Ты меня не помнишь

— Ну и как вкус? Соответствует аромату? — стараюсь разрядить атмосферу.

— Ты знаешь, да. Очень вкусно — отвечает мне уже другая Оля.

— С вином было бы еще вкуснее, зря отказалась.

— Я не пью, тем более в обед — отвечает она, а я снова залипаю.

Какая ты, Оля? А как же коктейль в клубе? Почти прожигаю ее глазами в поисках правды, но произнести вслух не решаюсь. Что-то подсказывает, что это не лучшая тема для разговора, а ответ может мне не понравиться.

— Расскажи о себе. Я не буду задавать вопросы. Только то, что сама захочешь — делаю хитрый ход и с удовольствием замечаю — проглотила наживку.

Она рассказывает о своей семье, о смерти матери, о том, что ее воспитывал отец. Не говорит, но чувствую, что отца любит и он ее тоже. Любит и помогает до сих пор. Машина, наряды и квартира в элитном районе явно не на стипендию куплены. Далее, как в анкете. Учится на журналиста, сама из Питера. Изучает иностранные языки и любит путешествовать. Обожает Питер, Карелию и Эмираты. Странное сочетания, но на вкус и цвет, как говорится.

Рассказ получается длинный, но как-то все, со слов Оли, ровно и скучно получается. Обходит она острые углы. Есть у меня, конечно, вопросы про мажора и про квартиру, куда ее на такси отправил, но я обещал молчать. С другой стороны, чего я хотел? Компромат из первых уст? После тендера покопаюсь в ее биографии, если для нас это еще будет актуально. Все-таки длительные отношения не мой конек. Только секс и ничего личного — девиз на все времена.

Оля замолкает и вопросительно смотрит на меня в перерывах между поеданием лосося в карамельном соусе. Настала моя очередь рассказывать и от вопросов девушка не отказывается. Что же, придется рассказать немного правды и много врать. Моя жизнь не была идеальной, детка.

Глава 31

Алекс Межницкий

— Я родился в обычной семье в далеком городе Владивостоке. Мать всю жизнь работала учительницей, сейчас на пенсии. Отца не помню, она не любила говорить о нем. Все, что я знаю — он бросил нас когда мне было 3 года. Ушел к очередной любовнице.

Вываливаю информацию коротко и без эмоций. Только факты. Самого словно царапает каждое произнесенное мной слово. Слишком личное получилось. Миллион лет так ни с кем не разговаривал. А сейчас зачем начал? Расположить девчонку? Так сказать откровенность за откровенность? Неет, Алекс, слишком легко у нее получается. Дернула за ниточку и все, размотала тебя до самой сердцевины. Стареешь, Межницкий, соберись. Нервно поправляю рукой ворот белоснежной рубашки и расстегиваю две верхних пуговицы. Душно.

— Не искал его никогда? — спрашивает Оля.

— Зачем? У меня есть мать.

Далье я плету какую-то ерунду про то, что похож на мать, и никогда не понимал, как он мог нас бросить. Вру красиво, не оторваться. Оля слушает и кивает.

Нет, а что я должен был рассказать? Что я похож на него больше чем хотелось бы? Что я скорее всего такой же кобель как и он?

А может и не такой, не знаю.

Последние серьезные отношения когда были?

Классе так в девятом.

Такой же Алекс, сознайся себе. Это же ненормально, что ты более десяти лет никого не присмотрел на постоянку. Есть конечно, вариант, что ты как мать, однолюб. Увидела отца и все, влюбилась. Спрашивал у нее, чем зацепил — до сих пор не знает.

Нет, не хочу как мать.

Она до сих пор его любит. Знает обо всех его похождениях и любит.

Жить-то тогда как? Это же треш какой-то?!

— После школы поступил в ВУЗ, здесь в Москве. Отучился и по специальности ни дня не работал. С друзьями открыли ИП и сначала перепродавали все подряд, потом из Китая возили всякую ерунду баулами и продавали в магазине. Бизнес шел в гору, денег зарабатывали достаточно. А потом выросли что ли. Не знаю. Планы у всех серьезные появились и мы разошлись. Деньги поделили, разъехались кто куда, а я тут остался. Торговать уже не хотелось и я долго думал с чего начать, присматривался, изучал. Все решило одно неожиданное знакомство. Этакий авторитет из девяностых, перешедший на светлую сторону. Он и привел меня в строительство. Сначала вместе работали, а потом он меня в свободное плавание выгнал. Так и работаю по сей день.

Последнее правда. Опустил только криминальные разборки, имена, рейдерские захваты. Оле это знать совсем не обязательно. Итак, рассказал слишком много.

Зачем?

Сам не знаю.

— Классическая история успеха — смеется она — лет через пять поедешь с семинарами по стране?

— Смейся, только я действительно всего сам добивался. Пока работал на дядю, обзавелся нужными знакомствами, многому научился. Без этого в большое плавание нельзя. А по стране проехаться идея хорошая, можно, но только во время отпуска. А с этим у меня, Оля, большие проблемы. Я лет семь не отдыхал. Неделя в новогодние каникулы не считается.

Заканчиваю рассказ, все еще не понимая нафига я это сделал вообще. Мы молчим и делаем вид, что поглощены едой, но каждый из нас знает, что это не так. Каждый из нас сейчас варится в своем собственном соку из извращенной правды и это наказание пожизненное.

Не так, совсем не так представлял я наше свидание, но мысль о том, что оно сейчас закончится и мы поедем каждый к себе домой раздражает. Непонятное желание задержаться именно в этом моменте, поговорить еще о чем-нибудь одновременно вызывает протест.

— Ты ничего не заказала на десерт — зачем-то озвучиваю очевидный факт.

— После всего, что ты рекомендовал попробовать?

Развожу руками, но скорее это жест бессилия. Я не смогу задержать ее, наше время истекло.

Саша Лисицкая

Обед подходит к концу.

Алекс жестом просит принести счет. Расслабляюсь, впервые за все это время. Еще немного и я смогу уйти отсюда. Я мечтала об этом моменте, нервничала, что Межницкий не отпустит или придумает что-то... нехорошее. Теперь все мои переживания кажутся смешными. Мы сидим в ресторане, обедаем и рассказываем друг другу о себе.

Не ожидала от Межницкого такого поведения. Он спрашивает про десерт. Я отвечаю. А внутри меня разливается чувство бескрайнего разочарования. Кто ты, прекрасный актер или клинический психопат? Если последнее, то мы с тобой могли бы стать неплохой парочкой.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Нервничаю и начинаю собираться домой.

— Цветы — чужой, глухой голос прерывает мою суету.

— Я не забыла — касаюсь букета, но мою руку перехватывают.

— Куда ты так спешишь, Оля?

— Домой.

— Я провожу. Жаль, если ты так решила. Я бы с удовольствием продолжил общение.

Замираю, секунда, вторая и я выдергиваю свою руку из его ладони. Слишком резко, нервно получается. Ловлю взгляд Межницкого. Не врет.

Продолжил бы сейчас или в другой раз?

Вопрос возникает сам собой и следом накрывает волной возмущения.

Меня действительно сейчас интересует только это?

— Как-нибудь в другой раз — фраза срывается с губ, я слышу свой голос и не верю.