Твоя невеста – смерть

– Приглашаем их в гости, всегда приглашаем, – закивала Туве.

– А о самом Анатолии что вы можете сказать? Что он за человек?

Кирилл вдруг осекся и изумленно посмотрел на меня:

– Вы, может быть, Анатолия подозреваете в убийстве?! Так я вам сразу скажу – это е-рун-да! Этого не может быть! Я вам даже не стану доказывать, что он прекрасный человек, просто скажу, что это вы зря!.. Когда Валерия убили, он в России был. Я ему звонил рано утром, как только нашли труп. Он еще заспанный был… Так что сами понимаете. И вообще, убить родного брата – для такого нужны очень серьезные основания. Очень. А у Анатолия их не было и быть не могло.

– Ну хорошо, а у вас есть какие-нибудь версии? – вздохнула я.

– Как ни странно, нет. Все это настолько неожиданно. У нас в Финляндии вообще это редкость. Это в России…

Кирилл хотел было дальше развить тему об оголтелой русской преступности, но, поймав укоризненный взгляд жены, осекся и пробормотал:

– Извините!

И уже бодрым, приподнятым голосом воскликнул:

– Смотрите, мы уже въезжаем в Тампере!

Я посмотрела в окошко. Город как город, пока что он не произвел на меня особого впечатления. К тому же было холодно, и Кирилл, заметив, как я поежилась, прикрыл свое окошко.

– Давайте теперь внимательно восстановим всю хронологию событий того дня, когда Валерий ушел от вас и поехал в Нокиа, – сказала я.

– Хорошо, я постараюсь. Случилось это днем, где-то около двух. Позвонил какой-то русский, я это сразу отметил, потому что сам снял трубку и услышал его голос и русскую речь. Я не особо удивился, потому что знал – Валерию должен был звонить его друг, Виктор.

– Виктор? Сретенский? – неподдельно удивилась я.

– Да, кажется, так его фамилия, – подтвердил Кирилл. – Но это был не Виктор. Тот звонил накануне и сообщил что-то Валерию.

– А что именно, вы не знаете?

– Нет, в отличие от меня Валерий не такой человек, чтобы рассказывать много о себе, – пожал плечами его младший брат. – Но тогда, днем, звонил не Виктор. Это был не его голос. Звонивший попросил к телефону Валерия, я подозвал, они поговорили… Я вышел из комнаты, поэтому разговора не слышал. А разговаривал он довольно долго. После же Валерий отозвал меня в сторонку и попросил занять в этот день Маргариту. У него, мол, какие-то дела, и ему нужно отлучиться. Я, конечно, удивился – какие у него могут быть дела здесь? Но если бы даже я спросил, то Валерий вряд ли бы ответил – такой уж он был человек. Поэтому я сказал – ладно, все сделаю. Только я отметил, что брат сильно взволнован, а это на него не было похоже. Я не стал задавать лишних вопросов. Может быть, зря… Одним словом, Маргарите мы сказали, что Валерий хочет сходить поиграть, если удастся, в хоккей, – тут у нас в городе, помимо профессионального, есть несколько любительских хоккейных клубов для ветеранов. Ну, в общем, как могли успокоили ее. А вечером… Он не пришел ни в восемь, ни в девять. И вот ночью звонок по телефону из полиции. Сказали, чтобы мы приезжали на опознание. В записной книжке, видимо, нашли у него наш адрес. Вот, собственно, и все, что я могу сказать по существу дела.

– А что за дела были у брата со Сретенским, вы, конечно, тоже не знаете?

– Нет, – мрачно отозвался Кирилл.

– А какие дела у него могли быть в Нокиа?

– Не знаю, – еще мрачнее ответил Кирилл. – Хотя, может быть… Да нет…

– Что? – тут же заинтересовалась я.

Кирилл посмотрел на Туве, она непонимающе пожала плечами.

– Какая-то история у Валерия здесь была, вроде бы с какой-то женщиной. Еще давно, когда мы только сюда переехали. Я мальчишкой был, мне было неинтересно, я и не влезал в подробности. Мать тоже не рассказывала про это.

– С женщиной – это имеется в виду роман?

– Ну, естественно, дело молодое, – усмехнулся Кирилл. – Но по этому поводу вам лучше поговорить или с Анатолием, или, на худой конец, с Борисом…

– С Барсуковым? Вы его знаете?

– Валерий как-то приезжал вместе с ним по делам, это еще в девяностые годы было. Я знаю, что они тогда с ним машины из Германии гоняли.

– Вот как? Очень интересно…

– Очень интересно это все закончилось, – грустно заметила Туве, печально кивая головой.

Я почувствовала, что во мне просыпается азарт. Поначалу эта история казалась каким-то темным лесом, поскольку произошло все далеко от Тарасова, а сейчас, когда вскрывались новые интересные факты, картина стала меняться. Разгадка стоила того, чтобы вникать в события глубже и стараться разобраться в их хитросплетении.

– По-моему, однако, та женщина жила совсем не в Нокиа, – задумчиво произнес Кирилл.

– Она могла переехать, – возразила ему жена. – Сколько времени прошло. Но ты что, действительно об этом ничего не знаешь?

– В том смысле, чтобы помочь Татьяне, нет, – угрюмо покачал головой Кирилл.

– А чем закончилась история с машинами? – спросила я. – Кажется, именно ее имела в виду Туве, когда говорила, что закончилось все очень интересно.

– Это мягко сказано, – вдруг резко повысил голос Кирилл. – История была очень неприятная.

* * *

Валерий Курилов вместе с Борисом Барсуковым начали ездить за машинами в Германию в начале девяностых. В Финляндии, у брата Курилова, у них был перевалочный пункт. Пару раз операции по доставке подержанных иномарок в Россию прошли успешно, но компаньонов постепенно перестали устраивать условия транзита через Финляндию. Это было неудобно. Мало кто в то время использовал такой маршрут. Валерий поступал так в первую очередь из-за того, что в Финляндии жили его близкие родственники. И вообще, Финляндия законопослушная страна, там можно было ничего не опасаться. Иначе Валерий и не стал бы с ней заморачиваться. Ведь приходилось использовать морской путь… И вообще, все было сложно. А гонять машину через Польшу, как и поступало большинство россиян, было гораздо дешевле. И удобнее. И вот бизнесмены решили пойти по этому пути, однако не учли одного обстоятельства…

За Франкфуртом цивилизация кончалась. Наступал мафиозный беспредел. В районе Познани их машины – желтый «Опель» и красная «Вольво» – шустро обогнала белая «Мазда», а потом, подрезав, притормозила у обочины. Вышедшие из нее крепкие парни по-хозяйски попытались остановить их поднятием руки. Курилов и Барсуков проигнорировали этот жест и поехали дальше. На ближайшей автозаправке к ним подошли уже другие люди и на чистом русском языке произнесли:

– Вы что, делиться надо!

Обращаться в полицию было бесполезно. Об этом Курилов с Барсуковым слышали от других автодилеров. Поляки предпочитают не вмешиваться в разборки между русской мафией и челноками, а стричь с этого купоны. То есть брать дань с мафии, которая в свою очередь обирает челноков.

Делиться явно не хотелось. Ради чего тогда была забыта вполне благопристойная Финляндия, где все всегда проходило так гладко? Курилов нахмурился, обдумывая, как лучше себя повести, чтобы сберечь и машины, и деньги, и самих себя. Он все-таки был почти уверен, что вопрос можно утрясти. Но тут вмешался Барсуков. Борис всегда был человеком гордым, к тому же воспитывался он на рабочей окраине Тарасова, где были «свои пацаны», а все остальные – «чужие пацаны». И уступать «чужим пацанам» нельзя. «Чужих» нужно просто с презрением отшивать. Проще говоря, бить. Только так и никак иначе.

Вот и сейчас вид этих бандитов вызвал у Барсукова ненависть и желание переломать им челюсти. Понять чувства Бориса было, конечно, можно – такая наглая, откровенная, совершенно необоснованная обираловка никому не могла бы понравиться. Но Борис не учел того, что «чужих» было много, а они с Валерием – вдвоем. Чувство гордости заставило Бориса грубо толкнуть одного из парней, самого нахального, и произнести:

– Ну, ты, полегче здесь! И лапы свои убери!

– Че-го? – изумленно протянул тот и даже присвистнул.