Ты думал, я не узнаю?..

С другой стороны, мне совершенно нечем обосновать это самое неверие. Не от святого духа, в конце концов, я забеременела, а от вполне живого и адекватного мужчины, с которым встречаюсь на протяжении двух с половиной месяцев. Мы с Пашей не обсуждали методы контрацепции, поэтому, казалось бы, чему здесь удивляться? Это вполне закономерный итог незащищенного секса двух здоровых половозрелых людей.

А тому, что мне сорок три, и я почти что распрощалась с возможностью зачать ребенка без вспомогательных технологий.

Тому, что не получилось забеременеть от мужа, когда мы еще были вместе, а от нового мужчины залетела без особого труда, как выясняется. Это выглядит так, словно женщине задействовать свою репродуктивную систему после сорока лет как нефиг делать, и для этого даже не приходилось устраивать шаманские танцы с бубнами на пятые лунные сутки.

Если день проходит относительно спокойно, то к вечеру меня накрывает. Берет оторопь, парализует шок, и, наверное, на час я остаюсь прикованной к креслу. Один на один с осознанием, что задержка не является следствием каких-нибудь воспалительных процессов, аменореи или, того хуже, менопаузы. Задержка, на которую я не обратила внимания, потому что в принципе не рассматривала такую причину ее возникновения, произошла по самому очевидному стечению обстоятельств.

Из оцепенения я выхожу довольно резко. Соскакиваю с кресла и начинаю метаться по кабинету, зачем-то собирая и перекладывая попадающиеся под руку вещи.

Я беременна.

Беру с пола коробку с игрушечными мягкими кубиками и ставлю ее на стеллаж, где им точно не место.

В горле неожиданно рождается чудовищная сухость, и я, будучи уверенной, что тянусь к графину с водой, берусь за бутылку красного вина (которая стоит в шкафу, подальше от посторонних глаз), подаренную родителями одного из моих пациентов в качестве подарка на день рождения. Едва почувствовав во рту терпкость, я сразу же отплевываюсь и избавляюсь от алкоголя. Руки бесконтрольно накрывают живот — еще плоский, но это изменится в скором времени.

Я беременна.

— Боже, — всхлипнув, запрокидываю голову, чтобы сдержать слезы.

Нужно сообщить Паше. Независимо от того, как он отнесется к новости, я знаю, как действовать. Встать на учет в женскую консультацию, изменить рацион и сократить потребление кофе, снизить нагрузку, начать принимать витамины… Для начала.

Я вылетаю из кабинета, сама того не замечая, как улыбаюсь во весь рот. Окрыленная, мчу к машине, чтобы быстро заглянуть домой и покормить Милку, а затем поехать к Паше. Сегодня у нас по плану просмотр сериала. Знаю, что он ждет меня, готовя нам перекусы. Еще час назад я как ни в чем не бывало обсуждала с ним в переписке начинку для брускетт.

Больше минуты вожусь с замком его входной двери. В конце концов, дубликат ключа, символично преподнесенного Пашей как нечто само собой разумеющееся примерно месяц назад, выскальзывает из моих задеревенелых пальцев. Я наклоняюсь, чтобы поднять связку прохладного металла, и, выпрямившись, обнаруживаю перед собой по пояс обнаженного мускулистого мужчину. Его рыжие волосы, как всегда, великолепно взлохмачены.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, на меня налетает черное семидесятикилограммовое облако и принимается облизывать лицо.

— Зевс, нельзя! — семилетний ньюфаундленд неохотно реагирует на поставленный голос своего хозяина, тем не менее, отступает. Так или иначе, со своей задачей — обслюнявить меня от волос от шеи — он успешно справился. — Извини, — раскаиваясь, бормочет Паша и помогает мне подняться.

— Все в порядке, — со смехом отмахиваюсь я.

Паша тянется, чтобы поцеловать меня, однако я удерживаю дистанцию.

— Сначала умоюсь.

Зевс виляет хвостом, наблюдая за тем, как мы идем в ванную. Сразу после того, как я споласкиваю лицо, Паша берет его в свои большие ладони и притягивает к своему, чтобы спаять наши губы в долгом поцелуе.

— Как прошел день? — интересуется он, отстранившись для отдышки.

Я провожу языком по контуру своих губ.

— Я была в больнице.

— Почему? Ты заболела? — Паша заботливо гладит меня по щеке.

— Я беременна.

Его рука немеет, изумленный взор зеленых глаз замирает на моих глазах, стремительно увлажняющихся непрошенными слезами. Я больше не пытаюсь их сдержать.

— Ты… — отрывисто выдавливает он, на секунду преодолев потерю дара речи.

— Да, — шепчу я. — Уже пять недель, представляешь? — не выдерживаю и смахиваю со щеки щекочущую кожу соленую каплю. — Что… ты думаешь?

— Варюша, — на шумном выдохе Паша притягивает меня к себе, обнимая за шею.

Уткнувшись лбом в его грудь, я терпеливо жду, пока он отмолчится, переваривая известие, но тишина несколько затягивается, и я начинаю переживать.

— Ты не рад? Если так, то…

— Я рад, — негромко молвит Паша.

Я пробую отстраниться, однако он не позволяет мне.

— Я не хочу… Варюш, я не хочу, чтобы ты видела меня таким, — сбивчиво произносит он.

Каким?

Я все-таки отодвигаюсь назад, задираю подбородок кверху.

— Я рад, — повторяет Апрельский, стискивая пальцами переносицу. Прячется.

Не за чем.

Я мягко чмокаю его в дрожащий подбородок, затем губами обрываю кривую дорожку влаги со скулы. Поднимаюсь на носочки, чтобы зарыться пальцами в шелковистых волосах и осыпать лицо потрясенного до слез мужчины поцелуями. Паша сгребает меня в тесные, жаркие объятия, отрывая от пола.

— Я рад, что это ты, — шепчет мне на ухо. — Я рад, что это мы. Я и не надеялся, что снова… — дальнейшие слова пожирает глубокое безмолвие.

Я жмусь к нему сильнее, понимая и принимая его чувства, как никто другой.

— Давай постараемся для этого ребенка.

Паша осторожно ставит меня на пол, целует в лоб, в губы. Отрывается, одаривая меня нежным взглядом.

— Я все для вас сделаю.

Я знаю. Верю.

Я тоже приложу усилия, чтобы истинное счастье вошло в нашу дверь и нашло свое продолжение в сыне или дочке, внуке или внуках; чтобы оно так же, как и нас с Пашей, встретило теплыми объятиями наше горе и приютило его, приласкало, утешило.

Глава 58 Матвей

2024 год, июль

Ветхое деревянное строение, отдаленно напоминающее жилой дом, вселяет ужас одним своим безобразным видом. Я не удерживаюсь от угрюмой гримасы, видя, как из-под подъездного козырька — натянутого куска черного полиэтилена, «надежно» примотанного изолентой к торчащим из дома ржавым металлическим балкам — выбегают дети. Под «чутким» руководством взрослых, разместившихся на лавочке с закуской и алкоголем, мелюзга несется прямо под колеса моей машины. Я резко жму на тормоз, несмотря на то что и так ехал со скоростью улитки, выискивая среди грязевой мешанины после трехдневных непрекращающихся дождей более-менее сухой участок. Детишки, не чувствуя опасности, с любопытством разглядывают автомобиль, словно впервые такой видят. Может, и так. Может, только мне хватило ума сунуть нос в забытое цивилизацией место на отшибе подмосковного села. Что ж, я подстраховался. Прохоров осведомлен о моем местонахождении в данный момент, если я не выйду с ним на связь через пару часов, он знает, что нужно делать дальше.