Твоя невеста – смерть

– Это вы о чем? – спросила я.

Курилов перевел взгляд на меня. В нем читалась грусть.

– Я о том, что Валерий всю жизнь был одинок. Не просто не женат, а именно одинок. Поверьте, я по себе знаю, насколько это тяжело. И вот наконец, когда у него вроде бы появились все шансы построить нормальную семью, он погибает. Да еще от руки какого-то мерзавца! Глупо и бессмысленно! А Маргарита… Я ведь лишь сейчас, когда вы сказали, что она оплачивает все расходы по расследованию, понял, насколько серьезно она относилась к Валерию…

– Вот как? – подняла я брови. – Это все, что вас убеждает?

– Ну, не все, конечно… Просто я практик, а не теоретик. И не очень сентиментален. Меня не убеждают пустые театральные рыдания с заламыванием рук. Меня убеждает дело. Много вы знаете женщин в наше время, которые будут не только встречаться с мужчиной бескорыстно, но даже пойдут на траты ради него, причем после его смерти? Это и есть искреннее чувство! А сейчас, к сожалению, вокруг одни меркантильные стервы! – вдруг грубовато закончил он.

– Вы поэтому не создали новую семью? – несколько удивленная его резкостью, спросила я.

– В том числе. И вообще не хотел, чтобы рядом с Ларисой была чужая женщина. Вернее, я не видел ни одной, которая относилась бы к ней пусть не как к родной дочери, но хотя бы… Хотя бы с симпатией! Я, конечно, понимаю, что мужчина должен обеспечивать свою женщину, и никогда от этого не отказывался, но когда тебе откровенно дают понять, что с деньгами и подарками тебе рады всегда, а вот со своими проблемами можешь катиться подальше, – этого я не приемлю! И дочь всегда воспитывал в таком духе. И слава богу, мне, кажется, это удалось. Во всяком случае, Лариса никогда не гналась за так называемыми крутыми парнями или бездельниками, отпрысками богатых родителей, висящими у них на шее.

– То есть избранник ее не бездельник? – уточнила я с улыбкой.

– Нет, Рома работает у меня в фирме простым охранником. Собственно, там они и познакомились. И меня, в сущности, это устраивает.

«Главное, чтобы это устраивало вашу дочь», – подумалось мне.

Да, старший брат Анатолий, похоже, одного поля ягода с Валерием. Та же жесткость, авторитарность… Какой контраст с мягким и покладистым младшим братом, Кириллом!

– Давайте все же вернемся к моему вопросу, – напомнила я. – Насчет той самой девушки финки… Что вы можете об этом сказать?

Анатолий нахмурился.

– Мало что, – признался он. – Знал я, что с кем-то он там познакомился, мать что-то такое говорила. А почему вы интересуетесь? Ну, было и было, давно быльем поросло. Сейчас-то это какое значение имеет?

– Понимаете, Кирилл сказал, что Валерию кто-то позвонил в тот трагический день, и после этого он ушел, никому не сказав куда. А что, если он пошел к этой женщине?

– С какой стати? – пожал плечами Курилов. – Он ее сто лет не видел.

– Вот, может быть, и захотел увидеть. Я почему это предполагаю – ведь у него больше не было знакомых там, в Финляндии, кроме нее. Что, если она позвонила или кто-то от нее позвонил? Как вы думаете, поехал бы Валерий в этом случае к ней?

– Не знаю, – задумчиво ответил Курилов. – Думаю, вряд ли.

– Почему? – тут же спросила я.

– А зачем ему к ней ехать? Пива попить? Поболтать, вспомнить прошлое? – стал перебирать версии Анатолий. – Нет, не стал бы он. Валерий был цельным человеком. Если рвал отношения, то рвал. Только если бы случилось что-то серьезное, он мог откликнуться, а так… Да и не могла она звонить.

– Почему? – снова спросила я.

– Ну, во-первых, откуда она знала, что он в Финляндии? Во-вторых, зачем ей ему звонить? Столько лет прошло, она уж, поди, замужем давно, и дети взрослые. И какую-то юношескую историю поднимать? – проговорил Курилов. – Нет… К тому же мать мне как-то обмолвилась, что Валерий злой на нее был за что-то. А он если обидится раз – все. Потом к нему не подъедешь.

– А как звали ту девушку, вы знаете? И где она живет?

– Конечно же, не знаю! И не могу знать, – пожал плечами Анатолий. – Со мной Валерий не откровенничал, а если бы и захотел, то вряд ли стал бы называть ее адрес.

– Но хотя бы имя, фамилию… Может быть, случайно, мельком! Борис говорил, что ее звали Эли.

– Ну, вот видите, Борис знает гораздо больше меня, – улыбнулся Курилов-старший. – Может, мать знала, Валерий все-таки с ней делился кое-чем. Но мне она подробностей тоже не рассказывала. Я, честно говоря, не очень близок был с ней после того, как она уехала.

– Почему? – поинтересовалась я.

Анатолий сдвинул брови.

– Не мне ее судить, конечно, но… Она так легко оставила нас здесь… Забрала одного Кирюшку, а мы словно и не дети.

– Но ведь вы уже были взрослыми, – заметила я. – Она тоже имела право на личную жизнь.

– Я же говорю – не мне судить, – повторил Анатолий, кивнув головой. – Конечно, она имела право так поступить. Но… Какая-то обида, честно говоря, занозой все же сидела внутри меня. Не знаю, как у Валерия, а у меня сидела. Но, может быть, это просто мое субъективное восприятие. Понимаете, мать никогда не скрывала, что Кирилл ее любимец. Ну, любишь ты одного сына больше других – люби, но поведение-то свое контролировать можно. И даже нужно. Хотя бы не показывала этого…

Анатолий вздохнул и замолчал. Несмотря на то что он давно уже был очень зрелым человеком и имел взрослую дочь, та давняя ребяческая обида на мать действительно не прошла у него. Не могла ли она перейти и на кого-то из братьев? Но тогда скорее на Кирилла, чем на Валерия. Или он был в обиде на Валерия за то, что тот сумел понять и простить свою родительницу? Психологический мотив, помноженный на экономический?

– Да ладно, это все прошлые дела! – махнул рукой Курилов. – Матери уже нет, царство ей небесное… А человек она была неплохой.

– Да, – задумчиво протянула я. – Что же делать с этой финкой? Она прямо как призрак какой-то, никто о ней ничего не знает! Может быть, вы все-таки вспомните – она жила не в Нокиа?

– Может, и в Нокиа, – развел руками Анатолий. – Только если даже и в Нокиа, то ни при чем тут она. Что вы на ней зациклились? Нельзя останавливаться на одной версии, тем более столь сомнительной!

«Ну, это я и сама знаю, – мысленно усмехнулась я. – У меня и не одна версия. И вообще вы сами в числе подозреваемых. Вот как раз эту версию я сейчас и отрабатываю… А финка – это так, попутно. Неизвестно еще, пригодится ли она».

– Вы бы лучше Бориса расспросили про машины и про нападение на них в Польше, – неожиданно сказал Анатолий.

– Я знаю об этой истории, – кивнула я. – Вы что, считаете, что она имеет отношение к случившемуся?

– Не знаю, – нехотя ответил Курилов. – Предположил просто. Ну, не могу я представить, из-за чего еще понадобилось убивать Валерия!

– А здесь из-за чего? – спросила я.

– Из-за того, что Валерий, а особенно Борис кричали потом, что найдут этих козлов и башку им свернут. Что, мол, отомстят. Вот Валерию самому, наверное, и отомстили, – мрачно завершил Анатолий.