пронеслась в моей голове: он и я, обнажены. Я верхом на его бедрах, двигаюсь без остановки, он целует меня, ласкает откровенно, позволяет быть сверху, а потом меняет позу…

Боже…

Я как дикая, сумасшедшая какая-то.

Задрожала.

Тимофей обнял меня крепче. С губ сорвался приглушенный стон. Мы замерли, нехотя отпустили губы.

– Цветы, – спохватилась я.

Но с ними ничего не случилось. Я крепко держала букет в левой руке, а правой обнимала Тимофея за плечи.

– Поехали?

– Да, поехали.

Мне стало немного стыдно. Щеки окрасились румянцем. Хорошее же я представление устроила перед домом родителей! И пусть отец уехал в больницу к маме и еще не вернулся, я все равно чувствовала себя иначе, чем всегда.

Мы сели в машину.

– У тебя светятся глаза, – заметил Тимофей. – Такие яркие, будто звездочки. Ты очень красивая девушка, Милана.

– Брось. У меня не модельная внешность. Твоя жена намного красивее.

– Она холеная и эталонная красотка, не спорю. Но ее красота холодная, а внутри – совершенная пустота. Но ты – другая. От тебя идут такие неподдельные чувства и переживания. Ты не только на личико красивая, – заметил Тимофей.

– Ты вгоняешь меня в краску.

– Поехали поужинаем для начала? Я жутко голоден.