Ты мне не жена

Слёзы, которые ещё недавно я сдерживала, теперь катились по щекам. У меня не осталось сил бороться. Но я готова была умолять.

– Я умоляю тебя, папа, одумайся, – выдавила я тихо, шмыгнув носом. – Семья Игната готова договариваться и выплатить компенсацию! Прошу, не бросай меня в эту пропасть!

Я метнулась к отцу и упала перед ним на колени, утопая в пышных складках своего белого платья.

– Услышь меня, пожалуйста! – рыдала я, не сдерживаясь. – Игнат сказал прямо, что превратит мою жизнь в ад! Если у тебя есть хотя бы капля любви ко мне, умоляю, останови этот кошмар. Я уже не выдерживаю…

– Милая, что ты делаешь, поднимись, – откуда-то донёсся голос мамы.

– Пап, – всхлипнула я, поднимая на него мокрые глаза, полные надежды. – Прошу тебя…

Кажется, на его лице проскользнуло сомнение, но его голос по-прежнему был непреклонен:

– Прекрати этот спектакль! До сегодняшнего дня ты жила, ни в чём не нуждаясь! С радостью использовала мои ресурсы, не думая, какой ценой они даются! Но за всё нужно платить. Теперь твоя очередь сделать что-то для семьи…

– Почему ты приносишь в жертву меня, а не брата? – выдавила я, дрожа всем телом.

– Потому что в договоре прописано твоё имя! Прекращай истерику и приведи себя в порядок! Не смей показываться перед гостями в таком виде! – потребовал отец, раздражённо махнув рукой.

– Я не выйду замуж, – возразила я, но возражение звучало жалко.

– Тогда позвони прямо сейчас своей подруге и сообщи, что она сгниёт в тюрьме! – ухмыльнулся тот.

– Я ненавижу тебя! – зашипела я сквозь зубы. – Отныне ты мне не отец!

– Алиса, милая, пойдём, – попыталась поднять меня мама, но я оттолкнула её руки.

– Не трогай меня! Ты тоже всё знала и строила из себя невинную! Ты такая же, как и он! – мой голос сорвался, и слёзы по-прежнему лились градом. Я не могла поверить, что моя семья – те, кому я всегда доверяла, те, от кого ожидала поддержки и любви, теперь стали причиной моего кошмара.

– Алиса! – произнесла мама, но в её голосе я не услышала ни капли уверенности. – Это лучшее решение для всех нас. Ты не понимаешь, как сложно нам сейчас…

– Не ври мне, – перебила я, поднимаясь на ноги и вскидывая голову. – Ты действительно думаешь, что для меня так будет лучше? Жертвовать собой ради спасения бизнеса?

Отец свирепо прищурился, как будто искал слова, чтобы заставить меня замолчать. И я ощутила, как в душе с большей силой разгорается гнев.

– Ты не знаешь, что такое бедность, – произнёс он, его голос напоминал металл. – Один день такой жизни, и ты бы согласилась на что угодно! Поэтому заканчивай свои капризы!

– Капризы? – закричала я в отчаянии. – Я не хочу выходить замуж за человека, который меня презирает и ненавидит!

Я бросила взгляд на маму, ища помощи. Её лицо было тяжело озабоченным. Но она ничего не могла сделать или не хотела…

– Мы же семья, Алиса! – произнесла она, стараясь образумить меня. – Мы должны поддерживать друг друга!

– Поддерживать? – выпалила я в ярости. – Ты оставила меня одну, когда мне было хуже всего! Ты и папа предали меня!

Отец прикрыл глаза и тяжело вздохнул:

– Я сделаю так, чтобы Мирославу после свадьбы освободили, на этом всё! И не смей никому говорить о нашем разговоре. Иначе у твоей подруги опять будут проблемы, всё же стипендию даю ей я! И это не изменится, если ты будешь послушной дочерью!

– Это будет на вашей совести! Если, конечно, она у вас есть! – выкрикнула я и выбежала из их комнаты, полностью опустошённая.

Слёзы застилали глаза, а сердце разрывалось на части. Меня тошнило от лжи и лицемерия тех, кого я считала своей семьёй. «Семья» – это слово звучало теперь как издевка. Как они могли так поступить со мной? Как могли променять мою жизнь на деньги и спокойствие?

Я неслась по коридору, не видя ничего вокруг. Моё белое платье казалось теперь саваном, символом моей загубленной жизни. Я ненавидела его, ненавидела эту свадьбу, ненавидела Игната, ненавидела своих родителей… ненавидела весь мир.

Добежав до своего номера, я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь отдышаться, и посмотрела в зеркало на своё распухшее от слёз лицо. Ничего от той счастливой девушки, которой я была ещё вчера, не осталось. Вместо неё передо мной стояла раздавленная и отчаявшаяся тень.

В дверь постучали, и я вздрогнула, почувствовав себя мышкой, пойманной в капкан.

– Алиса, милая, это я, мама, – раздался приглушённый голос. – Пожалуйста, открой.

Я не хотела её видеть. Не хотела слышать её фальшивых оправданий и лживых слов. Не желала больше сталкиваться с её притворством. Но всё же открыла дверь.

Мама вошла в комнату и посмотрела на меня со смесью жалости и вины.

– Алиса, я знаю, что тебе тяжело, – начала она, протягивая ко мне руки. – Но мы ведь хотим как лучше…

– Как лучше?! – перебила я её, вкладывая в это короткое слово всю свою боль и ярость. – Лучше для кого? Для вас! Чтобы вы спокойно спали по ночам, зная, что я пожертвовала собой ради вашего благополучия?

– Это не так… – попыталась оправдаться она.

– Это именно так! – крикнула я, и слёзы вновь брызнули из глаз. – Вы бросили меня на растерзание! Вы не представляете, как я вас ненавижу сейчас!

Мама молчала, опустив взгляд. Она знала, что я права, и не могла с этим спорить.

– Алиса, я… – она запнулась, подбирая слова. – Мы сделаем всё, чтобы Миру выпустили как можно скорее. Обещаю.

– Обещания, – усмехнулась я, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Ваши обещания ничего не стоят. Я никому не верю больше. Никому!

Я старалась не смотреть на маму. Я знала, что она не уйдёт, но мне было всё равно. Я хотела одного – чтобы всё это закончилось. Чтобы этот кошмар наконец-то прекратился.

И вот, словно по иронии судьбы, пришло время идти на «церемонию». Я шла как на казнь, ноги подкашивались, а в душе кипела ярость и горечь. Я пыталась найти хоть что-то, что придало бы мне сил, хоть какое-то утешение. Но ничего не было. Только боль, отчаяние и холодная ненависть.

Моё жалкое, зареванное лицо закрывала белоснежная фата. Эта тонкая ткань была моей единственной защитой.

Я увидела Игната, ожидающего меня у алтаря. Он смотрел на меня своими пронзающими ледяными глазами, и мне казалось, что он наслаждается моими страданиями. Насмешливое выражение на его лице словно язвительно кричало: «Ну, что, смогла уговорить отца? Что и стоило доказать!»