Ты дышишь солнцем

Долоховы украшали дом к Рождеству сами, практически без помощи домовиков. И их семейные обеды были не традиционным сборищем, когда каждый член семьи себя пересиливает, а чем-то по-настоящему семейным. Том был поражен и ошарашен атмосферой этого места. Он словно много лет брел по снежной пустоши, а теперь зашел в дом, где тепло. И неприятно было думать, что скоро придется из этого тепла выйти, потому что это не его мир.

На Рождество Долоховы веселились, стараясь соблюдать типично английские традиции, даже пели рождественские гимны. Всей семьей, при этом подтрунивая над Томом. Называли его Принцем-Несмеяном, потому что он не присоединялся к домашнему веселью. А вскоре после Рождества состоялась вечеринка.

Обычно аристократы устраивают приемы. Или балы, хотя последнее сейчас редкость. У Долоховых же обещало быть шумно. Домовики готовили огромное количество угощений, и некоторые были весьма необычны. Открывались залы на первом этаже, готовили свечи, ждали музыкантов. Том с долей опаски смотрел на приготовления. Он уже понял, что фуршет и немного вальса — это не про сегодняшний день.

Гости приходили практически без опозданий. Музыканты играли что-то магловское и современное, по залу, наравне с видными представителями аристократии, прохаживались и просто известные личности. Звучал смех, не смолкали разговоры на самые разные темы: от политики и войны до музыки и литературы. Том смотрел на все это с восторгом. Он наконец-то понял, о каких вечеринках рассказывали ему друзья.

Большинство знакомых Тома были сторонниками более спокойных приемов, куда открыта дорога только богатым и чистокровным. А с теми, кто устраивал нечто подобное, Том был практически незнаком. Точнее, знаком, но Долоховы не принимали гостей до этой осени.

Кто-то уговорил Мариэтту Гудзон спеть. Симпатичная ведьма, лет тридцати на вид, поднялась на сцену, о чем-то поговорила с музыкантами, и музыка стала еще веселее, а возле сцены расчистили пространство. Первыми под звуки модного у маглов свинга начали танцевать Алексей и Татьяна Долоховы. Том считал, что они не могут его удивить больше, чем за эти дни. И он ошибся. Вид Долоховых-старших, лихо отплясывающих что-то крайне забавное, поразил его в самое сердце. Ожидаемо, следом за ними в круг выскочил Пруэтт со своей невестой, Лукрецией Блэк. За ними Друэлла, уже приплясывая, тащила смущенного Сигнуса. Тони танцевал со своей кузиной из Парижа.

— Это линди-хоп, — Натали появилась возле него совершенно неожиданно. — Мои родители любят магловские танцы.

— Я заметил, — пораженно ответил Том. — А ты? Не танцуешь?

— Как тебе известно, я долго болела. Это сложный танец, я пока не умею. Но Тони и меня обещал научить, — улыбнулась Ната.

Танцевала, в основном, молодежь. Все же среди людей постарше такие танцы не в чести. Хотя здесь, в мире магов, это было скорее небывалым развлечением, новинкой. Самые умелые пары скоро выдохлись, и их место заняли люди поспокойнее, а уже через час по залам полилась мелодия танго. Компромиссный танец, как называла его Друэлла: для балов считался скандальным, но для таких вечеров — вполне приличным. Танцевать танго Том все же умел, научили еще на первых курсах. Он, как и все, передвигался по залу, иногда приглашая девушек, иногда останавливаясь выпить и поговорить. За ним с интересом наблюдали, даже обсуждали.

— Кто этот симпатичный молодой человек? — заинтересованно прищурилась леди Эстер Малфой.

— Это Том Реддл, — ответила ей подруга, леди Марианна Лестрейндж. — Красив, не правда ли? Гостит у Долоховых. Полукровка. По непроверенным слухам, его мать была из Мраксов.

— Да? Они же… перегнули палку в сохранении чистоты крови, — несколько презрительно вспомнила леди Эстер.

— Видимо, отец-магл дал мальчишке самое лучшее, что можно взять от магла.

— И этот магл тоже был не из бедняков, — отметила женщина аристократическую внешность Реддла.

— Слышала, что он лучший на курсе, — уже тише продолжила Марианна, — пользуется авторитетом на Слизерине, талантлив и до сих пор не завел сердечной привязанности.

Обе женщины еще раз проследили, как Том отправился танцевать с Натали Долоховой.

Своеобразный этикет требовал пригласить на танец дочь хозяев вечера, поэтому ноги у Натали уже гудели от бесконечных танцев.

— Устала? — угадал ее состояние Том.

— Нужно сделать перерыв, — мягко улыбнулась Натали. — Завтра вряд ли встану с постели. Слишком много танцев.

Том кивнул и проводил Нату к креслам. Даже сел рядом.

— Ты можешь идти танцевать, — голос Натали прозвучал устало.

— Я несколько… не привык к таким насыщенным вечерам, — ответил Том. — У вас очень много знакомых не из аристократии…

— Мы с мамой большие поклонницы искусства, — улыбнулась Ната. — Часто посещаем театр, любим концерты. Когда я особенно сильно болела, папа приглашал к нам домой актеров, художников, музыкантов… Сам понимаешь, круг знакомств у нас довольно своеобразный. К тому же, у нас много гостей с материка. Видишь, тот парень, с бородкой? Тони называет его Козлик. За спиной, конечно. Это сын папиного школьного друга. Игорь Каркаров. Он учится в Дурмстранге. А вот те три симпатичные блондинки — сестры Романовы. Дальние родственницы убитого российского царя, не могут легально вернуться в Россию. Женевьева и Алессандер, наши кузены, мамина сестра вышла замуж за француза. Кроме того, здесь много магов, которые бежали из Европы. До начала войны мы часто отдыхали во Франции и Италии.

— Особая атмосфера, — кивнул Том, вспоминая слова Натали о готовящемся приеме.

— Мы предпочитаем считать, что семья у нас не принадлежит ни одной стране.

— Но при этом читаете русские стихи и поете песни, — возразил Том.

— Россия в сердце у любого русского, — чуть повела плечами Ната. — Это не отнять. Если бы у нас появилась возможность, мы бы вернулись. Но раз нет, то поживем в Великобритании.

Вскоре гости начали расходиться, пока в итоге не остались лишь самые близкие: родня Долоховых, друзья Тони, Друэлла, спровадившая своего жениха, несколько близких друзей Алексея.

— Нона, душа моя, солнце мое, — уговаривал девушку дядя, Григорий Долохов. — Я ведь так редко тебя о чем-то прошу. Для меня. Все, что хочешь, подарю. Только мою любимую спой, Натусик.

Том с интересом оглянулся. У всех Долоховых были хорошие голоса, Тони не стеснялся петь под гитару в гостиной Слизерина. И Дома Татьяна часто напевала что-то. Но он никогда не слышал, чтобы пела Ната. Хотя в семье говорили, что в детстве она любила петь.

— Дядя Гриша, ну сколько можно! — смеялась Ната в ответ. — Вы каждый раз просите. Я ведь больше не занимаюсь.

— Но ведь для меня. У тебя голос, как у твоей бабушки. Как она любила петь романсы! Хочешь, я тебе коня подарю?

— Зачем мне конь? — взмолилась Ната и хитро улыбнулась: — Цыган у нас в родне вроде не было.

— Ну хорошо, машину. Что ты хочешь — выбирай.

Ната качнула головой, словно сдаваясь под напором дяди. Татьяна тут же оттеснила от рояля музыканта, Долоховы начали собираться вокруг инструмента, а Ната, чуть прикрыв глаза и кивнув матери, начала:

Ехали на тройке с бубенцами,

А вдали мелькали огоньки.

Эх, когда бы мне теперь за вами,

Душу бы развеять от тоски!

Дорогой длинною, погодой лунною,

Да с песней той, что в даль летит, звеня,

Да со старинною, да семиструнною,

Что по ночам так мучает меня.

Да, выходит, пели мы задаром.

Понапрасну ночь за ночью жгли.

Если мы покончили со старым,

Так и ночи эти отошли!

Дорогой длинною, погодой лунною,

Да с песней той, что в даль летит, звеня,