Ты и Я - Сводные

Закидываю вещи в рюкзак, и не прощаясь с девчонками, молча бегу по ступенькам. Молю Бога, лишь бы не столкнуться с Сашей, лишь бы пронесло. Ну как я ему в глаза посмотрю? Как после такого вообще в глаза смотрят? Стыдоба. В ушах до сих пор звучит «Дашка», так нежно никто еще не произносил мое имя. Никто и никогда.

Я настолько закапываюсь в собственные мысли, что не замечаю, как покидаю школу, как преодолеваю расстояние до дома, как переступаю порог квартиры. Сознание возвращается только в тот момент, когда замечаю на кухне Илью. На его широких плечах накинут плед, свисающий до самого пола, а сам он выглядит как-то не очень: бледный и хмурый. Все забываю при виде него, сердце падает до самых пят. Он заболел, из-за меня заболел.

— О, пришла, — поворачивается Царев лениво, кутаясь в покрывало. Руки на груди скрещивает, вдыхает глубоко и иногда зевает.

— Выглядишь не очень, — осторожно замечаю я, переступая порог кухни.

— Ну-ка иди сюда, — требовательно командует Илья. И я покорно подчиняюсь, делая пару шагов ему на встречу. Мы такие разные в плане роста, он вон какой богатырь. А я тот еще метр с кепкой. Царев вдруг наклоняется, заставляя мое сердце подпрыгнуть. Хлопаю ресницами в полном непонимании. Илья же не теряется, совсем наоборот, уверенности и напора ему не занимать. Тянет ко мне ладошку, вернее к моему лбу.

— Ты горячая, — задумчиво заявляет Царев. Потом трогает свой лоб и добавляет: — я тоже. И что это значит?

— Это значит, что у тебя ладошки горячие. — С моих уст вылетает невольный смешок просто потому, что такой сильный и большой дядя сейчас выглядит растерянным, словно маленький ребенок. Совру если скажу, что он мне не кажется забавным. Определённая доля милоты в этом есть.

— Я болею так редко, что уже забыл, как это делается. Ну если градусника под рукой нет. Где он, кстати, не знаешь?

— Губами, — без всякой задней мысли отвечаю на вопрос, и только после до меня доходит, насколько это странно могло прозвучать. Царев удивленно вскидывает бровь, прищуривается, будто пытается разглядеть что-то во мне. Понял он или нет, что я имела в виду, тут уж по одному выражению лица сказать сложно.

— В губы? — вполне серьезно уточняет Илья. В иной раз я бы рассмеялась, но сейчас почему-то провалиться готова от смущения. Да и градус точно взлетел к тридцати семи, ибо щеки знатно припекает.

— Н-нет, — машу перед собой ладошками, опуская взгляд. Боже, он плохо себя чувствует, а мне в голову какие-то глупости лезут. С ума сошла совсем, Даша. — В л-лоб целуют. Губы температуру могут о-определить.

— А, — тянет задумчиво Царев. И вновь наклоняется вперед, упираясь головой в мой подбородок. — Померь, пожалуйста. Тело ломит что-то, — просит Илья. Приподнимает макушку, смотрит снизу вверх на меня, словно котенок.

— Д-давай я градусник поищу, — фразы вылетают как-то ломано, язык заплетается. Еще и глаза Царева настолько близко, что хоть в обморок падай. Большие такие, безмятежные, словно июньская листва.

— Ну ладно, мне вообще холодно и голодно. Пиццу что ли заказать, — Илья едва слышно вздыхает, а затем наконец-то делает шаг назад. Хоть выдохнуть можно, а то под таким-то напором и дух отойдет в мир иной раньше времени. Я на ватных ногах обхожу парня, стараюсь не смотреть в его сторону, хотя вот волосы так забавно торчат на макушке, и этот плащ аля супермэн, ну точно идеальный образ героя тиктока.

— А что у тебя болит? Хочешь… я погрею чего-нибудь? — говорю все это на автомате. Подумать бы сперва, но нет, язык быстрей бежит. Мне остается только надеяться, что Царев понял правильно, что не подумает лишнего.

— Горло першит, голова болит. Хочу, погрей чего-нибудь. Можно я буду наглым? — не спрашивает, а утверждает болеющий мужчина. — Принесешь мне… ну… типа в комнату? Правда так хреново, хоть кони делай.

Ответ мой Илью, конечно, не интересует. Он разворачивается на триста шестьдесят и уходит к себе, волоча по полу шлейф. Пожимаю плечами, поражаясь, насколько все легко у него выходит. И наклонился, и поцеловать попросил. Нет, ну ладно, это было для медицинских целей. Хотя я бы точно так не смогла. Мы вообще с ним в этом плане разные. Интересно, есть ли все-таки у Царева девушка? Стоп. Двойной стоп. Супер стоп. Такие вещи меня интересовать не должны. По крайне мере, в том контексте, в котором они лезут в голову.

Делаю глубокий вдох, затем еще парочку. Вроде сознание вернулось, разум отрезвел, можно двигаться дальше. Минут пять вожусь на кухне. В холодильнике нахожу вчерашний суп и овощи. Ставлю их на плиту, затем лезу по ящикам в поисках градусника и лекарств. Нахожу даже пакетик с терафлю и витаминки. Ставлю чайник, завариваю спасательный порошок, а затем еще пару минут ломаю голову на чем все это добро доставить в комнату. Забавно, конечно. Но мне определенно нравится проявлять заботу, накладывать еду в тарелки. И тот факт, что все это именно для Ильи, добавляет свои плюсики в настроение.

Возле комнаты Царева с деревянной дощечкой в руках, я медлю всего пару секунд. Не то чтобы мне страшно, скорее немого не привычно. Однако все это быстро уходит на задний план. И я уверенно вхожу в спальню. Илья сидит укутанный с головы до ног в плед, сосульки на носу только не хватает для полноты картины. И вновь смешок подкатывает к губам, но я умело сдерживаюсь. А то еще обидится.

— Фига себе, — качает головой Царев, приподнимаясь. Разглядывает с любопытством то ли меня, то ли дощечку, то ли содержимое на ней. Потом, правда, отмирает и вытаскивает руки из-под одеяла.

— Доставочку заказывали, господин болеющий? — шутливо выходит, ну просто иначе никак. Ситуация уж больно забавная. Две недели назад мы готовы были убить друг друга, а теперь по очереди проявляем заботу. Насколько жизнь все-таки непредсказуемая штука.

— Давай сюда, — хлопает Царев по ногам. Обхожу кровать, усаживаюсь на край и осторожно кладу так называемый поднос.

— Вот градусник, его под мышку.

— Слушаюсь, госпожа медсестра, — иронично кивает Илья, так будто и вовсе здоров. Заулыбался даже.

— Это терафлю, после еды выпей его, будет полегче.

— Понял.

— Ладно, — поднимаюсь с кровати, хотя вот уходить почему-то не хочется. С каждым днем после того вечера, когда не было света, я все больше и больше интуитивно тянусь к Илье.

— Уходишь? — замираю на месте от столь простого вопроса. Затаиваю дыхание, чтобы не дать волнующему ощущению расползтись по телу. И почему так нервничаю. Глупость какая-то.

— А что предлагаешь покормить тебя с ложечки? — мне кажется, шутка не удалась. Или моя интонация все испортила, а может голос подвел. Только после такого и глаза поднять неудобно. Боже! Это всего лишь мой сводный брат. Часть моей семьи. Что за странная реакция организма?..