Ты меня заворожил

В этот день – вторник, 16 марта, – Роб решил остаться дома, чтобы встреча с телепродюсером Лори Моран прошла здесь, в Салем-Ридж, а не в его рабочем кабинете. Моран назвала Пауэллу причину своего визита и сопроводила свои слова интригующим выводом: «Мистер Пауэлл, я полагаю, что если вы, ваша падчерица и ее подруги согласитесь воссоздать ход событий «Выпускного праздника», то общественность поймет, как нелепо было бы винить кого-либо из вас в смерти вашей жены. Ваш брак был счастливым. Это знали все, кто был знаком с вами. Ваша падчерица и ее мать были очень близки. Три другие выпускницы часто приходили в гости в дом Бетси, еще когда учились в школе, и потом, когда вы с Бетси поженились, вы всегда принимали их хорошо. У вас был очень большой дом, и, учитывая, сколько гостей было на празднике, есть вероятность, что кто-то посторонний остался незамеченным. У вашей жены, как известно, были великолепные и дорогие украшения. В тот вечер она надела серьги и колье с изумрудами».

«Пресса превратила эту трагедию в скандал», – вспомнил Пауэлл свой горький ответ на слова Лори Моран. Что ж, скоро она будет здесь, подумал он. Пусть так.

Он сидел за рабочим столом в своем просторном кабинете на первом этаже. Большие окна выходили в сад, растущий за домом. «Отсюда открывается прекрасный вид весной, летом и ранней осенью», – подумал Роб. Зимой наготу пейзажа скрывал снег, мягкость, а временами даже некое волшебное очарование. Но сейчас, в промозглый, холодный и пасмурный день марта, когда деревья стоят голые, бассейн покрыт льдом и купальня закрыта, ничто не может смягчить суровую реальность замерзшего сада.

Мягкое рабочее кресло было очень удобным, и Роб, улыбаясь про себя, подумал о тайне, которой он не делился ни с кем. Он был уверен, что этот впечатляющий антикварный стол красного дерева, с изящной резьбой, тянущейся по бокам столешницы и ножкам, добавляет еще больше престижности его тщательно культивируемому имиджу. Пауэлл начал работать над этим имиджем в тот день, когда в возрасте семнадцати лет покинул Детройт, чтобы поступить на первый курс Гарварда. Там он говорил всем, что его мать – профессор колледжа, а отец – инженер, хотя на самом деле она была посудомойкой в столовой Мичиганского университета, а он – механиком на заводе Форда.

Роб улыбнулся, вспоминая, как на втором году обучения купил книгу по застольному этикету, приобрел коробку изрядно подержанного столового серебра и стал учиться обращению с незнакомыми приборами, такими, как нож для рыбы, – и так до тех пор, пока не овладел этим искусством в совершенстве. После выпуска он стажировался в банке «Меррил Линч», и так началась его карьера в финансовом мире. И сейчас, несмотря на несколько трудных лет, выпавших в его жизни, «Частный фонд Р. Н. Пауэлла» считался одним из самых лучших и надежных инвестиционных предприятий на Уолл-стрит.

Ровно в одиннадцать часов прозвенел звонок у парадной двери, извещая о прибытии Лори Моран. Роб расправил плечи. Конечно, он встанет, когда ее сопроводят в его кабинет, – но не раньше, чем она увидит его сидящим за столом. Только теперь он осознал, с каким любопытством он ждал визита журналистки. По телефонному разговору трудно было определить ее возраст. В разговоре она представилась строгим, формальным тоном, но когда заговорила о смерти Бетси, в голосе ее проскользнула нотка сочувствия.

После этой беседы по телефону он поискал в Интернете сведения о Лори. Тот факт, что она была вдовой врача, застреленного на игровой площадке, и довольно известным продюсером телепередач, заинтриговал его. Судя по фотографиям, она была очень привлекательной женщиной. «Я не настолько стар, чтобы не оценить это», – подумал Роб.

В дверь кабинета постучали, и Джейн, служившая у Пауэлла экономкой со времен его женитьбы на Бетси, вошла, сопровождаемая Лори Моран.

– Спасибо, Джейн, – сказал Роб и подождал, пока экономка уйдет, закрыв за собой дверь, и лишь затем встал. – Здравствуйте, миссис Моран, – поприветствовал он посетительницу, а затем плавным жестом указал на кресло по другую сторону своего рабочего стола.

Роберт Пауэлл не знал, что Лори, с дружелюбной улыбкой опускаясь в кресло, деловито думала: «То, что надо». Она была одета в темно-синий брючный костюм с тонкими полосками, белую облегающую блузку и темно-синие кожаные сапожки. Единственными ее украшениями была пара жемчужных серег и золотое обручальное кольцо. Волосы она собрала на затылке в узел – такой стиль казался ей наиболее подходящим для деловой обстановки.

Через пять минут разговора Лори была уверена, что Роберт Пауэлл уже согласится участвовать в программе, но только через десять минут он сам признал это.

– Мистер Пауэлл, я в восторге от того, что вы не против позволить нам воссоздать вечер «Выпускного праздника». Теперь, конечно же, нам нужно согласие вашей падчерицы и ее подруг. Вы поможете мне убедить их принять участие?

– С радостью сделаю это, хотя, конечно, не могу заставить никого из них.

– После того, как ваша жена умерла, ваши отношения с приемной дочерью стали теплее?

– Нет. Не то чтобы я не желал подружиться с Клэр. Она жила здесь с тринадцати лет и до двадцати одного года. Смерть матери ужасно потрясла ее. Не знаю, насколько тщательно вы изучили ее прошлое, но ее мать и отец не состояли в браке. Он уехал, когда Бетси была беременна Клэр. Бетси играла мелкие роли в театре на Бродвее, а когда ролей не было, работала там же билетершей. Ей и Клэр приходилось трудно, пока не появился я. – Потом он добавил: – Бетси была очень красива. Я уверен, что она без труда могла выйти замуж за время, прошедшее с рождения дочери до нашей встречи, но отношения с отцом Бетси и его последующее бегство заставили ее бояться мужчин.

– Я могу это понять, – подтвердила Лори, кивая.

– Я тоже. Своих детей у меня никогда не было, и я относился к Клэр как к родной дочери. Мне было горько, когда она уехала так скоро после смерти Бетси. Но мне кажется, что скорбь, которую мы чувствовали оба, была слишком велика, чтобы поместиться под одной крышей, и девочка сразу же ощутила это. Вы наверняка знаете, что она живет в Чикаго, трудится социальным работником. Замуж она так и не вышла.

– И никогда не возвращалась сюда?

– Нет. И не принимала мои предложения помочь ей деньгами. Мои письма она отсылала обратно – разорванными.

– Как вы думаете, почему она так поступала?

– Она яростно ревновала свою мать ко мне. Не забывайте, целых тринадцать лет они жили только вдвоем.

– Значит, вы полагаете, что она откажется принять участие в программе?

– Нет, вряд ли. Репортеры из желтой прессы время от времени писали об этом деле, и некоторые из них цитировали слова Клэр или кого-нибудь из ее подруг. Они всегда говорили одно и то же. Им всем кажется, что люди смотрят на них с вопросом и сомнением в глазах, и они хотели бы положить этому конец.

– Мы намерены предложить каждой из них пятьдесят тысяч долларов за участие в программе, – сообщила ему Лори.

– Я слежу за ними всеми. Каждой из них эти деньги будут большим подспорьем. Чтобы вернее заручиться их согласием, я даю вам полномочия сказать им, что готов заплатить по четверти миллиона долларов каждой из них за сотрудничество.

– Вы и вправду это сделаете? – воскликнула Лори.

– Да. И скажите мне, кого еще вы хотели бы опросить в вашей передаче?

– Конечно, я хочу задать вопросы вашей экономке, – ответила Лори.