Твоя звезда

– Там дверь захлопнулась, – неожиданно соврал ему Степа, сам не зная зачем, подчиняясь какой-то непонятной пока, неопределенной мысли. – Когда Веру уносили. Я надеюсь, ее скоро отпустят.

– Верка здоровая баба, вон деньжищ каких заработала, в дом буржуйский поселилась… – пробормотал Матвей. – Сколько миллионов квартиры ваши стоят?

– Много, – кивнул Степа. – Очень много. Мне за съемки прилично заплатили, всё равно не хватило.

– Машина небось у тебя «ламборджини»? – прищурился Гошин дед.

– Да нет, обычная «тойота».

– Мне всё равно! Я четыре года без холодильника жил и – ничего.

– Почему?

– Хотел понять, как раньше люди жили, когда у них ничего не было, а они счастливые были. Не то, что сейчас, с жиру бесятся, то девки голодают добровольно, до костей худеют, то еще хуже – пол себе меняют… Ты, Степан, иди за пацаном, иначе не ровен час он заиграется, уйдет, не разбирая дороги, потом искать его будешь. Однажды так было. Шел от меня домой, я в окно за ним смотрел, провожать не пошел. А что тут – близко, дойдет, думаю. Так он мимо дома протопал и ушел куда-то, с милицией потом возвращали.

Раздался звук сообщения в компьютере. Матвей показал Степе:

– Вот, видишь? – Он ткнул мышкой. – Читай: «Верочка, как ты была права! Сошло с меня это чувство ненужности. Я вчера вечером решила – не буду я больше от него ничего таить, взяла прямо так и сказала…» Видишь?

– Вы их обманываете, – заметил Степа.

– Вовсе нет! – Матвей подбоченился. – Ты не поймешь. Им нужна собеседница и романы мои нужны. Они себя узнают в героинях – в молодых, прекрасных. И хотят слышать мои советы.

– Как вы можете что-то советовать женщинам? – удивился Степа.

– А кто им еще посоветует? Такие же глупые, как они? Их подружки и сестры, безграмотные и самоуверенные, или мамы, родившиеся в другое время?

– Вы тоже родились в другое время…

– Я – писатель. Я живу и там, и здесь. Нигде и везде.

Степа с сомнением взглянул на Матвея. Надо хоть попробовать почитать, что он пишет. Так уверен в своей избранности и исключительности…

Гоша, приостановившийся было с телефоном у двери, тем временем вышел в коридор, не оборачиваясь ни на деда, ни на Степу, не поднимая головы от своей игры.

– Слова – это мысли и чувства. Э, где тебе понять!.. – Матвей махнул на Степу рукой.

Степа ничего отвечать не стал, лишь пожал плечами (с чего Матвей решил, что он совсем неразвитый?), кивнул писателю на прощание и побыстрее пошел за Гошей. Он видел, как маленькие смуглые мальчики подставили тому подножку, Гоша спокойно перешагнул и пошел дальше, всё так же глядя только в телефон.

Степа догнал Гошу, отобрал у него телефон. Мальчик неожиданно закричал, да так, что женщина, которая шла навстречу, неодобрительно покачала головой:

– Бьют детей, а потом удивляются, что у них вырастает! Что посеешь, то потом тебе на голову и…

Степа не стал дальше слушать, в растерянности вернул Гоше телефон.

– Ты чего так орешь?

– Не твое, не бери. Это моя эта… – Гоша телефоном почесал голову, – сейчас… собственность.

– Молодец. Кто научил?

– В школе…

Степа засмеялся.

– Да ладно! Класс у тебя какой?

– Второй.

– Как урок называется?

– Окружающий мир и эта… экономика!

– А при чем тут экономика? – хмыкнул Степа. – Хотя, конечно, в каком-то смысле это и есть окружающий нас с тобой мир… И что вы там делаете?

Гоша подумал.

– Этот… типа… как там… кредит…

– Кредит? На что? На чупа-чупс? Все, будешь меня консультировать. Давай завернем в магазин, купим чего-нибудь, отнесем Матвею и себе тоже на ужин.

– Дед не возьмет, – помотал головой Гоша.

– Почему?

– Мама всегда ему еду носит, а он ругается, выбрасывает даже…

– Зачем?

– Чтобы… – Гоша подумал, – чтобы мама не носила еду.

– Я понял. Тебе уроки надо делать?

– Неа.

– Совсем?

– Ну там… писать букву «ж». И еще это… типа… придумать… свой бизнес.

– Придумал? – хмыкнул Степа.

– Не-а. Димка говорит – надо, чтобы круто было, как у его папы…

– А папа чем занимается?

Степа и не мог предположить, что ему будет так интересно разговаривать с ребенком.

– Мой?

– Нет, Димкин. Ты же про своего ничего не знаешь.

– Знаю, – сказал Гоша. – А мама думает, что я не знаю.

– И что ты знаешь?

– Он нас бросил.

– Необязательно, – пожал плечами Степа. – Может быть, твоя мама его бросила. Или он служит в таком месте, что ему нельзя временно к вам приезжать. Такое тоже бывает. Например, если он на атомной подлодке. Или в космосе. Так что не переживай. Ты почему в таких ботинках?

Степа только сейчас обратил внимание, что Гоша почему-то в разных ботинках. Один синий, другой темно-серый, на толстой рифленой подошве.

– Я не нашел второй ботинок.

– Что, у обеих пар?

– Нет. Просто вот эти… синие… промокают. Мама говорит – не надевай их, сегодня лужи.

– Поэтому ты хотя бы один непромокающий надел, да? – хмыкнул Степа. – Логично. Я бы тоже так сделал.

По дороге домой Степа дозвонился в «скорую», с трудом узнал, куда увезли Веру, пытался позвонить деду Матвею, но тот, наверное, уже сел работать, на звонок не отвечал.

– Ну что, Гошан, придется тебе со мной недельку перекантоваться. Маму твою пока лечить будут. Уроки пошли делать. С экономикой я тебе не помогу, я не по этой части. Могу только подсказать, как профукать кредит. Так что будешь букву «ж» писать.

– Не! Это на потом. У меня каникулы.

– Как каникулы? – удивился Степа. – Осенние? Не рано? Еще ведь октябрь, начало только…

Гоша прожал плечами и снова уткнулся было в телефон.

– Э, нет, убирай телефон. А то ты с ним с ума уже сошел. Ничего не видишь и не слышишь. Сейчас перекусим и спать. А завтра пойдем в театр. Ты был когда-нибудь в театре?

– Не, не хочу, – твердо ответил Гоша. – Мы с мамой ходили, мне не понравилось. Я ушел.

– Ушел?

– Да. Тупо.