Ты меня отпустил

Страх, который я давлю в себе, прячу его за улыбкой. Несколько секунд форы, пока он думает, что я согласна, что он меня убедил. На ощупь расстегиваю сумочку, и немного успокаиваюсь.

Я в безопасности. Я могу за себя постоять. Я могу, имею право сказать ему «нет».

– Я не хочу.

– Что?

– Я не хочу, – повторяю. – Пожалуйста, отпусти мою руку.

От неожиданности он даже подвисает, а потом матерится и лишь сильнее сжимает мою ладонь. Он злится, я вижу, как надувается вена шее. Взгляд становится неприязненным, а сигаретный запах, кажется, усиливается.

Если он меня не отпустит… Я нащупываю в сумочке и сжимаю электрошокер. Может быть, все обойдется. Но если нет…

Не обходится.

Он все-таки взрывается и выплескивает на меня свое недовольство. Буквально захлебывается и шипит, когда говорит. Никакого милого шепота.

– Да какого хрена ты думаешь, что можешь вертеть своим задом, а потом не желать его дать?!

Я дергаю электрошокер, но моя рука немеет в сумке, когда я слышу сбоку холодный голос Руслана:

– Как занимательно. Выбрал девочку, а сам… Думаю, твоим друзьям было бы интересно узнать, чем ограничивается круг твоих интересов.

Олег резко разворачивается и прищуривается, пытаясь рассмотреть в тени того, кто с ним говорит. Темная одежда, тусклое освещение, да и Руслан не облегчает ему задачу – стоит, упираясь плечом в стену.

Он в нескольких метрах, но я вижу его очень отчетливо. Рукава рубашки закатаны, поза лишь обманчиво расслаблена: он готовится к драке. Более того, жаждет, судя по взгляду, от которого у меня мороз по коже. Олегу, видимо, тоже кажется, что в перспективе приятного мало, потому что голос звучит раздраженно, даже как-то надрывно:

– Это не твое дело!

– То, что ты делаешь с друзьями, – согласен. Если их все устраивает, не мне вам мешать. А вот то, что ты делаешь здесь, – очень даже мое.

Олег недоверчиво хмыкает, всматривается в Руслана, а потом бросает на меня обиженный взгляд и сплевывает:

– Так бы и сказал, что она твоя.

Нет, я спорить не буду, хотя он неправ. Молчу. Облегченно выдыхаю, когда он от меня наконец отстраняется.

– Ей бы еще объяснил, – ворчит он напоследок.

Оставив в покое электрошокер, я тру лицо. К черту все это! Я не просто устала, я вымоталась, эмоции на пределе. Вернуться домой, укутаться в плед и забыть…

Но я не успеваю даже почувствовать волю, когда меня едва не припечатывают к стене. Только на этот раз мужские руки по обе стороны от меня. Захочешь убежать – не сумеешь. И злой шепот, который пронизывает насквозь:

– Ты вообще соображаешь, что делаешь?

– Это не то, что ты думаешь…

– В самом деле? Ах, да, наверное, тебе просто не терпелось и ему тоже рассказать про Эда. – Он обхватывает мои запястья, поднимает их вверх и прижимает к холодной стене. – Может, теперь послушать и мне?

Глава 7

Я никогда его таким не видела. Обычно он настолько мастерски скрывает свои эмоции и чувства, что некоторые из них я себе придумала. Правда, поняла это позже.

Его зеленые глаза сейчас кажутся черными, и это не только из-за освещения: зрачки практически затопили радужку. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, дыхание тяжелое. Это не злость. И не раздражение, нет. Это гнев.

Зрелище настолько непривычное, что я помимо воли засматриваюсь. Взгляд скользит по его скулам, напряженным губам.

Забавно: я все-таки смогла вызвать у него сильные чувства. Правда, не те, что хотела когда-то.

– Тебе смешно? – Он прищуривается, приближает лицо к моему. – Ты хоть представляешь, что он мог с тобой сделать? Даже не так – что он хотел с тобой сделать?

Он так близко, что его дыхание смешивается с моим, и я могу даже попробовать на вкус его злость. У нее вкус перечной мяты. Горчит. И на удивление, тянет попробовать еще, когда он с резким выдохом отстраняется.

Злюсь. На него. На себя. На эту нелепую ситуацию. На то, что он все еще вызывает во мне хоть какие-то эмоции, когда мне должно быть уже все равно.

– Это не твое дело. Может быть, я тоже хотела.

Я хочу отойти, поворачиваю голову, ища отступные пути, но Руслан и не думает меня выпускать. Более того, придвигается ко мне, практически вжимается в мое тело. Я удивленно хватаю ртом воздух, но мое возмущение гаснет под напором его негодования.

– Хотела?! Вот этого?!

Его пальцы зарываются в мои волосы, притягивают к себе до тех пор, пока все, что я могу видеть – черные расширенные зрачки. Он не дает мне времени прийти в себя, не дает ускользнуть от него. Не жалеет меня, даже слыша, как я замираю, когда его губы касаются моего виска.

Не целует, нет. Обжигает дыханием, в которое вплетено раздражение, злость и гнев, который в нем не остыл.

– Уверена? – вкрадчивый шепот.

А губы уже скользят вниз, по щеке… к подбородку… И нет, это снова не ласка. Это изысканная пытка, когда он пожирает взглядом мои губы, но не прикасается к ним. Разве что только дыханием.

Он хочет меня наказать. И его не волнуют методы. Его губы скользят по моей шее, вынуждая меня дрожать. Даже зная, что он это видит, чувствует. Потому что его взгляд не отпускает меня, как и руки.

– Точно уверена?

Спрашивает, но не позволяет ответить.

Он сильнее зарывается пальцами в мои волосы, притягивает мою голову еще ближе, практически сталкивая между собой наши рты. Мое дыхание, рваное, против его – размеренного, тяжелого.

Темнота сгущается, слизывает все краски, оставляя мне всего две расцветки: зеленый и черный. Внутри меня бьется страх, но и он бессилен против холода этого голоса. Он бьет, как плети, разрывая что-то тягучее, неподъемное.

– Ну если хотела, и тебе все равно, что это будет не Эд…

Я прикрываю глаза. Отгораживаюсь. Но требовательный шепот не позволяет мне спрятаться.

– Смотри на меня.

Нет, я не буду. Не буду…

Но мои глаза удивленно распахиваются, когда он задирает мне платье и я чувствую его пальцы у себя на бедре, уверенно ползущие вверх.

– Ты… – срывается с моих губ.

– Я, – усмехается он. – Но тебе ведь без разницы, правда?

Его пальцы, как клеймо палача, оставляют болезненные ожоги там, где он ко мне прикасается.

Вверх…